В нынешнее воскресенье, 26 ноября, в преддверии Рождественского поста, мы читаем в литургическом евангельском чтении притчу о милосердном самарянине (см. Лк. 10:25–37). И вот на какие моменты, дорогие братья и сестры, хотелось бы обратить ваше внимание.

Священник и левит, люди, которым кажется, что они исполняют закон Божий, проходят мимо главного его закона – закона любви. Они оставляют израненного человека умирать и самодовольно идут далее. Почему? Потому что гордецы и формалисты исполняют не дух, но букву закона. И исполняют лишь то, что выгодно им, что работает на их гордыню, корысть, тщеславие, властолюбие. Господь испытывает их. И оказывается, что главного-то они и не поняли, не умягчили свое сердце милосердием и любовью к людям. А значит, всё остальное тщетно: все посты, молитвы и жертвы. Потому что Господь милости хочет, а не жертвы (см. Мф. 9:13).

И всем нам это грозное предупреждение.

Какие бы длинные рясы и сверкающие митры мы ни носили; какие бы мы длинные бороды и юбки с платками ни носили; сколько бы мы поклонов и кафизм ни читали и даже как бы часто мы ни причащались, всё это будет тщетно, если в сердце нашем не будет жить любовь ко всему сущему, если мы пройдем мимо израненного духовно или телесно человека.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13:1–8).

Кого символизирует собою милосердный самарянин в этой притче? Конечно, в первую очередь Бога, Который воплотился в человеческое естество для того, чтобы человечество же спасти, чтобы исцелить этого израненного, еле живого, избитого бандитами-бесами человека.

Но вот что интересно. Почему самарянин? Почему не добропорядочный еврей-законник? Почему Спаситель использует именно этот образ? Мне думается, что здесь есть три пласта, три великих смысла. 

Во-первых, Господь явится и является так, как многие люди этого вообще не ожидали: не из Рима и не из Иерусалима, а из маленького галилейского сельца Назарета. Т. е. не от блистательных и великих, а неожиданно от простых и скромных.

Во-вторых, фарисеи-книжники, фигурально выражаясь, сами обзовут Его «самарянином», т. е. «еретиком», «грешником» и «преступником».

И в-третьих, слово «самарянин» для иудеев было синонимом слова «грешник». От Господа в данной притче мы слышим призыв к покаянию. Потому что настоящий гордец и мнимый «святой» не способен к истинной любви, а она всегда жертвенна. Он проходит мимо нее. Только кающийся грешник способен понять и милосердовать другого грешника, только болеющий и имеющий свою боль способен понести боль другого.

Милосердие – это всегда тяжкий труд. Господь нам говорит об этом в притче. Самарянин останавливается, омывает раны больного, садит его на осла, везет, быть может, длительное время, приглядывает за ним. Наконец, привозит в гостиницу и дает деньги хозяину, чтобы тот позаботился о больном.

И мы тоже должны совершать этот тяжкий труд милосердия и заботы о ближних: жертвовать собой, своим временем, своим здоровьем даже, своими деньгами. Потому что в этом состоит высшая задача для христианина и высший его подвиг.

Ибо милость сердца, растворенная благодатию Божией, – это великая сила, спасающая мир и каждого из нас.

И, как и тысячи лет назад, сквозь века звучит призыв Господа нашего Иисуса Христа к каждому человеку: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10:27).

Вот с каким настроем мы должны войти в Рождественский пост.

Протоиерей Андрей Чиженко