Мудрое сердце живет чудесным, неразумное опьяняется чудесничеством.

Чудесное лежит в основании всех вещей и на их последних границах. Среди творения оно составляет правду его высшего бытия. Падение наше есть уход от чудесного.

Чудесное в земном времени еще не имеет своего полного выражения; оно в истории постигается лишь тайнозрением и не столько учит, сколько вдохновляет людей переходить границы мира верой... И чем более верует человек в Бога, тем более чудесной становится для него жизнь.

В сущности, человек хочет жить лишь чудесным... Об этом свидетельствуют и верующие в Бога – они тоже хотят видеть в чудесном высший смысл существования и последнее слово истории. Не верующий в Бога председатель Совета министров в критическую для его страны минуту объявляет: «Верую в чудо, потому что верую во Францию…» (Речь Поля Рено 21 мая 1940 года). Еще более далекий от веры в Бога свидетельствует: «Народы нашей страны стали способны на великие дела и чудеса творчества новой жизни» (В.М. Молотов, 27 октября 1959 года). Таких примеров устремления неверующих к чудесному можно привести много и из всех областей жизни: они говорят о «чудесах техники», «чудесах науки», «чудесах природы», «чудесах творчества»... Бессмертная душа человеческая тоскует о высшем мире и взывает к этому миру. Человек не хочет исчезать в материалистической повседневности! И чудесное манит его своим высоким (хотя для многих и неясным) освобождением. Не давая истинной свободы всем, чудесное уже дает ее образ или призрак.

«Чудеса науки», «чудеса творчества» – это все искры того же древнего, похищенного Прометеем, небесного огня. Даже самым материалистичным людям представляется духовное видение, что они поднимаются над землей, делаются «хозяевами жизни», «творцами», что их возможности уходят в бесконечность… И то, что Бог обещал (и все время дает) человеку, бытие в совершенном бессмертии, – то человек неверующий хочет взять сам, своею личной или коллективной силою. Хочет взять без Бога.

Даже в чисто религиозной области выражается это падение. Оно выражается в том, что люди ищут чудесного более, чем Бога. Ирод, желая видеть Иисуса, «надеялся увидеть от Него какое-нибудь чудо» (Лк. 23:8). Есть люди, требующие чудес для своей веры: «...Иудеи требуют чудес» (1Кор. 1:22). Если они не встречают «чудес», то у них нет и чувства близости к высшему миру. Сила чудесного принимается ими как «Deus ех machina», нечто внешнее, ставящее людей перед высшим миром бытия. Оттого и ищут люди в мире знамений и чудес, не понимая, что пришествие лжехриста «по действию сатаны» будет совершаться (и уже совершается) «со всякою силою и намениями и чудесами ложными» (2Фес. 2:9), и можно быть самым праведным человеком на земле, как Иоанн Креститель, и «не сотворить никакого чуда» (См.: Ин. 10:41). Люди этого психологического типа обычно хотят, чтобы уже в этом веке совершалось воздаяние праведным и возмеривалось грешным; подтверждение этого закона укрепляет в вере, нарушение – удаляет от веры. Они соблазняются тайной Голгофского Креста и тем, что история человечества идет не по законам моралистической логики, а по законам этой тайны Креста. Он – «для Иудеев соблазн» и «для Еллинов безумие». Про таких людей, еще не знающих тайны богоусыновления, сказано: «...не уверуете, если не увидите знамений и чудес»(Ин. 4:48).

Вникая в их психологию, ясно видишь, почему Спаситель огненно отверг такой путь единения со Своей истиной: «Не дастся роду сему знамение»(Мк. 8:12). Бог хочет сделать человека бескорыстным сыном Своей небесной истины, а ищущие «чудесности», но не правды последней, хотят быть лишь рабами их ослепившей необходимости. Вера, сновидение любви для них недостаточны. «Ходим верою, а не видением» (2Кор. 5:7) – это их не удовлетворяет; они не оберегаются от ложных «видений» и «откровений»; им представляются всякие сны и мечтания и внушается мысль, что особые откровения возвышают их над другими людьми. В духовной науке хорошо изучены эти феномены «прелести», самообольщения. Страшащиеся Бога (ведь «и бесы веруют, и трепещут» – Иак. 2:19), но Его не любящие, соглашаются принять Царство Божие, но в этом их согласии нет элементов, из которых Царство Божие состоит, – нет любви к Богу и ко всему творению в Боге, нет осуществления евангельских блаженств, плача о себе и радости о Истине Христовой. Такая вера не может открыть Царство Божие, и не о ней принес весть на землю Сын Человеческий. Но эта вера влечет тем, что она бескрестна, – вместо Креста Христова, светлого умирания в Боге и воскресения, в ней лишь чудеса...

Бывают не верующие в Бога, но ощущающие, в той или иной форме, чудесное; бывают и «верующие», но «не верящие в чудеса» (не соглашающиеся принять ни сверхъестественного вхождения Творца в мир, рождения Богочеловека от Девы, ни Его воскресения во плоти). Есть люди, которым представляется, что мир создан Творцом только как архитектором и сейчас же оставлен в пределах математических, геометрических, механических и прочих «естественных» законов, и будто все в мире совершается лишь по этим наукой изучаемым законам; такова вера деистов, верующих в Бога абстрактно, и (мало чем разнящаяся от нее) вера теистов, верующих в Бога неопределенно… Те и другие признают Бога, но не знают Бога, тайны богоусыновления и служения в духе и истине.

