Глава Информационного отдела УПЦ епископ Ирпенский Климент отвечает на вопрос о разногласиях в церковной среде.

— Владыка, ни для кого не секрет, что сегодня ситуация в плане многообразия, а зачастую полярности мнений в церковной среде является очень острой. Эти разногласия могут смущать, огорчать, ранить. Мы помним, что разногласия грозят и более серьезными последствиями — вплоть до расколов. С одной стороны, Церковь — это не то место, где истина рождается в спорах. Но с другой стороны, Церковь — это живой организм, и абсолютного единомыслия во всех вопросах в Ней быть не может. О чем нам нужно помнить, чтобы наши разногласия не вывели за ту черту, за которой кончается христианство, а разномыслие вело не к катастрофе, а к духовному обретению? Как спорить с пользой для себя и собеседника?

В истории бывали случаи, когда простой народ даже на рыночных площадях активно спорил о тайне Святой Троицы

— Попытаюсь сформулировать ответ на Ваш вопрос, исходя из святоотеческой традиции.

Известно, что во времена Вселенских Соборов богословские дискуссии увлекали людей самых разных, порою, имеющих поверхностное представление о предмете дискуссии. Бывали случаи, что простой народ даже на рыночных площадях активно спорил о тайне Святой Троицы и о природе Бога Слова. По этому поводу святитель Григорий Богослов говорил: «Не всякий человек и не во всякое время может рассуждать о Боге». Конечно, Вы можете заметить, что Ваш вопрос касается не богословствования, а разногласий в оценках церковной жизни.

Ограничения святителя Григория Богослова на дискуссию о Боге могут распространяться и на дискуссию о Церкви

Церковная жизнь имеет не только Божественное или сакральное, но и земное, прагматичное (как выражаются культурологи, профанное) измерение. Церковь Богочеловечна. И в своем объединении земного и небесного она является Единой, Святой, Соборной и Апостольской. Поэтому, когда разговор касается даже каких-то банальных вопросов, например, сегодня популярных тем о материальной обеспеченности священников, о государственно-церковном взаимодействии или о чем-то ином, это все равно разговор о Церкви. Может быть, об одном из ее измерений, но все равно о части того целого, чем является Церковь в изложении Символа Веры. И в этом смысле ограничения святителя Григория Богослова на дискуссию о Боге — могут распространяться и на дискуссию о Церкви.

Конечно, земные проблемы церковной жизни нуждаются и в оценках, и в дискуссиях 

То, что веками наработано солидное собрание канонических правил, свидетельствует, что у всех этих правил были свои поводы, которые вызывали резонанс и дискуссию. Каждый свободный человек, безусловно, волен рассуждать о чем угодно, в том числе и о церковной жизни. Никто не может ему этого запретить. Но такое рассуждение напрямую относится к категории его ответственности перед Богом за каждое слово.

Однако святоотеческие наставления учат нас говорить обо всем в Церкви со страхом Божиим

Если слово о церковных проблемах, пусть и земного характера, оттолкнуло хоть одного человека от Церкви, то было бы неправильно вину за это возлагать лишь на того, кто стал объектом критики. Если врач неумело лечил и заразил других, то он виновен в этом гораздо больше, чем тот, кто был источником инфекции. Не уверен, что этот пример может быть абсолютным. Но абсолютной является ответственность каждого человека перед Богом.

Дискуссии и даже критика каких-то аспектов церковной жизни — не что-то желательное или нежелательное. Это данность, которая сопровождала Церковь всегда. Однако святоотеческие наставления учат нас говорить обо всем в Церкви со страхом Божиим. Если человек не ощущает в себе ответственности перед Богом, его слова о Церкви обязательно станут для других соблазном.