Радонеж

Всякий христианин имеет в себе Духа Святого по факту своей принадлежности к Церкви. Крещеный и миропомазанный человек обязательно получает дар Духа, некий благодатный залог. Как говорится во втором послании к Коринфянам: «утверждающий же нас с вами во Христе и помазавший нас есть Бог, который запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши» (2Кор.1,21).

С одной стороны, мы уже имеем некоторый залог в душах наших, так как мы стараемся жить в Церкви. Но, с другой стороны, если вспомнить Серафима Саровского, его беседу о цели христианской жизни - цель христианской жизни есть стяжание Духа Святаго. Получается, мы, христиане, уже имеем некоторый залог Духа Святого, Его благодати, но при этом должны помнить: залог - малая часть чего-то большего. Имея этот залог, мы имеем призвание умножать его.

Если мы имеем уже некоторый залог Духа, и если мы должны умножать его, то этот дар Духа не может не проявляться в жизни христианина, мы должны как-то ощущать его и переживать. Как?

В разговоре о духовных ощущениях Православие проявляет чрезвычайную сдержанность, или даже суровость. И это понятно, ведь в области переживаний человек всегда сталкивается с опасностью обмана. Мир эмоций и чувств - это очень колеблющееся, ненадежное поле. У человека всегда есть риск перепутать душевное с духовным, небожественное с божественным.

Апостол Павел писал, что сам сатана принимает вид Ангела света (см.2Кор.11,14). Есть множество историй в святоотеческой письменности, как даже великие подвижники могли перепутать действия душевные, эмоции -  с духовными переживаниями. Поэтому отцы Церкви запрещали искать духовные переживания, стремиться к этому. Они призывали к строжайшему контролю своих чувств и эмоций, всей своей духовной жизни.

Например, блаженнейший митрополит киевский Онуфрий, когда его спросили в интервью, как почувствовать, что ты идешь путем спасения, ответил: «не пытайтесь этого делать, не надо. Чувства  - это вообще такие вещи, которым нельзя доверяться. Но правильнее себя не то, что с чувством оценивать -  сколько знать и помнить, что я осужденный перед Богом и надеюсь в своем спасении не на свои дела, не на свои подвиги, а только на милость Божию».

Позиция Блаженнейшего твердая, она твердо стоит на аскетическом предании Церкви. Она выверенная, беспроигрышная. Действительно, если Бог хочет дать тебе усладу духовную, Он даст, ты от этого никуда не денешься - но искать ее не нужно. Тем более, думать, что ты этого достоин. Это состояние в духовной жизни называется прелестью - когда человек путает одно с другим. Прелесть - ложь в превосходной степени, когда человек лжет, льстит сам себе.

Такова твердая святоотеческая позиция. Но в истории христианства также были некоторые отцы, которые говорили о необходимости явного переживания христианином действия Духа Святаго.  Из древних святых об этом много писали преподобный Макарий Великий, преподобный Симеон Новый Богослов. Из ближайших к нам таким писателем был святитель Феофан Затворник. Интересно, что книги его предназначены не только для монахов, но и для мирян - и скорее даже для мирян.

Епископ Феофан писал о духовной жизни, именно об ощущениях, о переживаниях довольно ярко, я бы сказал -  смело и дерзновенно. Еще раз подчеркну, его писания адресованы мирянам, он для всех писал. Это не «Приношение современному монашеству», как пятый том святителя Игнатия Брянчанинова. Нет, книги святителя Феофана - для всех христиан, желающих жить духовной жизнью.

Если почитать, что он пишет, то картину мы увидим довольно необычную. Святитель очень честно, ярко и точно описывает, какие ощущения и чувства должны быть у христианина в той или иной ситуации.

Святитель Феофан настаивает, что христианин должен свою духовную жизнь испытывать, чувствовать. Например, отпущение грехов, которое происходит на таинстве исповеди. Святитель Феофан говорит, что человек должен ясно почувствовать, что грехи прощены, если они действительно были прощены. Облегченная совесть должна об этом засвидетельствовать.

Вышенский затворник писал: «внешнее чувство испытывают вещи и дают знать об их качествах, так же и духовное чувство в своем кругу испытывает духовные вещи и определяет их качество; как там - так и здесь, отличительное свойство чувства есть осязание и вкушение. Размножение испытаний внешними чувствами дает опытность внешнюю, размножение осязания и вкушения духовных вещей дают опытность духовную».

