То есть Понтий Пилат предлагает иудеям выбор, кого отпустить: Иисуса Варавву или Иисуса, называемого Христом (Мф. 27, 17).

Имя Иисус (евр. Иешуа или Иегошуа) было достаточно распространено среди евреев и переводится как «Иегова есть спасение», «Бог мое спасение» или «помощь Иеговы». В христианской традиции имя «Иисус» принято понимать как «Спаситель». В Священном Писании Ветхого Завета, кроме автора одной из неканонических книг Премудрости – Иисуса, сына Сирахова, можно найти упоминание о двух людях, носящих это имя. Это Иисус, сын Навин и Иисус, сын Иоседеков. Интересно, что деятельность обоих названных Иисусов носила мессианский характер. Иисус Навин был преемником пророка Моисея, именно он ввел израильский народ в Землю Обетованную, а Иисус, сын Иоседеков, был первосвященником, который сопровождал евреев, возвращавшихся из вавилонского пленения, и участвовал в построении второго иерусалимского храма. Именно он являлся прообразом Господа нашего Иисуса Христа в известном мессианском пророчестве:

Возьми у них серебро и золото и сделай венцы, и возложи на голову Иисуса, сына Иоседекова, иерея великого, и скажи ему: так говорит Господь Саваоф: вот Муж, – имя Ему ОТРАСЛЬ, Он произрастет из Своего корня и создаст храм Господень. Он создаст храм Господень и примет славу, и воссядет, и будет владычествовать на престоле Своем; будет и священником на престоле Своем, и совет мира будет между тем и другим (Зах. 6, 11–13).

И вот на страницах Священного Писания появляется новый Иисус, который не только не связан с мессианскими пророчествами, но и противопоставляется Господу нашему Иисусу Христу.

Иисус Варавва

Варавва

Кто же такой Иисус Варавва, освобождения которого потребовали иудеи вместо предлагаемого Пилатом Царя Иудейского (Мк. 15, 10)? Кто этот другой «спаситель», и какого рода спасения иудеи рассчитывали достигнуть с его помощью?

Евангелисты дают Варавве следующие характеристики: известный узник (Мф. 27, 16), разбойник (Ин. 18, 40), который произвел в городе возмущение и убийство (Лк. 23, 19). Евангелист Марк уточняет: Варавва со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство (Мк. 15, 7). В греческом тексте слово στασιαστῶν, которое переведено здесь как «сообщники», буквально означает «мятежники». Мятеж – это восстание, неудавшаяся революция. Получается, что Варавва – глава террористической группировки, рвущейся к власти.

Собственно, и термин λη̣στής, употребленный по отношению к Варавве апостолом Иоанном Богословом, кроме первого значения – «грабитель, разбойник, бандит», имеет и второе – «повстанец, мятежник»^[2]. Епископ Кассиан (Безобразов) указывает на еще более узкое содержание этого термина:

«Но как технический термин ληστής означает зилот. Зилоты были крайние иудейские националисты, прибегавшие к политическому террору»^[3].

Появление религиозно-политической партии зилотов связано с именем Иуды Галилеянина:

«Поводом к возникновению движения послужила перепись, объявленная Квиринием, римским легатом в Сирии в 6 г. по Р. Х. Перепись, по представлению Иуды, противоречила принципу Божественного управления избранным народом и землей и грозила ввергнуть Иудею в рабство»^[4].

Зилоты идейно были близки фарисеям, а сам Иуда действовал совместно с принадлежащим к фарисейской партии Садоком:

«Причиной негодования Иуды и его сторонников было римское господство как таковое. Одной из основных идей Иуды, признававшейся всеми радикально настроенными группировками, была идея, что правителем избранного Богом народа может быть только Бог, и, следовательно, ни о каком римском владычестве не может идти речь. Главная цель народа – сражаться за собственную свободу, потому что только в этом случае Бог придет ему на помощь. Этот тезис привел Иуду к конфликту не только с римскими властями, но и с иудеями, готовыми пойти на компромисс с Римом. Стремление к установлению божественного правления в Иудее не мешало, однако, Иуде добиваться царской власти. Будучи харизматическим лидером, он, вероятно, претендовал и на роль мессии»^[5].

