Святочный рассказ к празднику Сретения Господня.

Отец Симеон очень устал. Это было то состояние, когда сила воли уже была на пределе. Глаза слипались сами собой. Сознание угасало. Сегодня был вечер Сретения Господня. Поздний вечер, около восьми часов. Отец Симеон отслужил Литургию. Потом был похорон с выездом на кладбище. Чтобы на него попасть, нужно было сначала съехать с довольно крутого пригорка в ложбину, потом выехать снова на холм.

Батюшка вместе с певчими в «жигулях» попал в ледяной плен. Яркий солнечный день. Минус десять мороза южноукраинской зимы со степным ветром, пронизывающим до костей, кажется, что все минус тридцать. Вокруг снежная пустыня. Дорога – сплошной сверкающий лед, в хоккей можно играть. Отец Симеон съехал с пригорка, а выехать – никак. Едва коробку передач не спалил. Выезжал около часа. Замерзли страшно. Люди, ждущие на кладбище, тоже.

Отслужили похорон. От мороза было почти больно до головокружения. Металл кадила жег руки как огонь. С кладбища батюшка поехал прямо на вечерню накануне дня памяти святого праведного Симеона Богоприимца. Завтра день рождения и день тезоименитства. Хотелось отслужить Литургию. И вот теперь отец Симеон ехал домой. Глаза слипались. Он не понимал почти уже ничего. Дорожные фонари, сама дорога, огни проезжающих машин – всё сливалось в одну сплошную ленту и становилось непонятным. Сознание от усталости угасало. Отец Симеон неуклонно проваливался в сон. Тем более что из-за гололеда и темноты ехать приходилось медленно. Батюшка едва различал разделительную полосу на дороге.

Наконец увидел сверкающий «корабль» заправки на дороге. Решил заехать и купить воды, попить, чтобы взбодриться.

Раздвижные двери с шипением отворились. И отец Симеон оказался в магазине. Яркий свет электрических ламп резанул в глаза. После ночной дороги и полумрака машины это было очень непривычно.

За сверкающим прилавком стояла девушка в костюме официанта начала XX века: белая рубашка, черная тройка, бабочка.

«Униформа такая странная», – подумал еще тогда отец Симеон. Потом уже он вспоминал, что девушка тоже выглядела очень устало. Осунувшееся бледное лицо с узкими, словно засыпающими глазами. При его появлении продавщица попыталась измученно выдавить из себя улыбку.

«Тоже ей ведь непросто, наверное, день уже отстояла, а теперь еще ночью работать, бедная», – пожалел её батюшка.

Он попросил минералки. Девушка назвала сумму. Пока отец Симеон доставал деньги, выронил десять копеек. Они с легким звоном упали на плитку пола и укатились куда-то почти под стенд с товарами. Он не стал их поднимать. Любое движение причиняло почти физическую боль.

И вдруг девушка за кассой куда-то пошла. От усталости отец Симеон ничего не понимал. Он даже начал чувствовать какое-то раздражение.

«Куда она пошла? Зачем? Уже отпустила бы и занималась своими делами», – из груди отца Симеона вырвался едва слышный нетерпеливый вздох.

Девушка обогнула со своей стороны довольно длинный – метров десять – прилавок, потом прошла уже со стороны батюшки мимо прилавка еще метров десять и пересекла полмагазина.

Отец Симеон недоуменно следил за ней. Возле стенда с продуктами она наклонилась и что-то подобрала. Потом протянула ладонь к священнику и сказала:

– Возьмите, вы потеряли.

На открытой ладони девушки лежали десять копеек.

И тут только отец Симеон сообразил, что он в подряснике, с крестом и в скуфейке. И понял, конечно, что не только ему эта юная совсем еще девушка отдавала копеечку, но через него Самому Христу, и что если в народе продолжают рождаться девочки, которые способны поднять копеечку и послужить Богу как умеют, как могут, значит, еще не всё пропало, значит, Бог милует этот народ с большим, любящим Всевышнего и ближнего своего, сердцем.

Иерей Андрей Чиженко