Православие.ru

Заметки о миссионерском служении.

Как ненавидеть ересь и любить еретика, что такое Чин присоединения, как бывшим сектантам возвращают их христианские имена, кого избирают мишенью бесовские снайперы – об этом и о многом другом беседа с протоиереем Олегом Стеняевым, православным миссионером и писателем.

Кто у кого ворует овец

Беседовать о вере с самыми разными людьми я начал во время учебы в семинарии – было это в начале 1980-х, – а приезжая в Москву на каникулы, общался также с баптистами, пятидесятниками – некоторые из них жили по соседству с нашей дачей. Мне было интересно рассматривать с ними вопросы о Предании и Писании, о Крещении младенцев, об иконопочитании. И так получилось, что двое-трое из этих моих знакомых сектантов вскоре перешли в Православие.

Надо сказать, что сектантский мир очень взаимосвязан, все постоянно друг с другом общаются, и поэтому сразу же стало известно, что некий семинарист «увел в Православие» уже нескольких людей из разных организаций. Руководители всполошились, нашли номер моего домашнего телефона и устроили выяснение отношений.

– Вы воруете чужих овец!!! – возмущались они. – Красть чужих овец немудрено, но готовы ли вы разговаривать с нашими пастырями с Библией в руках, доказывая правоту своей веры?

Я взял благословение у своего духовника, отца Димитрия Дудко, поехал на встречу, и мы беседовали часа четыре подряд. Потом мне позвонил человек от них и сказал:

– Ну, вообще-то вам дали неплохую оценку в отношении знания Библии, но все-таки это воровство. Вы безбожников бы каких-нибудь обращали – полно ведь безбожников, чего чужих-то овец воровать?

Тогда я объяснил ему, что все эти люди еще в детстве были крещены в Православной Церкви, а одна женщина даже ходила в храм и до сих пор помнит православные молитвы.

– Так что это еще большой вопрос: кто у кого ворует овец, – сказал я ему. На этом мы и прекратили дискуссию.

Позже я стал поднимать эту тему на радио «Радонеж», где, в частности, говорил:

– Инославные люди (так называл я сектантов, чтобы не обидеть их) ходят с Библией по домам и квартирам – обращают православных в свою веру. Они пользуются тем, что многие совсем не знают Библию, хотя это не вина нашего народа, а его беда. В советское время был духовный голод: отсутствие воскресных школ, религиозной литературы, запрет на проповедь. А потом к нам наехали представители разных вер и стали мародерствовать, – иначе не скажешь, – затаскивать наших людей в разные культы.

– Приходите ко мне в храм Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке, – обращался я в эфире к этим людям, – и мы будем обсуждать все спорные вопросы, руководствуясь исключительно Библией.

К этому времени при храме Всех Скорбящих Радость уже был создан Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий памяти Алексея Степановича Хомякова. Я зачитывался работами этого прекрасного русского полемиста середины XIX века – его переписка с протестантами, римо-католиками, где он доказывает истинность и чистоту Православия, очень интересна. Причем, доказывая истинность православной веры, он общается с ними очень уважительно. И в своей полемике с инославными я тоже старался выдерживать этот хомяковский стиль.

Отец Димитрий Дудко поддерживал меня:

– Вот и ты общайся с людьми так же, – говорил он, когда я делился с ним впечатлениями о той или иной аргументации Хомякова. – Есть люди, которые ведут с сектантами настоящую борьбу, но это неправильно. Я не могу представить себе, что Алексей Степанович сидит в своих Богучарах и пишет доносы в жандармерию на каких-нибудь лютеран или штундистов… Единственная площадка для общения с людьми других вер – это Библия, причем, когда критикуешь, ты должен сказать перед этим много добрых слов. Нам заповедали это древние отцы. Без добрых слов полемика вообще невозможна.

И он произнес фразу, которая стала моим девизом:

– В Православии цель не оправдывает средства – напротив, средства обнаруживают, приближаемся ли мы ко Христу, как к нашей цели, или безнадежно удаляемся от Него.

При этом он ссылался на 13-ю главу в Первом послании к Коринфянам, где сказано: «Имеешь всю веру, все познание, а любви не имеешь – нет тебе в этом никакой пользы» (1 Кор.13, 2).

Кстати, Иоанн Златоуст в «Слове о статуях» настаивает на том, что еретики – это заблудшие братья наши. Согласно с ним Блаженный Августин в толковании на псалмы пишет: «Мы считаем братьями тех, которые читают молитву ‟Отче наш”, потому что они признают Бога Отцом, а мы все дети Отца Небесного, и между собой братья». И апостол Павел пишет: «Если кто-то не соглашается с тем, что написано в апостольских посланиях, не считай его за врага, но вразумляй, как брата» (2 Фес. 3, 14–15).