Таким образом, вполне вероятно, что Варавва был лидером партии зилотов, преемником Иуды Галилеянина, а следовательно, и претендентом на мессианский титул.

Именно лидеры, подобные Иуде Галилеянину и Варавве, и представлялись большинству иудейского народа наиболее соответствующими образу иудейского Мессии. Мессия должен быть подобен Иисусу Навину, введшему Израиль в Ханаанскую землю, и выведшему его из Египта пророку Моисею, который предсказывал: Пророка из среды тебя, из братьев твоих, как меня, воздвигнет тебе Господь Бог твой, – Его слушайте (Втор. 18, 15). Вот это «как меня» иудеи переносили на все действия пророка Моисея, в том числе – на ведение войн.

Мессия в представлении иудеев

Описание общепринятого в еврейской среде представления о мессии оставил авторитетнейший иудейский законоучитель XII-XIII вв. Маймонид^[6]:

«Но если придет царь из рода Давида, посвятивший себя, как и Давид, его предок, постижению Торы и исполнению заповедей согласно Письменной и Устной Торе, и заставит весь Израиль следовать ей, и будет вести войны, заповеданные Всевышним, то он – вероятный Машиах. И если он преуспел во всем этом, и победил все окрестные народы, и построил Храм на прежнем месте, и собрал народ Израиля из изгнания, этот человек – наверняка Машиах»^[7].

Как видно из приведенного отрывка, военные победы мессии являются необходимой принадлежностью его образа. Этот образ мессии-завоевателя сохранился в еврейском народе до наших дней:

«Мессия победит врагов Израиля, вернет народу его землю, примирит его с Богом и принесет ему духовное и физическое благоденствие. Мессия будет пророком, воином, судьей, царем и учителем Торы»^[8].

Мало того, военные успехи мессии порой заслоняют все остальные требования к претенденту на этот почетный титул, что порой становится для самих верующих евреев причиной глубокого разочарования:

«В 67-м году, когда была ‟война судного дня”, были несколько раввинов, среди них главный раввин армии обороны Израиля (Шломо Горэ). Он вынес постановление, что Моше Даян, министр обороны Израиля – это Мессия. И действительно, был освобожден Иерусалим, израильские солдаты впервые за тысячу лет взошли на храмовую гору. Люди просто плакали. Я думаю, что это был самый большой час благословения для Израиля. Солдаты совершили молитву на храмовой горе, подняли Израильский флаг и стали ждать Моше Даяна. Многие действительно верили, что он Мессия, ждали, что вот сейчас мы разрушим все эти мечети и поставим здесь Храм, и то, о чем мы молились века, случится. Моше Даян приехал. Построили строй, и он заговорил: “Наконец-то Израиль доказал, что он не нуждается в Боге. Мы можем сами воевать! Сегодня нам помогала фортуна. Фортуна нам поможет и дальше. Нам не нужен Бог, у нас есть армия”. Один из солдат, человек, соблюдающий заповеди, рассказал, что раньше, когда он читал в ТаНаХе^[9], что люди объяты ужасом, он не понимал, что это значит. Он тоже верил, что Моше Даян – Мессия, пока Моше Даян не сказал то, что он сказал. Он говорит, что несколько солдат упало в обморок от страха. Это было большое разочарование»^[10].

Таким образом, Господь наш Иисус Христос не отвечал одному из главных требований евреев к своему мессии.

Господь Иисус Христос – истинный Спаситель и Мессия

Истинный Мессия слишком велик для прокрустова ложа иудейских представлений о грядущем царе как о победоносном полководце. Господь учит предметам, чуждым еврейскому мировоззрению. Он говорит, что «Царство Его не от мира сего», что оно раскрывается внутри человека, что Он пришел не для того, чтобы разделить имения или победить политических противников, но чтобы свидетельствовать об истине (Ин. 19, 37–38). Он учит о тщетности и даже опасности богатства, о необходимости быть готовым ради Царства Божия отказаться не только от материальных ценностей, но и от самого близкого родства.

