Православный портал «Иисус»

«Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе» (Иоанна 17: 21).

Мир: мечта о вечном единстве существа и павшее состояние человека

Мир по самой природе своего порядка, движению и неутолимой жажде жизни тянется к единству. От создания мира цивилизации со своими культурными и политическими образцами пытаются установить, а позже сохранить единство. Человек ежеминутно подтверждает вечное сознание о бренности всего. Пространство и время, хотя и дают возможность начала движения всех потенциалов тварного, все же существуют в качестве фактора, обусловленного человеком. Основной феномен, подтверждающий эту существенную неспособность мира пережить самого себя как целое, — это смерть.

От загробных мифов шумеров и египтян до эллинских трагедий человек стремится к событию, которое в очередной раз оправдает нереальность мечты мира о вечной жизни. Смерть — горький факт, отражающий мистическое имя всецелого исторического мгновения. Жизнь как явление встречается со смертью как переходом к сознанию существования Надвечного. 

Человек вынужден приспосабливаться к ситуационному порядку, а поэтому вопросы о смерти, вечной жизни существ в лице человека, осуществлению онтологии свободы, непревзойденной ценности любви становятся делом философии и религии.

Между тем, человек при любой цивилизации по ситуации разрешает рецидивы вселенского трагизма через вызовы повседневности. Всечеловеческая боль, выраженная в неумолкаемой мечте мира о вечности и проходящем времени живет в литературно-философских утопиях и культурно-художественных мифах.

В то же время, человек мира сиюминутности и потребностей момента создает идеологии и практические системы для достижения двух самых значительных целей «здесь и сейчас существования»: мощь и безопасность.

Так, все  более секулярный мир (к себе обращенный) прокламирует интерес и потребность как основные начала выживания. Жизнь становится выживанием, а цель — борьбой за существование в этом мире. Смерть и далее разделяет, в то время как мир фабрикует все новые формы краткосрочного единства с целью сохранения интересов и мощи — неумирающих надежд издавна разобрученного человечества.

Метафизика подтягивается за геополитикой, и одна другой приписывают вину ввиду своей слепоты, хотя обе рождены от одной слепой матери — древней иллюзии о том, что можно причаститься собой и так пережить себя! Праматерь бессмысленности, этого неистребимого корня всех идеологий и философских систем мира, миф о самопричащении, о создании собственных богов, которые спасут нас... все это — постоянно присутствующий привкус древа познания добра и зла, с которого наши прародители сорвали плод и «познали, что они наги». Поэтому это всеисторическое стремление к самообожествлению заканчивается картиной нагого человека, который упорно ищет одежду. Одежду, подходящую типу его наготы, притом всегда воспринимая собственную наготу как лишение своего существа, лишение, в котором всегда виноват кто-то другой. Отсюда и тяжбы с причиной и причинами, бесконечный поиск виноватых в наготе существования, а в итоге — установление закона как высшего принципа добра.

Вывод: мир через человека как своего словесного носителя убегает от реальности смерти к созданию порядка, который он (человек) будет контролировать, и, покоряя горизонт ситуаций, обеспечит себе хотя бы эфемерный вкус победы над временем.

Воплощение Богочеловека Христа и рождение Церкви, неизмерного дарования Жизни всех — Пребожественной Троицы во времени и вечности

Событие воплощения Бога Слова во Христе дает новую и единственную возможность реализации живоносного единства. Это новое единство существа мира и человека сотворяется как приобщение всего существования нетварной Жизни Пресвятой Троицы. Животворящая Троица надсуществует как вечный и безначальный союз трех вечных и любящих друг друга Личностей. Начиная с Ветхого Завета, Божественнная Троица постепенно раскрывает Себя как сверхмировой порядок нетварного Существа. Кульминацией этих откровений становится событие воплощения Одного из Троицы — Сына Божиего.

