«Лангольеры» – повесть Стивена Кинга, написанная в 1990 году и экранизированная Томом Холландом в 1995-м в формате мини-сериала.

Холланд с почтением отнёсся к тексту, перенося события повести на экран. Трёхчасовой формат телефильма позволил воплотить «Лангольеров» практически без сокращений. И труд того стоил: ведь и сам Кинг, окончив работу над повестью, был в хорошем настроении, что для его писательского состояния – редкость, автор много говорит о прикосновении Неба к истории.

Сюжет пересказывать не нужно – он достоин того, чтобы это увидеть.

Чудовища, пожирающие прошедшее время, из которого жизнь ушла. Всё отрезанное от истины лишено жизни. Оно и выглядит как неживое, в сравнении с истинным: обстоятельства ли это, слова, стихи или живущие ложью люди.
И тогда его однажды съедят лангольеры…

Великий фильм, великая книга таковы, что о них нельзя сказать «так не бывает», но, будь это хоть сказка, хоть фантастика, мы говорим: «Только так это у Бога и бывает!»

Так и я, когда впервые смотрел этот фильм в 1995 году (посредством телевизора, у которого имелся только зелёный монохромный цвет), тогда был ещё школьником, в моей жизни случалось много боли. Вот почему мне было жизненно необходимо находить в мире такие книги и фильмы, которые помогают молодому человеку утвердиться на пути, если он решился на путь, непохожий на всех…

Урсула Ле Гуин писала, что юноши и девушки должны до двадцати лет определиться, хотят ли они идти по общей асфальтовой дороге или решиться избрать необычность. Второе предполагает как финансовую нестабильность, так и постоянное удивление перед жизнью.

В «Лангольерах» оказался именно такой сюжет, через который Бог обращается именно к твоей душе, говоря тебе то, чего все остальные не слышат, потому что здесь Он говорит лишь тебе.

«Я рассказываю каждому только его историю», – заявляет Аслан в «Хрониках Нарнии».

То, что для одних может быть лишь эпизодом дня, забывшимся и неважным, для другого оказывается таким обращением Бога к сердцу и тому, что для тебя – свет твоей жизни и твоего пути.

В сюжете всё идёт вокруг зрения, умения видеть. «Имеющий глаза да увидит, имеющий уши да услышит».

И она же замечает, что в сложившейся для героев фильма необычной ситуации бессильными оказываются и тайный агент, и банкир, и профессиональный лётчик. А смысл в происходящем найти, увидеть, понять, повести других за собой смогли те, от кого этого никто не ждал: слепая девочка четырнадцати лет и писатель. На них обоих в обычной жизни никто не обратил бы внимания, но теперь, в краю неизвестности, все обратились к девочке и писателю, ведь они проводники в более глубокие смыслы в отличие от тех, в которых привыкли жить остальные.

Тайный агент в фильме говорит: «Всю свою жизнь я пытался разумно оценивать себя, но все мои оценки далеки от истины».

Бежав от лангольеров, персонажи исповедуются друг другу, потому что чувствуют невозможность прежней жизни, а новая, читали вы Евангелие или нет, начинается с «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3:2).

Персонажи оказались вне времени не случайно, а чтобы обрести настоящесть. То есть, пока все они не приготовятся к изменениям, время не появится.

Пережив всю боль и совершив труд обретения большего измерения себя самих, люди говорят друг другу, что, вернувшись домой, они уже никогда не вернутся к прежнему.

Тайный агент, до того летевший в Бостон убить девушку некого противника правительства, говорит, что откажется от этого задания и уйдёт на пенсию.

И он же, пожертвовав собой ради остальных, когда самолёт подлетал к прорехе времени, чтоб вернуться домой, потрясенный чудом жизни, в прежних заботах ему неведомое, восклицает: «Господи! Какая красота!»

Убитый лангольерами банкир Крейг Туми тоже уходит с земли преображенным. Он сорок лет жизни был мучим памятью о своём тираническом родителе, желая освободиться от внутреннего чувства ничтожности и ущербности. Его освобождает от страха девочка, которую он в припадке истерии ранил ножом. Когда тайный агент хочет отомстить за девочку и убить Туми, девочка просить не трогать банкира. Мир исцеляется благодаря милосердию женщин.

Вернувшись в истинное время, одна из героинь видит, как на её глазах обновляется мир, как жизнь возвращается в сущее, и восклицает:
– Я не знаю, что это, но мне это так нравится!
А писатель отвечает ей:
– Это настоящее настигает нас!

Настоящее – пространство Бога, которое наполняет мир, но люди там привыкли быть вне подлинности, что нужны какие-то особые обстоятельства, чтобы сделать выбор между истинным и серым.

Спички мертвого мира не горят, если к ним не поднести зажженную спичку из мира истинного. Так же и с топливом и со всем вообще. Это символ. Всё зажигается только от Бога, а без Него имеет только вид жизни, подобие, симулякр.

Когда герои вернулись, в аэропорту это видит только ребёнок, указывая своему родителю: «Смотри! Новые люди!». Но родителю не до того, он спешит, он ещё не был в искаженном мире, не видел, к чему приводит банальный путь, а ребёнок – видит…

И так, глядя на эти сцены, понимаешь ещё раз, что во всех твоих страданиях был Его смысл, что вся боль была на своём месте, чтобы ты умел всегда видеть истину.

– Мы должны посмотреть на небо! – говорит пилот, когда все герои вернулись из мёртвого мира в истинный.
– А разве мы не должны известить правительство? –  спрашивает девушка.
И пилот с улыбкой обретшего мудрость человека отвечает:
–  Сначала – небо!

Это была лучшая эпитафия.

Мир никогда не будет внешним для тех, кто увидел суть!
Радости исцелившегося человека никогда не будет конца!
Хотя в это так трудно поверить перед рассветом…

Артём Перлик