Рассказ.

В середине 90-х в Богословской появился Дмитрий. Варвара сразу подметила нового экземпляра среди и без того не густого мужского состава прихода. Было новичку лет 30, имел он небольшую светлую бородку, нежный румянец на впалых щеках и всем своим видом напоминал многообещающего богатыря из русских былин. Не хватало только остроконечного шелома на светлых волосах до плеч. Дмитрий ходил в каком-то мешковатом свитере и не менее одутловатых штанах. Вид имел крайне задумчивый, надмирный, либо устремленный внутрь себя, как и полагалось начинающему подвижнику. Был немногословен и зело таинственен. Варвара поглядывала на него и в крайней точке мозжечка имела мыслю познакомиться с исихиастом поближе, но сама подойти робела. Дмитрий обитал на колокольне, чтобы быть к Богу поближе, а от мирской суеты подальше. Иногда Дмитрий, вооружившись черной краской и кисточкой, красил цоколь церкви, опять-таки храня спасительное молчание.

Короче говоря, к такому сунуться с пустыми Варвариными разговорами было однозначно не с руки.

В 1999 году, как всегда ,собрались у Елены на даче отметить Пасху. Позже всех, когда Елена уже разрезала освященное будто вчера сваренное яйцо прошлого года, пришел Семен в поломанных очках. Посыпались вполне логичные вопросы.

— Почему так поздно?

— Что случилось?

— Я только что из полиции, — начал объяснять Семен. — Это мне там очки поломали… После службы поднялись мы, человек десять мужчин, на колокольню, где Дмитрий живет, — разговеться. Он там обитает по благословению Патриарха, считает, что, живя при церкви, легче спастись. Вы его знаете. До этого он был послушником в монастыре во Мцхета, но вскоре ушел оттуда, его что-то там не устраивало. Теперь он у нас после служб ремонтирует храм своими силами.

— На что он живет? — встряла Варвара, болезненно относящаяся к материальному вопросу.

— Не знаю, он, конечно, нигде не работает. Мама ему носит обед из дома в кастрюльках.

— В его возрасте надо самому матери обеды таскать, — съязвила Варвара и огребла по полной шиканья со всех сторон.

— Вечно ты со своим осуждением!

— За своим носом смотри.

— Человек на колокольне по благословению. Не наше дело.

— Ну а дальше что было?

— Так вот, — продолжил Семен. — Сели мы за стол. Через какое-то время Дмитрий стал нас обличать: «Как вы можете терпеть то, что творится в городе?! Сплошная реклама проституции! Везде отвратительные плакаты! Вы просто не мужчины после этого!» И предложил нам, если кто не боится, идти закрашивать обнаженных девиц на рекламах в метро.

Варвара напрягла цепкую память и при первом прочесывании не ахти как изветвленных извилин не смогла вспомнить никакой рекламы проституции в метро. Потом все же уяснила, что имелось в виду.

То там, то тут в вагонах была реклама прокладок: сидящая в вполне приличной позе длинноволосая девица с полузакрытыми глазами из-под накрашенных век. Где-то на заднем плане виднелась сиреневая упаковка с пятью точками. На картину никто особо не реагировал, так штришок окружающего пейзажа. А Дмитрий, оказывается, зрел в корень духовной проблемы. Прокладки те проклятущие до добра не доведут. Зело смутительно сия картина и небогодухновенна.

— ...Остальные, люди постарше, его и слушать не стали.— продолжал Семен. - Глупости, мол, все это. А я пошел, чтоб доказать, что не боюсь. Только уговорил его благословение взять… Купили мы краску, спустились в метро и приступили к работе. В третьем вагоне нас с красками поймали полицейские и потащили в отделение допрашивать, кто мы такие и что здесь делаем.

Дмитрий с ними ругался, кричал им, что они тоже не мужчины, раз спокойно смотрят на развратные рекламные плакаты… Одним словом, ему больше попало, а мне сгоряча только очки поломали, — смущенно закончил Семен.

Слушатели невольно засмеялись.

— Неужели столько взрослых людей не могли ему объяснить, что он заблуждается? — не унималась Варвара. — Чтобы спастись, необязательно жить на колокольне и закрашивать рекламу.

— Что ты понимаешь! Его сам Патриарх благословил! — возразила Елена. — Наверное, в этом есть какой-то свой глубинный смысл.

Все тут же с этим согласились.

«Глубинный смысл» суемудрой Варваре так и не открылся, так как через полгода купол колокольни сгорел от замыкания электроплитки Дмитрия. Когда отстроили новый, то настоятель его больше туда не пустил. Сам «небожитель» куда-то исчез. Перешел ли он в другую церковь или облюбовал себе другую колокольню — осталось неизвестным.

Мариам Сараджишвили