Впрочем, пока Он исцеляет больных, очищает прокаженных, воскрешает мертвых, иудеи смотрят на Него как на возможного Мессию, Христа. После насыщения тысяч людей малым числом хлебов они даже хотят сделать Его царем (ср. Ин. 6, 15). После воскрешения Лазаря евреи устраивают Господу торжественный вход в Иерусалим, своего рода триумф, ожидая Его воцарения и победоносной освободительной войны.

Хотя даже в этом случае, как объясняет нам свт. Иннокентий Херсонский, «несмотря на неизбежную торжественность, все было устроено так, чтобы исполнение пророчества не послужило пищей для народной мечтательности о земном царстве Мессии». Само вхождение в Иерусалим Господь совершил на мирном животном, в небогатых одеждах, в сопровождении столь же далеких от царской пышности учеников, без всякого оружия и воинских атрибутов.

«После этого нет места такой ложной мысли, которая впоследствии распространилась среди иудеев, что пророчества о Мессии, по их резкой противоположности, можно согласовать, лишь допустив существование двух Мессий: одного – сильного, царя, Сына Давидова; другого – бесславного, страждущего и умирающего, от колена Ефремова. Иисус Христос, со Своим нравственно-духовным величием, со Своим страданием и смертью, совместил в Себе в данном случае то, что в предсказаниях пророков о Мессии казалось земным, частным и местным, – чувственное явление всему народу израильскому в виде царя, едущего на малом осле, – и принятие от Иерусалима всенародных почестей в качестве Сына Давидова»^[11].

Тем не менее для иудейского сознания остается чужд образ Мессии, пострадавшего и умерщвленного. Поэтому, когда иудеи видят Иисуса Христа арестованным, униженным, избитым, они не раздумывая отрекаются от Него.

Понтий Пилат, «надеясь поправить дело, тремя словами окончательно погубил Иисуса Христа, крикнув иудеям: ‟Се Царь ваш!”

Первый возглас игемона: ‟Се человек!” – взывал к состраданию и для всего народа не был роковым, а в этих словах: ‟Се Царь ваш!” – услышали презрительную насмешку над своею мечтою: вот что я делаю и сделаю со всяким великим царем; вам ли, презренные, мечтать о низвержении нашей власти?

Но они закричали: возьми, возьми распни Его. Это был уже крик всеобщий, крик народа, перенесшего свою бессильную злобу против Пилата, на Того, Кто один из всех мог не допустить такого поругания, но настолько соизволил на такое, что и Сам Себя подверг последнему»^[12].

Тогда вся собравшаяся на зрелище толпа согласно испрашивает у Пилата освобождения другого «спасителя» и «мессии» – Иисуса Вараввы. Он, конечно, в глазах евреев тоже неудачник, но по крайней мере каждому израильтянину близко и понятно, от чего он спасает – от власти Рима. Есть надежда, что он продолжит свою борьбу и приведет еврейский народ к политической самостоятельности, к тому, чтобы богоизбранный народ не был невольником в своей земле, данной ему Богом, но чтобы снова, как в стародавние времена, жили Иуда и Израиль спокойно, каждый под виноградником своим и под смоковницею своею (3 Цар. 4, 25), защищенные Всевышним от всех врагов, чтобы Израиль воцарился над миром и стал народом царей и священников, приводящих весь мир к принятию Торы.

А Иисус Назарянин им не нужен. Он не оправдал чаяний еврейского народа. Вместо победоносных войн Он Сам отдал Себя в руки врагов и претерпел избиение. Вместо построения храма, что также является одним из признаков еврейского мессии, Он говорил о разрушении храма. Этот грешник (Ин. 9, 24) и обманщик (Мф. 27, 63) не должен жить. Самозванец, покусившийся на присвоение себе божественной чести, повинен хуле на Бога, а потому, согласно Закону, осуждается на смерть: и хулитель имени Господня должен умереть (Лев. 24, 16).

