Художник, который стал проповедником

У каждого художника свой путь, который, как васнецовский витязь, он однажды выбирает. Александр Храпачев выбрал путь непростой. Его работы отличает глубина, философичность и духовное наполнение, что еще раз продемонстрировали три разнотемные выставки, прошедшие в столице почти одна за другой.

Эти качества особенно проявились в картинах на религиозные темы и сюрреалистическом цикле «Рефлексии подсознания». Однако одухотворенность и поиск присутствуют у художника не только в работах, непосредственно связанных с жизнью духа, но даже в любимом им пейзаже. Пейзажи Храпачева апеллирует ко всем органам чувств, втягивают тебя в свою ауру. Внимая им, ты невольно ощущаешь свежее дыхание весеннего ветра или томность полуденного зноя, окунаешься в роскошь ранней осени или любуешься прелестью морозного зимнего утра. Убежден,  «схватить» проявления живой природы и воссоздать их на холсте способен только человек огромной отзывчивости и тончайшей душевной организации.

– Александр, меня лично привлекает в вашем творчестве именно духовная составляющая, попытка постичь суть вещей. Это было всегда или вы пришли к этому?

– Вопросы духовности меня всегда беспокоили. Я тяготел к этому изначально, с тех пор, как стал заниматься живописью серьезно.
Меня всегда волновало понимание своего «я» в мире, познание себя в процессе восприятия вселенной и никогда не интересовало просто изображение без дополнительного смысла. Это скорее декоративная живопись. Миссия художника не в том, чтобы нечто раскрасить. Художник в какой-то мере берет на себя функцию проповедника. Творчество для меня это своеобразная внутренняя молитва.

Я могу одно и то же рисовать бесконечное количество раз. Это как погружение. Например, береза. В ее суть невозможно погрузиться сразу. Нужны долгие годы рисования. Со временем понимаешь ее структуру, видишь соки, которые в ней бродят, чувствуешь дыхание дерева. Начинаешь ощущать его зимой, когда оно спит, и весной, когда деревцо просыпается.

– А когда вы обратились к православной тематике?

– Довольно давно. Этой теме была посвящена моя дипломная работа – «Храм». Но рубежной в этом смысле называю для себя картину «Философы», которую часто именуют «Переход». Два монаха переходят из одного строения в другое по церковному двору. Эта картина знаменовала для меня переход от одного мировоззрения к другому. Я смотрю на мир глазами православного человека. Где человек родился, то он и воспринимает. Мы родились здесь, и это потребность нашей души на генетическом уровне. Поэтому я, что бы ни рисовал и в какой бы то ни было стране (скажем, даосские или буддийские храмы), все равно возвращаюсь в эту тему, как бы домой, потому что мне это более близко по духу.

– В одном из интервью вы говорили, что не начинаете творить, пока не войдете в своеобразный «транс».

– Это правда. Служенье муз не терпит суеты. Когда я писал «Рефлексии подсознания», оставался один на один с собой, отказывался от общения с людьми. Я вспоминаю Эйнштейна, который переходил специально в интерактивное сознание, дабы уйти от логики, которая руководит нашим социумом. Считаю, что при переходе к творчеству нужно все забыть. Чтобы все, что ты знаешь, ушло в подсознание. Следует уйти в мир собственных идей, который неповторим. Нет одинаковых жизней, нет одинакового опыта. Так же не существует похожих произведений, если они настоящие, не подсмотренные. 

– Скажите, а трудно не подсматривать? Вы не испытали серьезных влияний, от которых трудно было уйти?

– На начальном этапе освоения классической живописи моими учителями были Васнецов, Корин. Классики. Действительно, самое сложное – уйти. Забыть про все и себя увидеть чистым листом. Чем дальше, тем сложнее создать что-то новое. Ведь так много уже создано.

– Александр, понятно, что нужно художнику зарабатывать, кормить семью. Такой вам лобовой вопрос: путь настоящего творчества, но в ущерб заработку, и путь ремесленника, но с хорошим доходом. Какой вам ближе? 

– Я не женат.  И в этом смысле свободен. (Смеется).

А вообще я не брезгую что-то продавать, но когда стоит вопрос либо продавать хорошо и много, либо заниматься творчеством, а продавать чуть-чуть, я выбираю сторону творчества. Потому что если писать для продажи, есть ли смысл становиться художником!? Нужно выбирать другую профессию.

Мой выбор пал на путь истинного творчества и не вижу смысла с него уходить. Иначе я потеряю себя. Если художник уходит в коммерцию на два-три года, ему так трудно вернуться обратно. Наблюдал это на примере других. Ситуация затягивает. Человек привыкает к деньгам, к этому ритму жизни. И художник исчезает. Как бы он ни трепыхался и ни говорил, что я, мол, это делаю для души. Художник, который живет творчеством, не видит для себя другой жизни. И способен обходиться без того, без чего многие не представляют себе жизни. Посмотрите – классики в основном жили очень скромно, и это их устраивало. Они себя ограничивали. А их внутренний мир был богат. Если даже год денег нет – ничего, он продолжает рисовать. Главное красками запастись.

– Совершенно очевидно, что вы художник пути. Что маячит впереди?

– Серия «Рефлексии подсознания» для меня уже состоялась. Идет поиск чего-то другого. Думаю о выставке в связи с грядущим 35-летием. Для кого-то выставка – это банальная продажа картин. Для меня – это пересмотр своего творчества. Своего рода подведение промежуточного итога. Считаю, что это необходимая вещь для оценки себя. Одно дело в мастерской посмотреть на работы, другое – на выставке. Людям необязательно что-то говорить. Они зашли на выставку, и ты понимаешь их реакцию. Когда художник сидит в мастерской или занимается пленэрной живописью, он не замечает своей деградации или, напротив, прогресса.

Беседовал Валерий Полищук
Фото автора
 

Теги

Теги: 

Социальные комментарии Cackle