Есть желающие прожить свою жизнь, ничем не тревожа души своей, приняв раз навсегда установленную номенклатуру ценностей и истин. Все должно быть «понятно», «объяснимо». Существование великого и таинственного неудобно для этих людей, даже болезненно – оно их умаляет, ранит. В Евангелии признается лишь все «понятное». Из этих кругов исходит такое далекое от истины утверждение, что «наука противоречит вере». Человек боится посягательств на свою автономию – даже со стороны Небесного Отца! И зов Божий, заповедь Христову он способен счесть таким посягательством.

Но тот, кто верует в Сына Божия, знает, что все в мире чудесно в творении, искуплении, промышлении, все дивно в действовании, указании, предупреждении, утешении Духом Утешителем!

В высшей науке материя все более предстает как неразгаданная тайна. Все более открывает наука такие бездны и хляби, что само понятие материи как чего-то «материального» – исчезает. Понятие энергии касается уже границ духовного мира.

Представители астрофизики свидетельствуют о безднах не бесконечно малых уже, а бесконечно больших миров. В созерцании многих крупных ученых чувствуется благоговение перед чудесным. От тайн творения сердце поднимается к славословию Самого Творца в дивных чудесах Его... Тут венец того истинного знания, которое, по слову Апостола, не надмевает, а назидает, так как исходит из любви.

По одному свидетельству ученых о таинственности и чудесности мира душа, конечно, еще не может сделаться знающей Бога, у человека должно быть и сердце, «алчущее правды». Для такого сердца выводы современной науки прямой путь к Богу. И принятие истинного духа веры идет через Христа, Который есть единая Дверь к Отцу.

Мир чудесен... И в малом, и в великом он изумляет. Но будет ли наше удивление праздным или плодоносным это уже зависит от нас. Тут область нашей свободы.

Рядом с чудесностью, созерцаемой через научное знание, открывается и «художественная» чудесность творения, в котором все неповторимо и – от галактик до мезонов, от былинок до лица человеческого – все произведение Высочайшего Художника.
Чудесность не только вне нас. Она еще более – в нас. Солнечные чувства после мрачных, болезненных, убийственных – разве это не чудо? А любовь, великодушие, жертвенность, милость, чистота, светлая мудрость, мужество сердца – разве это все не чудесно, не сияющие лучи входящей в нас Вечной Жизни? А молитва, преображающая наш разум, сердце и волю, – разве это не чудо? Многое может сказать душа о тех чудесах, которые она видит вокруг себя и созерцает в себе. «Жив Господь, и жива душа моя!» – восклицает, как ветхозаветный пророк, душа, видящая чудесное.

В мире нет ни росинки «случайного». Все промыслительно, все чудесно. Видение мира в Боге воскрыляет. «Естественное» становится вышеестественным, прозрачным для вечности. Вся человеческая жизнь во Христе – вышеестественна. Дух Божий ставит нас лицом к тайне Будущего Века.

Но среди чудесного есть еще особое сияние неповторимого лица человека, усыновляемого Богом... «Бог же творил немало чудес руками Павла…»(Деян. 19:11). В Кане Галилейской «положил Иисус начало чудесам» (Ин. 2:11) усыновления.

Чудо есть явление истины и любви. Чудо есть дверь в Истинно Сущее.

Чудесное должно утаиваться... «Славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам – Ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение» (Мф. 11:25–26). Искатели ложных чудес претыкаются об эту истину. Оберегая слабое и больное человеческое зрение от слишком яркого света, Господь сокрывает Свое чудесное в мире и в нем утаивает Самого Себя. Но ум, посвященный в простоту бытия, сердце, очищенное от лжемудрия и лжеверия, видят чудесное.

Явление духа – сладкая беседа Отца, которую «другие» не слышат.

Полюбивший Бога человек не ищет чудесного потому, что он уже нашел его, когда полюбил Бога, полюбил человека. Верующий ищет не чудес, но верности все большей.

Мы видим в Евангелии: Господь уклоняется от непрестанных исцелений и насыщений людей хлебами. Он утаивал и утаивает в истории Свое могущество над миром, открывает людям лишь Свою Милость.

Апокрифические сказания бессмысленно хотят наделить Его большей чудесностью, чем Он Сам явил нам; они заставляют Его, Младенца, лепить из глины воробьев и оживлять их, творить иные подобные чудеса. Но в Евангелии явлена божественная мера чудесности, вся ее глубина и чистота.

Не отдельные явления, а целый мир чудесного открыт нам. И чем менее мы эту чудесность рассматриваем, тем более мы ее видим. Ища лишь верности Богу, мы находим чудесность. Она не связывает нашей воли, не порабощает воображения.

Мудрое сердце живет чудесным, неразумное опьяняется чудесничеством. Много в мире «чудес ложных». Зло идет со всякими «чудесами ложными»(2Фес. 2:9).

Кто ищет необычайности и новизны более, чем Господа и Его Правды, будет доверять неистинному духу, принимать слуг лжи за вождей, свое воображение – за откровение.

Фарисеи требовали для своей веры схождения Сына Божия со креста. Этого продолжают требовать все, кто не хочет Христа, любви Божьей.

Величайшее чудо этой любви – воскрешение Лазаря стало началом Голгофы: «Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него... С этого дня положили убить Его» (Ин. 11:47–48, 55).

Никакие феномены ни в чем истинном никого не убедят, если сердце не раскроется истине. И когда оно истине раскрывается, кончается ложная чудесность и начинается чудесная жизнь. Зверь, «производивший чудеса», все теряет свою власть – и потеряет ее. История кончится гибелью всей ложной чудесности‚ обольщавшей людей. Чудесное тогда раскроется как правда всего творения.

Архиепископ Иоанн (Шаховской)

«Ценность и личность»