Вот как святитель интересно разграничивает внешнее и духовное чувство. По сути, это главный момент в разговоре о чувствах в духовной жизни: не перепутать душевное с духовным и не впасть в самообман, который на языке аскетики называется прелестью. Но в то же время, епископ Феофан рассуждает о чувствах как о том, что можно вкусить. Вкус воды мы не перепутаем ни с чем, вкус хлеба тоже. Это - внешнее чувство. А духовное чувство, по мысли святителя, должно работать так же. То есть, как апостол Павел пишет, что у христиан должны быть «чувства навыком приучены к различению добра и зла» (Евр.5,14). В идеале христианин должен отличать бесовское от божественного, внешнее от внутреннего, мирское от духовного.

Для святителя Феофана вообще не существует какого-то внешнего священнодействия, чтобы над человеком совершили какой-то чин, он совершенно ничего не почувствовал, и ушел. Нет, святитель пишет, что верующий должен пережить таинство, измениться после него.

Это, наверное, то же, о чем писал апостол Иоанн Богослов: «Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом» (1Ин.5,10). Христианин - тот, кто имеет это свидетельство благодати в себе самом, иначе что нас отличает от людей нецерковных?

Как же сопоставить советы святителя Феофана Затворника о чувствах с чрезвычайной осторожностью в этой теме других святых отцов? Очевидно, надо принять во внимание и то и другое. Тут одно другого не исключает.

С одной стороны, нам никогда нельзя забывать, что святые отцы запрещают искать особенных переживаний и ощущений. Искать какой-то сладости в молитве - это позиция гордого человека. Но с другой стороны, мы должны постоянно проверять себя - а жив ли я духовно? Я к Чаше подхожу, потому что просто надо бы причаститься - и причащаюсь, допустим, два раза в месяц; или я понимаю умом, и сердцем чувствую, что без Таинства я умру, я голоден, у меня голод по Богу? Или на исповедь я иду, потому что пора бы исповедоваться, «что-то давненько я не был на исповеди», или я чувствую, что эта ржавчина греха меня уничтожает изнутри, разъедает? Я живу в Церкви, или просто выполняю какие-то внешние нормы, имитируя христианство?

Это вопросы очень тяжёлые. Но мы их обязаны себе задавать. Ведь свою телесную жизнь мы ощущаем, правда? Например, ущипните себя за руку - больно? Больно. Мы ощущаем, что мы живы. Вот жизнь духовная тоже должна быть переживаема. Да, в оценке своих ощущений надо быть очень осторожным. Мы все новоначальные, и рискуем спутать чувства душевные с духовными.

Если продолжать читать святителя Феофана, то можно увидеть, что он очень интересно пишет о Таинстве Причащения – именно в контексте нашей темы. Для церковного человека, который давно в Церкви, есть такая проблема: он иногда не чувствует ничего после Причастия. Мы знаем, что эти чувства дает Бог, а Он может и не дать – здесь не надо, опять же, ничего особого ждать, обольщаться. Но в то же время, чтобы мы хранили благодать Причащения -  надо понимать и чувствовать, как она действует.

Об этом вообще мало кто пишет. Много написано о том, как готовиться к Причастию. Говеть, поститься, читать определенные молитвы... А как хранить благодать Причастия, гораздо меньше написано - обращали внимание? Потому что, чтобы об этом писать, нужно быть действительно опытным человеком, и знать, о чем говоришь. То есть сначала почувствовать и понять, а потом писать.

У святителя Феофана есть замечательное рассуждение о действии Христовых Таин. Он пишет о том, какие чувства после Причащения правильные, какие можно признать действительно духовными и соответствующими этому Таинству, или благодати этого таинства. Он говорит об этом в книге «Проповеди на Великий Пост». Там святитель долго «раскачивается» – на протяжении страниц 30, наверное, он уговаривает человека говеть и причащаться. Это может показаться немного скучным. Но потом идут конкретные духовные рекомендации, очень интересные. Их можно найти в проповеди на первую субботу Великого поста, когда, по мысли святителя, все христиане, которые говели неделю, должны причаститься.

