Сергей Бортник, доцент Киевской духовной академии, задумался и решил разобраться, в чем же разница между общечеловеческими и христианскими ценностями.
Интересно, какими ценностями руководствуетесь вы?

– Сергей, что же это за понятие такое «общечеловеческие ценности»? Чем они отличаются от христианских?

– Думаю, что на этот вопрос могут быть разные ответы. Например, на рубеже XIX–XX веков активно действовала христианская миссия за пределами Европы. И тогда «общечеловеческое» означало скорее принципиальное общее между традиционным тогда христианством Европы и местной культурой, в которой проповедовали приезжие христианские миссионеры.

Сегодня «общечеловеческие ценности» порой ассоциируют с общим наследием иудаизма и христианства. В таком случае опора делается на наш Ветхий Завет, и из него особенным образом выделяются Десять заповедей Моисея. Эти заповеди даны для того, чтобы люди могли жить в обществе последователей единого Бога, но акцент все же делается на земной жизни и земном успехе.

Можно вспомнить заповедь «око за око, зуб за зуб». В обыденном сознании зачастую считается, что это заповедь мести, которая не велит прощать обидчику. Однако на самом деле это заповедь ограничения – за выбитый зуб можно выбить только один зуб, а не сломать всю челюсть.

Такие ценности – первая стадия христианства: мы признаны очеловечиться и иметь уважение к другим людям. Если же речь идет о сугубо «христианских ценностях», то это скорее заповеди блаженства, изложенные в Евангелии от Матфея. «Блаженны нищие духом» или же «блаженны алчущие правды» – это уже взыскание горнего, стремление выйти за пределы самодостаточности нашего посюстороннего бытия.

А «общечеловеческие ценности» могут иметь еще одно значение. Оно связано с послевоенным временем создания Организации Объединенных Наций и Всеобщей декларации прав человека 1948 года. Ее первая статья гласит: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».

Кто-то видит здесь отголоски Французской революции 1789 года, кто-то предлагает конспиративные версии о влиянии гуманистической идеологии и масонства. Однако я думаю, что для Европы (и сюда должна относиться и Украина) – это зачастую неписаный стандарт. Критика работорговли, пыток, презумпция невиновности нормативны для нашего сознания.

И в этом смысле наш набор «христианских ценностей» соотносим с этим общим наследием европейской культуры. К примеру, долгое время рабство вполне благополучно существовало в христианских обществах, однако сегодня оно выглядит скорее дикостью.

– Абсолютно все люди: верующие, атеисты хотят быть счастливыми. Однако пути к счастью бывают разными, и некоторые из них Церковь не одобряет. Так ли это?

– Надо учитывать разные аспекты. С одной стороны, счастье может быть мимолетным и эйфорическим, и после него случается разочарование. Поэтому христианская Церковь призвана говорить о сложности жизни, о том, что сиюминутные удовольствия могут привести к печальным последствиям.

Один из примеров – счастье иметь ребенка. Сегодня наше общество испытывает дефицит постоянных отношений. Браки создаются, но часто рушатся, не просуществовав и одного-двух лет. И некоторые женщины выбирают вариант «иметь ребенка для себя». Да, это может принести счастье. Но это также огромная ответственность перед ребенком.

Или же пример из той же сферы – по поводу занятий со священником пар, которые собираются пожениться. Осознать, что счастье обретается не только для себя, что в семье нужно больше отдавать, чем брать, что важны навыки жертвенности – вот о чем должен рассказать священник молодым людям, переживающим этап влюбленности.
Но есть и другая проблема. Часто у людей церковность ассоциируется с насупленной серьезностью и безрадостностью. Церковь в такой ситуации воспринимается как система запретов, которая почти не предлагает альтернативы.
На днях я посмотрел итальянский фильм «Я предпочитаю рай» о средневековом святом Филиппе Нери. В картине акцентируется мысль о том, что христианство должно приносить человеку радость, что быть с Богом – значит испытывать и проявлять любовь и милосердие. Соответственно, возникает большой вопрос к нам, христианам: насколько мы воплощаем эту радость, любовь и милосердие в нашей жизни? Вспомним слова Евангелия: «По тому узнают, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собой».

– Для того чтобы ценности стали общечеловеческими, нужно, чтобы в их формировании участвовало все человечество? Однако у каждого народа – свои ценности.  Что хорошо для Западной Европы, например, плохо для Китая...

– Да, Вы правы. Если строить «общечеловеческие ценности» по общему знаменателю, т. е. без учета всего того, что отсутствует в одной из общепризнанных мировых культур, то их смысл выхолащивается. Например, и сегодня в Индии сохраняется кастовость, в Южной Африке – элементы расизма и апартеида, т. е. раздельного проживания людей с разным цветом кожи.

Нам чужды вопросы кастовости и расизма. И поэтому, на мой взгляд, Украине нужно скорее ориентироваться на европейские христианские стандарты. Некоторые полагают, что сегодняшняя Европа отходит от традиционных христианских ценностей. Частично с этим можно согласиться. Тем не менее ментально мы находимся в сфере влияния европейской культуры, христианской в своих корнях.

– Н. Лосский определил: «Ценность есть нечто всепроникающее, определяющее смысл и всего мира в целом, и каждой личности, и каждого события, и каждого поступка».
Христианские ценности – понятия, на которые опирается христианин при достижении главной цели – спасения, или обожения. Каковы цели человека, руководствующегося общечеловеческими ценностями?

– В трактовке христианских ценностей я все же предпочитаю апеллировать к словам Христа о том, что основные заповеди – это любовь к Богу и любовь к ближнему. Зачастую «спасение» может иметь привкус духовного эгоизма – я себе молюсь, а что происходит с миром и окружающими людьми – мне безразлично.

Относительно общечеловеческих ценностей приведу такой пример. Однажды я участвовал в диалоге с Финской Лютеранской Церковью. После официальной части мы разговорились с местным пастором о пресловутой проблеме гомосексуализма. Как известно, наша Церковь осуждает однополые сексуальные отношения и обосновывает это рядом указаний из Священного Писания.

А этот пастор подошел к вопросу с совсем неожиданной стороны. Он сказал: «У меня есть жена и семья, и это делает меня счастливым. Если человек с такими вот наклонностями будет счастлив в своей своеобразной семье, то я ничего не имею против». Вот такой подход, когда желание счастья ближнему может противоречить традиционным христианским ценностям.

И мне кажется, что простого ответа нет. Все мы в той или иной степени греховны. Всем нам нужна Церковь как лечебница, исцеляющая и соединяющая нас с Богом. И счастье как общечеловеческая ценность и даже мечта – это и наша ценность.

Для христиан счастье имеет духовный характер, оно формулируется в виде «блаженств». Но навязывать такие формы счастья другим сам не решаюсь. Я сторонник идеи о том, что люди малоцерковные или даже неверующие должны убеждаться в истинности нашей веры через наш пример подлинно христианской жизни.

Записала Наталья Горошкова