Отцы Церкви обращали заблудших силой своей святости, а мы, немощные и грешные, должны выстраивать отношения с людьми с помощью их аргументов, и делать это с любовью. Ведь что такое – Православие без любви? Апостол Павел пишет: «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1) – то есть пустая погремушка.

Миссионер – это врач, который лечит человека, а как можно лечить и при этом ненавидеть? Да, врач видит вину человека: он вел неправильный образ жизни, в результате чего разрушена печень, поражена селезенка. Но нормальный врач не возьмется лечить, не проявляя сострадания. Отцы заповедали нам относиться к самым разным людям по-доброму, и я не хочу знать такого Православия, которое пышет злобой и агрессией. Ненавидеть ересь и любить еретика – вот реальная вера отцов.

Работа в Центре реабилитации

Таким образом, работу в Центре мы сразу начали на платформе святоотеческого метода. Тогда я уже вел передачи на «Радонеже» и сделал в эфире объявление, что каждый вторник в определенное время жду в храме всех тех, кого интересуют полемические темы: «Приходите, будем с Библией в руках обсуждать все спорные места».

Первую неделю я сидел в полном одиночестве, на следующей неделе бабушки, которые работали в храме, стали подходить и задавать какие-то вопросы – наверное, сжалились надо мной. А через месяц мне уже потребовались помощники – народ пошел, можно даже сказать, повалил. Тогда и была создана организация «Родительский комитет» – для защиты детей, которые попали в разные деструктивные секты, в которых имелись проблемы и криминального характера.

Кто в основном приходит в такие центры реабилитации? Сами сектанты практически не приходят. Приходят родители, у которых есть претензии к своим детям, втянутым в эти деструктивные культы.

– Если хотите помочь детям, немедленно прекращайте с ними конфликтовать, – давал я родителям первую установку. – Все, что вы хотели им сказать, вы уже сказали, и не по одному разу. Результат какой? Нулевой. Человека, попавшего в секту, нередко настраивают на конфликт с семьей – не надо им подыгрывать. Вам нужно раз и навсегда прекратить скандалы с ребенком (слово «ребенок» я употреблял условно – ему могло быть и 20, и 30 лет). Общайтесь на любые темы, кроме религиозных. Беседы о заблуждениях может проводить только тот, кто имеет специальное образование и соответствующий опыт, а сами вы ничего не добьетесь. Постарайтесь сейчас выстроить мирные, доверительные отношения – вы же своего ребенка знаете: как он любит отдыхать, что он любит поесть. Любит пельмени – готовьте ему пельмени, любит жареные пирожки – жарьте ему эти пирожки.

И первое, что вы сегодня сделаете, – придете домой и скажете ему: «Мы были в православном храме, в реабилитационном центре, и рассказали там о наших с тобой отношениях. Так нас там отругали и заявили, что в Российской Федерации вообще-то свобода совести и свобода вероисповедования, и никого в этом смысле насиловать нельзя».

Во-первых, это сразу ломало некий стереотип в голове сектанта. После таких слов он говорил родителям:

– Ну, хоть кто-то что-то понимает.

Давалась еще одна установка:

– Неделю-две займет у вас работа над гармонизацией отношений – ни в коем случае не препятствуйте ему ходить в это время на свои собрания, а потом мы с вами встретимся снова.

Родители приходят во второй раз.

– Все нормально, – говорят, – жизнь более-менее наладилась, слава Богу.

– Теперь вам нужно сказать своему ребенку следующее: «Было бы здорово, если бы ты сам сходил к этим православным миссионерам». Заранее могу сообщить вам его ответ: «Мне это не надо». А вы ему: «Мы знаем, сынок, что тебе не надо – ты грамотный в этом деле, Библию вот изучаешь. Это нам надо – мы хотим узнать, как все это, по твоему мнению, укладывается одно в другое. Если ты туда сходишь, то мы с отцом (матерью) тоже к тебе на собрание сходим, послушаем, как у вас учат». Последняя фраза очень располагает детей, они ведь заинтересованы в том, чтобы вовлечь в свою секту и родителей.