Приняв и усвоив человеческую природу во всех ее действиях (по оросу IV Вселенского Собора), Господь Иисус Христос прокладывает мост над пропастью между созданным миром и нетварным существом Бога Троицы. Это стало возможным благодаря свободному согласию Пресвятой Богородицы, так что через нее суть Божиего плана спасения мира смогла осуществиться ​​во Христе, рожденном от Приснодевы. Бог благоволил посредством рождения от Девы очеловечить Себя, показывая, среди прочего, какого родства Он хочет с человеком. Сроднившись с человеком, Бог оживотворяет его Собой. Человек — словесный и личностный носитель мира, определенный как икона Божия, а это значит, что появляется глубочайшая возможность соединения с Богом.

Святотроичная Сверхжизнь становится во Христе новой возможностью существования человека и мира. Это единство, полностью противоречащее обусловленности мира, становится достижимым благодаря сакральным парадоксам:

• Во времени, но вне/сверх времени;
• В смерти, но не после смерти, так как над смертью;
• В преходящем, но как свидетельсто вечного.

Единство становится бытием предвкушения конца исторического мира и нового порядка всего, созданного в Живом Боге. Это единство проявляется в Церкви. В литургии, этом центральном действии Церкви, все участники и соучастники Христова Тела, рожденные Духом (через крещение), отдают свою свободу через любовь. Любовь, опять же, проявляет добродетель как всецелое приношение своей воли Богу. Отдавая свою свободу Саваофу, мы уподобляемся Сыну. «Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся» (Литургия святого Иоанна Златоуста).

Нагорная проповедь демонстрирует, что добродетель всегда имеет своей сутью любовь. Возрастание в добродетели — это свидетельство Сына жизнью человека. Отдача себя Богу сообразна святым. Христом, через Христа человек становится добродетельным. Само по себе существования человеческого рода — радость для Саваофа. Удами Тела Христова мы становимся благодаря Причастию.

В Логосе мы становимся теми, которые служат Саваофу. То есть, мы становимся теми, через которых Саваоф дарует святую любовь. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13, 34-35).

Единство Церкви — это условие. Соборность — прерогатива всего. Святым Духом апостолы построили Церковь. Они передали Церковь Христову под опеку нынешнего духовенства. Духом Святым Церковь остается неизменной на протяжении веков.

Вывод : Любовь — это задействование всех своих талантов в служении Саваофу.

Может ли динамика мира воздействовать на развитие Церкви?

Господь Иисус Христос через молитву приносит Своему Отцу всех, кто отозвался на Его призыв, и всех, кто еще не ответил:

«Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, да уверует мир, что ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне, да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Иоанна 17: 21-23).

Апостолы, ведомые Святым Духом, как и все Святые Церкви Христовой, ткали это единство на протяжении всех веков.

Соборность существует как объятие разности и своеобразия во Христе. Мы говорим: «Христос посреди нас» и отвечаем „есть и будет!“. Литургическое славословие, в котором многие народы воспевают радость о Боге, изображает истинную соборность. Следовательно, соборность — Осанна Богу — воспевается разными людьми. Осанна живет среди нас, пока мы животворим соборность как единую песнь Ему!

Церковь — это Тело Христово, состоящее из многих частей. Телу требуется одежда. У Церкви всегда и навеки есть свое одеяние — Сын. «И вот, Я с вами во все дни до скончания века» (Матфея 28:20).

То есть соборность является свидетельством любви о Христе как о Неизменном и Единственном Теле Церкви.

Из вышесказанного можно смело сделать вывод, что никакая светская политика не может сравниться со Святой Соборной Апостольской Церковью. Ставить меняющиеся факторы политических интересов выше идентичности Христовой Церкви — это форма недопустимого святотатства. Это означало бы объявить приоритетом распределение интересов и ситуативную выгоду. Возможно, в светском утилитаризме современных обществ, посреди сложных геополитических потрясений, такая стратегия допустима и даже неизбежна, однако с позиции Церкви и ее «не от мира сего», хотя и «в этом мире», такой подход совершенно недопустим! Речь не идет о пропаганде какого-то историко-догматического радикализма, фанатично защищающем «любимые экспонаты истории» (время «расцвета» традиции), но о следующей позиции: либо мы будем существовать как богооткровенная икона грядущего Царства, либо станем сомнительной версией прежнего мира, в борьбе за существование словно эндемичный вид в условиях некоего «культурно-социального стеклянного колпака».