Это все исключительно важно. Как хорошо, когда мы можем замечать в жизни радостные свидетельства того, что Бог есть, и что Он общается с нашей душой. Ведь жизнь христианская - это личностное богообщение. Это словосочетание сейчас немного затерто, его очень любят употреблять протестанты. И оно, может быть, до конца неправильное. Потому что Бог - это  Сверхличность. Когда мы произносим слово «личность», мы понимаем данный термин по-человечески. Мы не в состоянии осмыслить, что такое божественная Личность. Бог - это Сверхсущность и Сверхличность.

Блаженный Августин писал, обращаясь к Богу: «Ты создал нас для себя, и не успокоится сердце наше, пока не найдет Тебя». Сердце ищет Бога. Если оно нашло Бога, то должно это почувствовать. Оно должно радоваться и ликовать, когда Бог рядом, и грустить, когда Бог отходит. Помните «Песнь песней» Соломона, в которой невеста ищет возлюбленного? Отцы Церкви говорят, что это человеческая душа, которая встречает Христа, Небесного Жениха, а потом теряет Его по своим грехам. А потом опять ищет и плачет, опять находит и опять теряет.

Такова христианская жизнь. Если этого нет, этого поиска, боли, радости находки и встречи - то возникает вопрос, точно ли мы живем христианской жизнью.

Увы, мы внешней церковностью иногда подменяем живую духовную жизнь, подменяем это самое личностное богообщение. Мы иногда успокаиваем себя нашей церковностью. Я делаю все правильно? Делаю. Хожу в храм? Хожу. Правило читаю? Читаю. А есть ли в моем церковном бытии дух жизни? Вот этот неудобный вопрос страшно задавать себе. Но нужно задавать, потому что мы рискуем забыть очень важную вещь: даже самого церковного человека спасает не его церковность, а Бог.

Церковность - средство, своего рода мост в Царствие Божие. Но можно на этом мосту задержаться на всю жизнь, и не достигнуть цели. Ни для кого не секрет, что на молитвенном правиле можно не молиться. Часто причащаясь на Литургии, можно не иметь в себе Христа. То есть, форма не всегда гарантирует содержание. Если нет личного участия и отклика души на то, что Бог с тобой делает, то духовная жизнь может замереть. Знаете, как бывает с ребеночком в утробе матери? Омертвение беременности. Так и духовная жизнь может замереть. Была - и нет. Осталась только мертвая форма.

В Православии нет ничего механического. Там все от Бога, живого, личностного, и Он желает взаимодействовать с нашей душой, живой свободной человеческой личностью, которая должна любить Его. И нас должна тревожить проблема «окамененного нечувствия», в котором мы порой находимся, и очень часто – привычно находимся. Мы просто привыкаем к благодати.

Вспоминается снова святитель Феофан: «Можно двигаться в жизненных формах без жизни, можно знать на память и понимать весь новый Закон и не иметь духа, просвещающего верою живою. Можно строго исполнять все чины церковные и не иметь духа оживляющего, или не иметь жизни духовной. Можно пребыть и в полном подчинении пастырству, не встречая руководства истинно от Духа исходящего. Истинно духовная жизнь движется во всех этих порядках, но не необходимо ими предполагается».

Святитель говорит, что духовная жизнь движется во всех этих порядках – т.е. в церковных чинах. Все наши церковные дисциплины, обряды, таинства - это некие «каналы благодати». Истинно духовная жизнь движется во всех этих порядках, то есть она может быть - но наличие формы еще не означает содержания. Вот такая вещь страшная. Если вопрос этот себе задавать, то мы придем в «доброе беспокойство о своей вере», как говорил преподобный Паисий Святогорец.

А вот еще более резкие слова святителя Феофана из его книги «Путь к спасению»: «Как главное в духе сознание, зиждимое внутрь пребыванием, то когда оно падает, падает и жизнедеятельность. От этого восстает вместо страха Божьего и чувства зависимости от Него - бесстрашие, вместо избрания и дорожения духовным - равнодушие к нему, вместо отрешения от всего - себя упокоение, вместо покаянных чувств - нечувствие, окаменение сердца, вместо веры в Господа – самооправдание».

Стоит обратить внимание на слова святителя Феофана «внутрь пребывание». Мы теряем это состояние постоянно. Мы суетимся. Как часто наша христианская жизнедеятельность состоит во внешних только, хотя бы и благочестивых делах! А вот это «внутрь пребывание» мы теряем, а оно и есть подлинное христианство. Без него остается одна форма без содержания. А имитация формы без подлинного содержания - это лицемерие, на которое так гневался Спаситель.