И вот родители приходят уже с ним – это начало серьезной работы, формат номер один: первая встреча с сектантом. Тут мы смотрим: если он настроен слишком фанатично и агрессивно – смысла разговаривать нет. Чаще всего так и бывает. Каким образом миссионеру вести себя в этой ситуации? Вы (миссионер) задаете вопрос:

– А ваш духовный наставник (гуру, пресвитер, старейшина) разрешил посетить православный храм?

Тот отвечает:

– Да нет, вот – родители настояли.

Тогда вы ему:

– Как же так: вы сюда без согласия духовного руководителя притащились?! Это вы неправильно поступили, так не делается. У нас в Православии, к примеру, послушание – прежде всего, оно выше поста и молитвы. А вообще, нам было бы интересно побеседовать с каким-нибудь авторитетным лицом из вашей общины. Про вашу организацию разное пишут, – журналисты эти чего только не напишут, – но нам хотелось бы узнать из первых уст. Пусть бы ваш лидер зашел как-нибудь, да литературу свою принес.

Что происходит дальше? Как только сектант выходит с родителями из Центра реабилитации, он сразу говорит им:

– Ну, все – я вашу просьбу выполнил, теперь мне надо ехать по делам.

И сразу едет в свою секту или звонит туда по телефону. Он им сообщает:

– Я только что был в православном храме – меня родители затащили.

Ему там кричат:

– Ты что, с ума сошел?! Зачем ты туда поехал, это ведь языческое капище, тебе там делать нечего! Ты же христианин, который читает Библию, как ты можешь идти на такие компромиссы с вавилонской блудницей? Это недопустимо!

– Но со мной там отказались разговаривать! – говорит он. – Спросили сразу, дал ли духовный руководитель разрешение на посещение православного храма, а когда я ответил: «нет» – отругали. Сказали, что это неправильно, что, какое бы ни было вероучение, везде должен быть порядок, дисциплина. Там у них сидит священник, толстый такой, – он сказал, что интересуется нашей верой и хочет литературу почитать, так как не доверяет тому, что о нас журналисты пишут: они и на православных всякое пишут, и на сектантов пишут, на всех пишут. И он очень хотел бы пообщаться с духовным лидером лично.

У рядовых сектантов завышенная оценка по отношению к своим лидерам, а у лидеров сектантских – завышенная оценка самих себя, и происходит следующее: они всегда очень высоко оценивают тот факт, что православный священник или мирянин-миссионер желает встретиться и поговорить с ними об их вероучении.

И осуществляется встреча с сектантом в формате номер два – он прибывает в Центр реабилитации с авторитетным для него лицом. Здесь ваша задача – в присутствии сектанта разговаривать исключительно только с этим авторитетным лицом, его лидером.

Однажды был такой случай: с одним молодым человеком, рядовым сектантом, в Центр реабилитации явилось сразу 14 человек поддержки. Юношу этого звали Илья, он посещал собрания харизматиков. Потом родители привели его к нам в Центр, и он заинтересовался Православием, жутко напугав этим поступком все свое собрание. Поэтому в очередной раз вместе с ним прибыла группа из 14 человек, серьезных таких мужчин, очень хорошо и стильных одетых, но немного агрессивных на вид. Потом, впрочем, они оказались вполне нормальными и добрыми людьми.

Но сколько бы их ни было, общаться нужно только с одним – это очень важная деталь. Причем иноверцы любят прыгать с одной темы на другую, поэтому сразу необходимо сказать:

– Давайте выберем одну-две темы и по ним будем беседовать.

Такой формат общения называется диспутом, и неважно, три человека участвуют или 150 – вы разговариваете только с одним из них в присутствии всех остальных рядовых адептов.

Далее последует встреча с сектантом в формате номер три.

Почему «свидетели Иеговы» норовят попасть именно в квартиру? Потому что они умные люди и понимают: квартира или дом, где живет человек, – это интимная среда обитания, и чужие здесь не ходят. Пусть не допустят в 99 квартир, но в сотую допустят – и это уже будет их победа.

Как нам организовать посещение сектанта по его месту жительства? С помощью родителей, ведь они ваши союзники. Родители приглашают вас на чаепитие, вы приходите в то время, когда он тоже дома, и здесь вы должны говорить о чем угодно, но только не о спорных вопросах, не о религии. Потому что сектант не должен видеть в вашем лице источник постоянного несогласия. Он должен понять, что интересен вам как человек, как личность.

Но к тому времени, когда чай будет допит и встреча приблизится к концу, вы должны успеть обозначить в двух-трех словах, чем он мог бы заниматься, перейдя в Православие.