Поэтому Церковь, которая Христом побеждает смерть, несмотря на то, что является «малым стадом», не стремится к уже столько раз виденным переменам в ритме политических интересов мира! По той же причине участившиеся нападения на соборность Церкви представляют собой в нашем веке, быть может, величайший вызов!

Примеры попыток создать «парацерковные проблемы» посредством украинского раскола по отношению к материнской Русской Церкви или черногорско-македонского по отношению к Сербской Церкви являются наиболее красноречивыми показателями этих утверждений.

Новоисторический феномен изменения путем референдума идентичности определенных этнических единиц не должен быть принят Церковью! С точки зрения церковного соборного сознания мир может приспособиться к своим прихотям, но Церковь не согласна с миром.

Другими словами, есть поклонники мирских форм существования, которые не поняли, в чем состоит делание апостольской традиции. Они прозябают во времени, почитая совершенно другие ценности, в отличие от литургической жизни, которую православные христиане делают своей целью.

Апостольство передавалось каждому последующему священнику. Ни у одного из священников нет доли собственности в Церкви, но есть доля в служении. Таким образом, ни одна автокефальная Церковь не имеет права собственности по отношению к другим автокефальным Церквам. Есть полномочия в иерархическом смысле, но собственности Поместных Соборных Апостольских Церквей над Церковью не существует.

Региональная епархия всегда подчиняется ближайшему епископскому престолу, равному в этническом, языковом и культурном отношении, что само собой разумеется. Однако есть богословские течения, которые не уважают такую позицию, выражая чисто политические претензии к Поместным Церквам.

Следовательно, соборность Церкви реализуется в поместности многих Церквей, где ни одна из них не имеет другого первенства, кроме указанного Самим Господом, сказавшим: «Кто хочет быть первым среди вас, да будет вам всем слугой!».

Церковь присутствует в мире как соборно-поместное и полицентричное целое. С другой стороны, мир всегда стремился установить порядок, обеспечивающий «надежный» баланс сил и интересов. Апокалиптическое откровение человечеству было дано каждому как напоминание о духовном усердии. Апостольское служение существует ради человека. Ради спасения. Если нынешние апостолы становятся политическими представителями светских подразделений, соборность Церкви оказывается под угрозой. В таком случае апостольская традиция объявляется несущественной по отношению к светской политической ситуации. И кто мы такие, чтобы позволить себе такую ​​свободу? Несомненно, и сейчас есть апостолы, которые работают над сохранением соборности Церкви.

Каждая Поместная Церковь — это носитель полноты литургического единства всеобщей соборности. Географические разграничения, демографические сдвиги и исторические течения становятся причиной вопроса о «правах региональной юрисдикции». Если региональная епархия подчиняется ближайшему епископскому центру, наиболее близкому в этническом, языковом и культурном отношении, то политика светского государства находится вне Церкви. Однако политика сегодня буквально становится условием существования соборности. Это величайший вызов для Церкви в наше время.

Мир не может изменить то, чем является Церковь. Но мир пытается навязать Церкви свои трения. Мы призваны Христом, свободны быть самими собой. Политические беспорядки существуют как следствие старых идей. Деньги и сила. Мирское понимание свободы становится источником политических разногласий. Такая свобода нарушает отношения, которые устанавливаются соборностью. Уже упомянутые примеры попыток создать параллельные наряду с существующей Церковью являются показателями светских притязаний. Христос не за э распят! Апостолы не за ЭТО пострадали! Они передали нам Церковь, которую сохранили, чтобы мы заботились о ней! Кто сегодня даёт нам право потерять ее?

Личность Церкви — это Христос Вседержитель, который отдает себя миру Духом Святым через литургическое собрание. Мы призваны свидетельствовать Христом о Саваофе, прославлять Бога всей своей жизнью. Христос среди всех нас есть и будет.

Иерей Александр Йованович