Помните, Христос не осуждал блудницу, вора, мытаря, разбойника, но вот на лицемеров - книжников и фарисеев - Он гневался. «Воззрел на них с гневом» (см.Мк.3,5) - говорит Евангелие. Ко всем был Христос кроток и мирен, хотя и строг, но этим людям - книжникам и фарисеям - Он говорил «лицемеры». Он относился к ним очень резко и серьезно, обличал. Христос все терпел и прощал, кроме лицемерия - здесь Он очень резко реагировал.

Почему? Потому что лицемер сам от себя закрывает спасение. Он думает, что у него уже все хорошо. И мы, церковные люди, всегда балансируем на этой грани. Нам кажется, что если мы пришли в Церковь, то уже все хорошо. Уже надо только дотянуть до конца, и все. Но ведь когда мы приходим в Церковь -  только все и начинается. Духовная жизнь только начинается. И форма должна породить содержание.

А если его нет? Если нет переживания Духа Святого, если мы не думаем об этом и этим не занимаемся? Тут вспоминаются слова Спасителя: «будут двое на одной постели: один возьмется, а другой оставится» (Лк.17,34). Двое на постели - это кто? Муж и жена очевидно, предельно близкие люди. Но один супруг берется, а другой оставляется. Муж и жена в древнем мире должны были быть одинаково религиозны и ориентированы, оба верующие, казалось бы. Но один берется, а другой оставляется. Почему? У святителя Феофана есть ответ: один духоносен, а другой нет. Между двумя по виду одинаковыми людьми будет такая важная внутренняя разница, которую оценит только Господь. И именно эта разница станет определяющей.

В момент Страшного Суда мы все, наверное, очень удивимся. Увидим все не так, как мы предполагали. Опять же потому, что мы не знаем тайны сердца человеческого. У кого-то есть это «внутрь пребывание» и благодать Духа Святого, а кто-то христианин только по форме. И все это очень таинственно и непонятно. Как говорил один подвижник: «Если вдруг Господь возьмёт меня в Царствие Небесное, то я, наверное, удивлюсь трем вещам: первое - что я в Царствии Небесном; второе - что увижу там тех, кого не рассчитывал видеть; третье - что я не увижу там тех, кого рассчитывал видеть».

Там будет картина, когда яркие люди - священники, иерархи могут оказаться гнилыми изнутри, а какие-то незаметные и незначительные воссияют, как солнце. Правильные и авторитетные признаются негодными для Царствия Небесного, им скажут: «иди вон!», а кто «не дотягивал» вроде по всем параметрам - неожиданно окажутся духоносными и войдут в радость Господина Своего. Не зря Христос сказал: «Многие же будут первые последними, и последние первыми» (Мф.19,30)

Ох, как мы все удивимся!  Наверное, тогда мы по-настоящему пожалеем, что не занимались своим внутренним человеком, а потратили жизнь бездарно, на что-то внешнее: репутацию, заработок, известность, политику, застолья, путешествия, усвоение ненужной информации. Как в фильме Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино» главный герой кричит: «мне 35 лет! Пушкин уже все написал, Лермонтов уже в гробу лежал! мне 35, а я ничтожество!» Наверное, вот что-то подобное многие из нас почувствуют, и признаются, что искали всего в жизни, кроме главного - Бога.

Обратите внимание, что святитель Феофан все эти вещи пишет в XIX веке. Главная проблема, которую он поднимает - проблема упадка живого религиозного сознания. Он все время об этом говорит.

Святитель Феофан чувствовал, что Россия не тем занимается, чем нужно. Он писал о равнодушии большинства русских людей к духовной жизни. Это главное, что его тревожило, он плакал о современности и современниках. Святитель Игнатий Брянчанинов тоже плакал, он по интонации своей как пророк Иеремия. И вопросы, которые поднимали святители - церковность внешняя и подлинное воцерковление, обрядоверие и осмысленное участие в богослужении, религиозный формализм и живые чувства - должны быть первыми на повестке дня и сегодня.

Духовная жизнь и чувства. Вера и переживание ее. Вопросы, о которых мы все поймем когда-то, что они были самыми главными. Дай Бог, чтоб это понимание пришло не слишком поздно…

Сергей Комаров