Рассказ.

Божья коровка медленно ползла по остроконечному листу, то показывала свои крылышки, то, наоборот, прятала их под красно-чёрной пелериной. Натела, семилетняя девчушка с чёрными кудрями, любила наблюдать за любыми букашками. Забиралась вглубь сада и могла часами смотреть за жизнью насекомых – смешных человечков другого измерения. Но кто бы дал деревенской девочке тратить часы на такую ерунду.

– Натела, кур покорми.

– Натела, поросёнок к соседке убежал. Поди загони.

– Натела, куда же ты запропастилась, бессовестная?!

И так целый день. С точки зрения матери ей не повезло с Нателой. Слишком уж болезненная. То отравление ее мучает, то грипп каждый сезон, да по три раза минимум. Морока. Соседки по доброте сердечной сочувствовали.

– Замуж её скорее надо. Всё как рукой снимет.

А тут как раз случай подвернулся. Натела была в восьмом классе, и Анзор,  сосед через пять домов, при всех ей кольцо с дешевым камушком подарил. То ли в шутку, то ли с намёком. Колечку тому грош цена в базарный день, а шуму наделало оно немало.

Зашептались соседи.

– Сто процентов любовь у них.

Никакой любви не было. Сама Натела ничего осознать не успела, но родители её уже поставили перед фактом.

– Анзор – парень неплохой. На пять лет старше тебя. Выходи за него замуж. И семья приличная. Таких вторых от Хашури до Чхороцку днем с огнем не найдешь. Хватит тебе учиться.

Натела училась неплохо. Но что у ребёнка есть какие-то права, узнала только через четверть века. Да и то случайно, по телевизору.

Тогда после подаренного колечка вскорости справили свадьбу. Анзору тоже соседи поставили на вид, мол, скомпрометировал девушку, давай действуй, как настоящему грузину положено. Деревня – это вам не город. Попробуй пройтись с кем-нибудь в обнимку – местное общество поймет однозначно и бесповоротно: дело идет к созданию семейного гнездышка.

По-другому никак. Говори потом про всякие «пошутил, передумал» – не прокатит ни для кого. И началась для Нателы семейная жизнь. Только не задалась она с самого начала. То выкидыш, то Боткина подцепила где-то. Потом тяжелые роды с врачебной ошибкой. Еле выходили первенца Темури. Короче говоря, Натела из больниц не вылазила. Анзор от такого расстройства стал искать утешение на стороне. Больная жена кому угодно наскучит. Нателе родители внушали:

– Держись Анзора. На всё закрывай глаза. Кому ты ещё нужна? Хорошо не разводится с тобой, вечно больной и ноющей.

Так они и жили, каждый своей жизнью. Со временем родился второй сын Алеко. Решили переехать из деревни в Тбилиси. Анзор нашёл работу в профилактике по знакомству. И опять-таки в столице с врачами всё намного проще, чем в деревне.

Время шло, дети росли, история болезни Нателы в районной поликлинике напоминала один из томов «Войны и мира» по причине объемности и количеству дополнений. К 35 годам у неё прооперировали желудок, печень, правое ухо. Попав к очередному доктору, Натела говорила:

– У меня есть всё, кроме диабета, – чтобы не заморачиваться с перечислением всех перенесённых заболеваний.  

Доктора обычно охали, поднимали в удивлении брови и выписывали кучу лекарств, чтобы не выглядеть в своих глазах профанами. Деревня давно поставила Нателе свой диагноз:

– Видно, сглазил кто-то в младенчестве. Бедная Натела из больницы не вылезает. Уже прописку, что ли, там себе бы оформила.

Мальчики её выросли, старший даже в армии успел послужить. И тут в их тихую относительно безмятежную жизнь ворвалось перекошенное лицо Фемиды грузинской юриспруденции. Дело в том, что Миша Саакашвили на первых шагах своих реформ издал указ о бельевых верёвках. Дескать, не годится вешать бельё лицом на улицу. А только во дворах и сушилках, если у кого таковые имеются. Потому как в Европе никто свои подштанники на всеобщее обозрение не выставляет. А в Тбилиси с этим полное «что хочу, то ворочу, любые веревки в моем распоряжении». Вот и издал он указ штрафовать нарушителей ни много ни мало на 500 лар. Сумма немалая, хоть роди, хоть из пальца высоси. Натела ничего этого слыхом не слыхивала, и угораздило её вывесить бельё как раз на центральный проспект Глдани. Через пару дней пришла квитанция о штрафе. Не заплатишь до указанной даты, сумма удваивается и дальше нарастает по принципу снежной лавины. Ребята Нателы на нервах порвали квитанцию и вышли первыми на митинг оппозиции против президента. ОМОН митинг разогнал, а оба сына Нателы, ребята горячие и нервные, сцепились с одним омоновцем и слегка помяли его сверкающую амуницию. Утром оказались в СИЗО, затем по этапу после суда в Рустовской тюрьме.

