Новое это всего лишь хорошо забытое старое. Но иногда бывает, что и в старом, которое, казалось бы, сто лет знаешь наизусть, вдруг появляется новизна, от которой становится не по себе. Недавно я пересмотрел финальные сцены сериала «Место встречи изменить нельзя», и поразился, насколько же по-разному воспринимается один и тот же художественный материал в разном возрасте.

Героический поступок самого трагичного и сложного персонажа этого фильма почему-то на долгие годы остался для меня в тени актерского и личного обаяния Высоцкого.

Штрафник Левченко не сдал своего бывшего командира бандитам, одним из которых стал сам. Не сдал, надеясь, что Шарапов уйдет ночью, и тогда банда разбежится кто куда. А когда выяснилось, что тот уходить не намерен, Левченко понял, что Шарапов – это его смерть. Что все бандиты, и он сам в их числе, утром либо погибнут сразу, либо будут задержаны, и расстреляны после суда. Но также он знал, сколько зла их банда принесла людям. И видел, на какой риск идет его бывший командир, ради уничтожения этого зла. Левченко мог бы убежать сам – тогда же, ночью, как и советовал ему Шарапов. Но побег товарища, караулившего «мутного фраерка», неизбежно вызвал бы подозрения у остальных членов банды. И тогда операция, ради которой Шарапов пошел на смертельный риск, оказалась бы сорванной. Поэтому, Левченко остался.

Когда «Черная кошка» шла на свое последнее дело, лишь двое участников абсолютно точно знали, что в подвале магазина их будет ждать засада. Но Шарапов надеялся выжить, хотя и рисковал. А Левченко просто шел умирать ради Шарапова, и ради успеха его дела. Никаких шансов выжить у него не было, и он прекрасно это понимал.

« – Ну что, старшой… Окропим снежок? Красненьким?» – это ведь не вопрос был. Это – слова бывалого фронтовика, вновь готового идти за своим командиром. Теперь – уже на верную смерть.

Знаменитый окрик Жеглова « – А теперь – Горбатый!», к сожалению, затенил то, ради чего режиссер ввел этот момент в фильм. Зачем нужно было именно Горбатого выводить из подвала вне очереди? С точки зрения развития сюжета – никакого смысла. А вот с точки зрения драматургии это необходимо ради следующего кадра, который должен был стать важнейшим и ключевым, для понимания образа этого странного героя. Горбатый уходит, и в подвале остается только Левченко. Один. Он смотрит перед собой невидящим взглядом, и медленно садится на ступеньку лестницы. Потом, достает пистолет, и взводит курок…

Кто-нибудь вообще запомнил этот кадр? Я – нет.

«Нет больше той любви, если кто положит душу свою за други своя». В любимом моем фильме режиссер показал человека, который вполне осознанно положил душу за своего друга. А я не замечал этого тридцать с лишним лет…

Александр Ткаченко

ФОМА