И вот я сижу на полу перед черной лужей, обхватив руками колени, и плачу. Я нашла, у кого одолжить денег до зарплаты, и смогу оплатить срочные счета. Я смогла уговорить ребенка выполнить домашнее задание и даже помогла ему сделать поделку (но пока еще не смогла уговорить пойти погулять).
Я уже почти сварила суп и даже сделала большую часть своей работы. Я смотрела на гору немытой посуды, неразвешенное белье, бардак в детской комнате — да что уж, и в моей тоже, — 5 дней ожидающий своего часа пылесос… — и как будто бы даже собиралась прямо сейчас решительно взяться за что-то из этого. Но тут я услышала ноющий и требовательный голос, который намекал, что сейчас я должна все бросить и идти успокаивать его обладателя. Потому что ребенок сегодня тоже не в духе. Потому что весна, авитаминоз, и даже тренер спортивной секции говорит: «Сейчас детей лучше не трогать, сезонное обострение». И как раз в ту же секунду на плите что-то зашипело, в попытке спасти ситуацию я обожглась о крышку, уронила ее на пол, в неудачном движении задела стоящую рядом кружку с недопитым еще с утра кофе, и все — дальше мои эмоции уже было не остановить.
Нет, я знаю, что это мелочи, но именно сейчас мне очень-очень себя жалко. Умом я понимаю, что это просто усталость, низкое давление, стечение обстоятельств… Это же не в первый раз, когда нужно переделать все дела сразу. Это просто жизнь с ее ежедневными заботами. Но я продолжаю растирать по щекам слезы и вот уже начинаю сравнивать свою неполную семью с другими полными, и выводы, понятное дело, не в мою пользу. Здесь бы в пору уже завыть в голос от безысходности, но я вовремя останавливаюсь, вспомнив, что сравнивать себя другими людьми — это одно из самых глупых занятий на свете.
Я все еще сижу на полу, но думаю я уже о грядущей неделе — Страстной.
Я вспоминаю, какими были у меня эти дни в разные годы. Вспоминаю и очень непростой для меня Великий пост, когда с грудным ребенком на руках я расходилась с мужем. Весь пост все мои силы, все мои молитвы (когда я могла отвлечься от младенца) были направлены на то, чтобы придумать какой-то способ, найти какой-то чудесный выход, чтобы не чувствовать боль, обиду, горечь.
В среду Страстной седмицы я попросила свою маму посидеть с малышом, а сама отправилась на другой конец города на исповедь в храм, прихожанкой которого тогда была. Проповедь перед общей исповедью говорил священник, к которому я и приехала. Он говорил о людских слабостях и о любви Бога к нам. А я в каждой его фразе пыталась найти рациональное решение моих проблем.
Вот, наконец, пришла моя очередь исповедоваться. Я говорила дрожащим голосом о том, как все плохо, как мне себя жалко. А священник сказал: «Не надо. Не жалей себя. Давай я буду тебя жалеть, а ты не жалей». Я говорила о том, что я не могу молиться, не могу читать Евангелие, потому что все мои мысли крутятся только вокруг моей личной трагедии, моего личного горя — развала моей семьи. А он сказал: «У тебя сейчас должна быть одна молитва: «Господи, дай мне быть с Тобой в эти дни».
Я повторяла-повторяла-повторяла эту фразу все оставшиеся до Пасхи дни. Как только мне хотелось заплакать от обиды, как только в моей голове рисовались фантазийные картинки о моей счастливой семейной жизни, как только хотелось все бросить и лечь, уткнувшись в подушку, я вновь и вновь обращалась ко Христу: «Господи, дай мне быть с Тобой в эти дни!».
А потом наступила Пасха.
Мне повезло оказаться на ночной службе, хотя не всем кормящим мамам доступна такая роскошь. И вот я стояла полусонная в храме, и мне не было жалко себя, мне не было больно, мне не было горько.
Проблемы мои никуда не делись, чуда воскрешения мертвых отношений не произошло. Но теперь я уже вновь знала вкус жизни без жалости к себе. Потом был еще долгий и непростой развод. До сих пор мне приходится решать множество спорных вопросов, связанных с общим ребенком. Но теперь, даже если мне вдруг становится очень жалко себя, надолго меня не хватает.
Ну а правда, что лишний раз жалеть себя, если есть Тот, Кто уже пожалел однажды нас всех? Нам лишь надо стараться быть с Ним рядом.
Каждую Страстную неделю я вспоминаю рассказ Леонида Андреева «Бен-Товит». «В тот страшный день, когда совершилась мировая несправедливость и на Голгофе среди разбойников был распят Иисус Христос», у героя рассказа очень болели зубы. Глядя на то, как мимо его дома приговоренных ведут на Голгофу, он с насмешкой отнесся к словам жены, о том, что Один из них может исцелять. Но удивительным образом боль вскоре стихла…
Эта неделя перед Пасхой позволяет нам максимально отвлечься от своих ежедневных проблем, неприятностей, горестей. Стараясь понять то страдание, которое около двух тысяч лет назад Господь принял на Себя, мы учимся принимать и переживать свои мелкие или крупные беды. И если даже сосредоточенный на себе и равнодушный к чужой боли Бен-Товит получил исцеление, то уж обратившимся к Нему Христос даст навык справляться с невзгодами и неприятностями, становиться сильнее и идти дальше.
Я смотрю на кофейную лужу на полу, вытираю слезы и иду за тряпкой. И в ближайшую неделю, Господи, дай мне быть с Тобой!