Дело в том, что многих людей в секте удерживает человеческий фактор. Когда человек, как правило, в каком-то смысле одинокий, приходит в секту, с чем он там сталкивается? Он подвергается «бомбардировке любовью» – вот как это называется. Все мальчики и девочки хотят с ним дружить: все просят его номер телефона, все дают ему свой номер телефона, его приглашают на разнообразные молодежные программы. Если это девица, то ее окружают серьезные молодые люди – симпатичные, хорошо одетые; девушки тоже подходят, знакомятся, хотят общаться. Человека словно теплой ватой со всех сторон обкладывают.

И, несмотря на то, что вы объясните ему по Писанию все спорные моменты и будете в выигрыше при всех встречах с ним, и даже его лидер проиграет вам все диспуты, но личные отношения будут удерживать человека в секте. Поэтому очень важно дать понять человеку, чем он смог бы заниматься, возвратившись в Православие.

Расспросите родителей о его увлечениях. Музыка? Скажите ему:

– А мы вот собираемся молодежный хор создавать. Будем петь на службах и, возможно, даже с концертами выступать.

Любит чтение? Скажите:

– У нас при храме прекрасная библиотека – книги святых отцов, книги по церковной истории, книги очень древних истолкователей Библии – тебе бы они понравились.

В течение полугода мы очень активно работали с этими людьми – старались вовлекать их в самые разные кружки и программы. На Ордынке, например, была создана по моей инициативе библейская школа для взрослых – в зависимости от времени года ее посещали от 150 до 250 человек.

Чин присоединения

И вот, после полугода подготовки наступает самый радостный момент – чин присоединения. Это происходит следующим образом.

Вечером накануне литургии они приходят в храм и исповедуют свои грехи. Разрешительная молитва над ними не читается, потому что они еще не православные, но им даются духовные советы, и они должны прочитать правило к Причастию. Утром они собираются в храме. На Ордынке они всегда становились большой такой группой слева, ближе к иконостасу.

В храм входил архиерей – с самого начала я написал прошение Патриарху, тогда еще Алексию, чтобы для большей церковной торжественности Чин присоединения совершал архиерей. В течение многих лет Чин совершал митрополит Истринский Арсений (Епифанов), а продолжил митрополит Иларион (Алфеев), то есть традиция, созданная в середине 1990-х, сохраняется до сих пор, хотя я в этом храме давно уже не служу, служит там сейчас отец Евгений Тремаскин, который сам имеет опыт возвращения в Церковь.

Архиерей восходит на кафедру, при этом он сразу смотрит влево: ему интересно, сколько людей в этот раз собралось. А их там обычно бывает много: и мужчины, и женщины, и целые семьи с детьми, и пожилые люди.

Архиерей облачается, восходит на амвон, – миссионер встает справа от него. У архиерея в руках текст древнего Чина присоединения, и у миссионера тоже. Архиерей по тексту спрашивает:

– Почто пришли еси?

А они все стоят уже по центру храма рядами, чтобы владыка, в соответствии с обрядом, мог свободно между ними проходить, и повторяют за миссионером ответ:

– Пришли присоединитися…

И так зачитывается весь текст Чина присоединения, во время которого происходит и такое действо: архиерей подходит к каждому из них и возвращает ему христианское имя, потому что, попадая в секты, люди часто утрачивают свои имена.

Я заметил, что человек, всего несколько месяцев находящийся в какой-нибудь неопротестантской секте, начинает вдруг говорить с легким американским акцентом – обычный русский человек! Это у них привычный стиль – они и проповеди говорят с этим акцентом. И если человек носит имя Михаил, его в неопротестантской общине никогда не будут называть Мишей – он станет Майклом. Бориса непременно переименуют в Боба. Человек, по сути, оказывается в состоянии внутренней эмиграции. Особенно ярко такое заметно в неоиндуистских сектах, где люди одеваются в индийскую одежду, изучают индийскую кухню, увлекаются индийской культурой – то есть меняют образ жизни белого человека на образ жизни индуса.

Поэтому возвращение христианских имен – это очень трогательное событие:

– Знаменуется раб Божий Михаил, знаменуется раб Божий Борис…

Затем выносится аналой, на который кладут Евангелие и крест. Когда присоединяется большая группа, – а у нас собирались группы до 200 человек, – то выносятся три аналоя. Был случай, когда по благословению Патриарха Чин присоединения совершали три архиерея – владыка Иоанн Белгородский и Старооскольский, возглавляющий Миссионерский отдел, владыка Арсений и владыка из Новосибирска, теперь уже покойный. Три группы окружили тогда три аналоя, люди положили правую руку на крест и Евангелие (кто не смог дотянуться, положили руки на плечи впереди стоящих), и все произнесли присягу:

– Аз (имя) пред Лицом Всевидящего Бога клятвою знаменую, что не по принуждению от единоверных ми или за какие-либо иные утаенные мною вины, но точию спасения ищай, присоединяюсь к Православной Церкви...