Так бельевые верёвки, о которых в пылу реформ вскоре забыли и больше никого не штрафовали, положили начало конца в семье Нателы. Кто бы мог подумать, что выйдет из той злосчастной стирки. Отсидели мальчики Нателы от звонка до звонка. Сколько Натела туда передач перетаскала, если всё чохом сложить, один хороший вагон выйдет. Всячески хотела поддержать сыночков и очень надеялась: вот пройдет это чёрная полоса – и всё вернётся на те старые рельсы. Ребята работу найдут, женятся, и в проекте неслышно постучится в двери милая добрая старость. Но они зашли в тюрьму одними людьми, вышли чужими, заматеревшими мужиками, грубыми и колючими. Младший сразу на наркотики подсел. А старший, Темури, как бы головой поехал, иногда ничего, а временами такую чушь несёт – лучше не слушать. Впору за свои мозги побеспокоиться. Соседи и друзья наблюдали эти пируэты и как-то сами собой отходили от непутёвой семьи всё дальше и дальше. Очень уж факты непривлекательные: целых двое осуждённых, да еще и с нездоровой психикой на 30 квадратных метров. Кому нужна такая головная боль? Анзор видел эти метаморфозы от окружающего социума, переживал и вскоре умер от инфаркта. И пришлось Нателе брать на себя роль единственного кормильца и движущей силы семьи. Видела она абсолютно ясно, что сыночки без неё просто погибнут. Оказавшейся вот в таком в замкнутом круге бедной Нателе только и оставалось взывать:

– Господи, люди от меня отвернулись. Только Ты меня не оставь своею милостью.

И милосердный Боженька не оставил, послал ей доброго человека, соседа с 9 этажа, с завидным предложением.

– Давай, Натела, я тебя уборщицей устрою в военную часть. И зарплата хорошая, и поесть можно там же, и медицинская страховка стопроцентная.

Последний фактор решил все сомнения.

– Я человек болезненный, мне без страховки никак.

И устроилась Натела в бригаде номер такой-то, как и обещал ее сосед, уборщицей на полторы ставки. Только успела себя зарекомендовать с лучшей стороны и привыкнуть к неплохой зарплате, половину из которой вытягивал Алеко на свои наркотики, как грянуло ожидаемое, очередным врачом озвученное:

– Срочно операцию надо делать, камни из желчного вырезать.

Натела даже не удивилась. Любят её разные болячки, просто жить без неё не могут. Пошла укладываться в больницу, никому об этом не сказав. Сыновья её ей не помощники. Вся надежда только на случайных добрых людей.

– Пошли их, Господи, как можно больше на моём пути. Ты же знаешь, мне надо быть на ногах. Иначе кто за моими мальчиками посмотрит? Кому они нужны? Только мне.

Как только привели её в палату приготовиться к операции, Натела сразу медсестре объявила:

– Вот мой адрес. Если что со мной случится, сообщите туда. Никто не знает, куда я пошла.

Медсестра, 20 летняя хрупкая девочка, услышав такое, захлопала глазами:

– Вы не переживайте, всё будет хорошо.

И правда, раз десять подходила к Нателе по делу и без всякой причины, лишь бы узнать, не нужно ли чего. На операцию Нателу повезли обнадёженную. Опять Господь своего Ангела послал, вот эту незнакомую девочку, за ней присмотреть. Значит, ещё жизнь продлится ради её мальчиков, только ей, Нателе, греющих сердце... Сколько таких незаметных Ангелов света на пути у Нателы за всю ее долгую тяжелую своей безнадёжностью жизнь, сейчас и не вспомнишь. Но каждый раз эти Ангелы давали силы жить дальше, тянуть ее крест.

...Маленькая девочка с чёрными кудряшками из прекрасного далёка оторвалась от ползущей по листу травинки божьей коровки и вгляделась в грузную старую женщину, перевитую шлангами и трубками неизвестного назначения, лежащую на больничной койке. Вгляделась и подумала: «Неужели это и есть я?»

Каждый муравей изначально не знает, какой груз может поднять: раз в 30 или 40 тяжелее собственного тела. Узнай бы он свои возможности доподлинно точно, ещё неизвестно, насколько бы его тогда хватило. Но дорогу осилит идущий.

Мариам Сараджишвили