Апостольские представления о Царстве Мессии

Как это ни странно, но даже ближайшие Господни ученики не были свободны от иудейского восприятия Мессии и Его Царства. Они не понимают слов Спасителя о воскресении из мертвых. И не потому, что им незнакомо само понятие воскресения из мертвых, которое являлось необходимой составляющей иудейской веры (вспомним возглас ап. Павла в Синедрионе: Я фарисей, сын фарисея; за чаяние воскресения мертвых меня судят (Деян. 23, 6)). А потому, что воскресению предшествует смерть, которая в иудейском сознании не совместима с образом Мессии.

Апостол Петр, «уста апостолов», исповедует Иисуса Христом, но когда Господь открывает, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников, и быть убиту, и в третий день воскреснуть, апостолы не могут этого принять, и тот же ап. Петр пытается переубедить своего Мессию: будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою! Потому что он, как и прочие ученики, пока думает не о том, что Божие, но что человеческое (Мф. 16, 21–23).

И даже когда Господь с учениками приближается к Иерусалиму, где Его ожидает мучительная смерть, сыновья Зеведеевы просят себе почетных мест в грядущем царстве Мессии. На что и получают ответ: Не знаете, чего просите (Мк. 10, 38). Свт. Иоанн Златоуст предлагает следующее толкование этого евангельского отрывка:

«Они ожидали, что Он пойдет на царство, а не на крест и смерть, ибо, хотя они многократно слышали о последних, точно знать этого они не могли. Посему, так как у них еще не было ясного и точного понимания Его учения, то они полагали, будто Он идет на это видимое царство и собирается воцариться в Иерусалиме. На пути туда, посчитав, что удобный момент уже наступил, они и высказали Ему свою просьбу. Выделив себя из группы учеников и переведя все на самих себя, они просят Его о главенстве: чтобы им первенствовать над остальными, полагая тем самым, что Его делание уже завершилось и что все достигнуто, и что настало уже время венцов и воздаяний»^[13].

Идея земного царства Мессии столь глубоко проникла в сознание еврейского народа, что апостолы даже после Христова воскресения продолжают ждать его прихода:

Посему они, сойдясь, спрашивали Его, говоря: не в сие ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? (Деян. 1, 6). «Так спрашивали они потому, что все еще привязаны были к предметам чувственным, хотя и не в такой мере, в какой прежде»^[14].

Лишь после нисхождения Святого Духа на Пятидесятницу апостолы Христовы становятся способными не только принять во всей полноте Господне учение о Царстве Небесном, но и проповедовать это учение всему миру.

Чего мы ждем от Спасителя?

Чтобы предложенный выше анализ не остался отвлеченным рассуждением о давних исторических событиях, нам следует задаться вопросом: как мы сами понимаем наше спасение? И кем для нас является Спаситель, прежде всего? Тем, Кто благоустраивает наше земное существование, «земное царство», которое может ограничиваться пределами нашей квартиры или участка земли? Или Тем, Кто ведет нас в Царство Небесное, и нередко – путями узкими и извилистыми?

При этом полезно помнить уроки истории. Так, народ Израиля, который свои лучшие надежды связывал с земным царством, на много веков потерял не только собственное государство, но и родную землю. А православные народы, которые главной целью своей жизни считали достижение Небесного Иерусалима, в большинстве своем получали и Небесное Царство, и сплоченное, крепкое (а порой и большое) государство. Так исполняется Божие обещание: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33).

Помоги же нам, Господи, в трудном жизненном выборе предпочесть временному благоденствию в земном царстве спасителя – противника Христа – Иисуса Вараввы^[15], «сына отца», которым, по слову Господню, является диавол (ср. Ин. 8, 44), – Небесное Царство со Спасителем нашим Господом Иисусом Христом.