– Целуй слова Господа твоего, – произносит владыка, и они, в ознаменование своей клятвы, целуют Евангелие и крест.

Чин окончен, они возвращаются в левую часть храма и ждут Причастия. На Херувимской, после молитвы о Патриархе, иподиакон подает архиерею список, и владыка зачитывает имя каждого:

– Днесь присоединившихся к Церкви… – и с очень большой радостью называет все-все имена, а у жертвенника, вынимая частицы на проскомидии, он тоже все их зачитывал. Потом они идут к Причастию – и это миг окончательного соединения с Церковью.

Архиерей обязательно говорит слово, и я, после окончания литургии, тоже произносил проповедь примерно такого содержания:

– В Евангелии сказано, что об одном кающемся грешнике ангелы на небесах радуются более, чем о 99 праведных. Сегодня присоединяется к Церкви Божией не один, не два, а целое множество людей, и в эти минуты пространство нашего храма незримо наполнено множеством ликующих ангелов, которые радуются, глядя на тех, кто отныне будет находиться в ограде Христовой Церкви Православной…

Всем присоединенным мы дарили памятные молитвословы с печатью, где была указана дата этого памятного дня и имя архиерея, совершившего Чин, дарили также полные Библии, поскольку в сектах используется неполная Библия – протестанты и неопротестанты убирают из нее 11 книг. Делалось на память общее фото – с владыкой и миссионерами.

«Ну, тебя, толстый, я не прощу»

Для нас, миссионеров, – это всегда Пасха. Чувствуется такая радость, такое облегчение, словно всех нас только что крестили. Я человек не мистичный, никаких голосов никогда не слышал – отношу себя более к деятельному типу христианина, но однажды произошел случай, очень меня поразивший. Как-то присоединяли мы особенно большую группу людей, и после окончания службы я пошел в свою келлию отдохнуть – это было там же, в храме Всех Скорбящих Радость на Ордынке. Только прилег на кровать и начал уходить в дремоту, вдруг – удар по животу и голос, полный ненависти:

– Ну, тебя, толстый, я не прощу.

Глаза открываю: что такое?? На сон не похоже – я словно резко куда-то провалился на мгновение, отключился от действительности. А злобная интонация голоса все звучит в памяти, и звон какой-то в ушах стоит.

Конечно, миссионер всегда подвергается разного рода гонениям. Отец Димитрий говорил:

– Если решишь стать миссионером, поставь большой крест на своей репутации. Любой миссионер, каким бы он ни был – святым или грешным, – неизбежно будет подвергаться мощнейшему давлению. В Библии сказано: «Немногие делайтесь учителями, ибо подвергнетесь нареканию» (ср. Иак. 3, 1).

Поэтому я тоже всегда говорю своим единомышленникам: никогда не принимайте на веру наветов на миссионера, пусть пройдет какое-то время, прежде чем принимать решение. По миссионерам эти бесовские снайперы бьют прежде всего, потому что дьявол такие вещи не прощает.

Миссионерское служение – непростое служение. Всегда окажутся рядом люди, которые будут уверены, что ты слишком мягко относишься к заблудшим. Но миссионер, совершая свое служение, в каких-то ситуациях вправе не считаться с интересами критикующих его нормальных, в общем-то, православных людей. Потому что Господь сказал: «Оставь ради одной заблудшей овцы 99 незаблудших, и иди, ищи ее. А найдешь – покроешь множество грехов своих».

За те годы, когда я возглавлял в храме на Ордынке Центр реабилитации, мы присоединили к Православию около двух тысяч человек, – это по официальным спискам, которые мы составляли для патриархии. Эти списки анонимные, они никуда дальше не идут, и патриархия тоже соблюдает анонимность этих людей.

Теперь мне уже 60 лет, я давно служу в другом храме, и хотя по-прежнему занимаюсь миссионерством, но чувствую, что надо понемногу сбавлять темпы. Мне очень отрадно видеть, что молодежь идет в миссионерское служение – это дело молодых, тут надо и здоровье иметь, и нормальную нервную систему. Это благословенное служение, тяжелое и благословенное одновременно.

Подготовила Елена Дешко