Рассказ.

Отец Михаил выглядывал в полуоткрытые северные диаконские двери алтаря, приметив, как к храму, мимо сидящих у паперти нищих, нарядные молодые люди проносили младенца на крещение.

Ребенок кричал и плакал как сирена, резко, непрерывно и очень громко.

«Ну, все, – подумал отец Михаил, – крестины будут тяжелыми».

Батюшке было очень жарко. На дворе стояла августовская жара, кажущаяся вечной и непобедимой. Душно было как в духовке. Отец Михаил только отслужил воскресную Литургию, потом молебен и панихиду. Он был весь мокрый. Перед крестинами успел потребить Чашу, прочитать благодарственные молитвы по Святом Причащении и разоблачиться. И теперь, расстегнув верхнюю пуговку подрясника, он стоял и смотрел, как уборщица наливает воду в крестильную  чашу и как в храм вносят кричащего младенца. Пока оформят свидетельство о крещении, у него было, по крайней мере, пять-десять минут. Он стоял и отдыхал.

Сгрудившиеся возле окошка церковной лавки восприемники и родственники постепенно начали перемещаться в храм, отчего крики младенца стали еще громче.

«Пора», – вздохнул отец Михаил и начал облачаться.

Потом пошел с Божьей помощью совершать Таинство Крещения. Он вынес из алтаря крестильный ящик, Евангелие, требник и крест. Положил все это на аналой и стол, стоящие возле купели, и развернулся к восприемникам. Это был всегда самый тяжелый момент, потому что отсюда, как правило, начинался бой.

Перед ним стояли четыре человека – два парня и две девушки, всем до тридцати. По лицам было видно, что они не воцерковлены и практически  понятия не имеют, что такое Таинство Крещения. Для прибывших это был какой-то веселый мюзикл, спектакль – с ним, отцом Михаилом, в главной роли.

Батюшка начал спрашивать, крещены ли кумовья в православии, где были крещены и в каком году, в каком населенном пункте. Нужно было прощупать почву на предмет раскола или принадлежности к какому-нибудь еретическому течению. Это длилось примерно десять минут. Кумовья отпускали шуточки, говорили о том, какая разница, «где они крещены», ведь Бог-то один, на что отец Михаил им отвечал, что если Бог один, то и Церковь должна быть одна. В общем, препирательства длились долго. При этом при всем младенец кричал еще громче. В притворе металась вся в слезах мама ребенка, которой крики ее дитятки резали сердце. Отец его заметно нервничал. Он подходил к батюшке раза два, деликатно трогал его за рукав подрясника и говорил:

– Можно, пожалуйста, побыстрее.

А из глубины храма на все происходящее в тревожном напряжении смотрели бабушки и дедушки.

Отец Михаил и сам заметно нервничал. Плюс ему было очень жарко. Пот струился со лба, заливая глаза и все лицо, стекая за воротник. Ему тоже хотелось бы махнуть рукой и начать просто крестить, побыстрее, но он не мог. Священник чувствовал свою ответственность перед Богом: нужно соблюсти каноны Церкви, чтобы все было правильно, чтобы все невидимые каналы, по которым беспрепятственно и обильно потечет благодать Святого Духа, оказались прорыты. И он все допытывался и допытывался, потом сказал проповедь о серьезности и важности Таинства Крещения, об обязанностях восприемников, о важности причащения младенца Тела и Крови Христовых и прочее. Одним словом, отец Михаил был несокрушим.
Наконец священник почувствовал, что восприемники готовы, что они осознают важность происходящего. Он облегченно повернулся лицом к алтарю и перекрестился, поклонился и произнес:

– Благословен Бог наш, всегда, ныне и присно, и во веки веков.

Началось крещение. По мере совершения необходимых обрядов ребенок начал плакать еще громче и почти непрерывно. В сочетании с акустикой храма младенческий крик больше всего напоминал сирену, предупреждавшую о бомбардировке. Отец Михаил практически не слышал восприемников, а те – его.

Но Господь все же вел этот маленький церковный корабль, состоящий из отца Михаила, восприемников, крещаемого и родственников, к совершению Таинства крещения, а значит, ко спасению.

Во время чтения молитв отрицания от сатаны и сочетания со Христом отцу Михаилу приходилось перекрикивать младенца так, чтобы его слышали восприемники. В итоге он сорвал себе голос и стал хрипнуть.

Но, кашляя и краснея, как штурман, ведущий корабль в сильную бурю, он продолжил.

Один раз, обернувшись, священник увидел, как мать, подбежав к восприемникам, вырвала из их рук ребенка, быстро ходила по храму, укачивая его, пытаясь успокоить. Сама при этом рыдала сильнее, чем младенец. От обилия слез ее накрашенное лицо «потекло». Тушь двумя черными ручейками хлынула вниз. Однако у отца Михаила уже не было сил что-нибудь предпринимать. Он обернулся и продолжил службу, краем глаза увидев, как закаленные и умудренные опытом бабушки отобрали ребенка у молодой мамы и снова передали его кумовьям.

Во время помазывания елеем ребенок кричал истошно. Он выворачивался и изгибался, не давая себя помазать. Но отцу Михаилу удалось это совершить.
Наконец младенца раздели, и батюшка собрался его крестить. Дитя отметилось и здесь. Сначала оно очень больно ухватилось рукой за бороду отца Михаила, потом с силой за край чаши, да так, что батюшка едва смог его оторвать.

«До чего сильными бывают дети!» – подумалось ему.

Потом совершилось крещение…

И после этого все: и священник, и восприемники, и родственники и даже сам ребенок – почувствовали облегчение. Почувствовали торжество и победу. Буря миновала, силы зла отошли, выглянуло солнце. Солнце Правды Христос-Бог просветил Собою души, и сердца, и тела. Мир наполнился прозрачностью и спокойствием. Небо прильнуло очень близко к земле.

Все ощущали святость момента, святость нового рождения новой, обновленной твари, нового духовного человека, пришедшего в этот мир. Ребенок затих. Отец Михаил совершал службу далее, видя, как лица родственников и восприемников ребенка разгладились, стали не такими земными, а красивыми и одухотворенными.

Наконец батюшка завершил службу. Родственники поблагодарили его. Всех их сейчас объединяла некая победа добра над злом, Бога над дьяволом, совершившаяся в одной конкретной душе.

Отец Михаил чувствовал себя облегченным и каким-то радостно опустошенным, уставшим, словно моряк, выплывший на берег после шторма и легший на мягкий песок, чтобы отдохнуть.

Когда отец Михаил забирал крестильный ящик, Евангелие и крест, в дверях алтаря он обернулся. На паперти, залитой летним солнцем, родственники и восприемники выстроились для групповой фотографии, ребенка они подняли над головой как некое живое знамя победы, как победителя торжествующего, как новый храм Святого Духа, как образ Божий.

Действительно, это была победа. Потом в жизни вполне возможны и поражения, и победы, и шрамы, и исцеления. Но сегодня совершилась победа. И отец Михаил был рад, что Господь подарил ему возможность принять в ней участие…

Иерей Андрей Чиженко