Факт с которым никто не спорит – история Церкви началась в Иерусалиме из маленькой группы двенадцати человек.

Это был костяк маленькой  первохристианской общины состоявшей из 120 членов,  людей простых, необразованных, худородных и бедных. Эти 12 рыбаков стали перед лицом развитого, цивилизованного громадного языческого мира с тысячелетней историей, передовой культурой и мировым могуществом.

Апостолы проповедовали веру во Христа Воскресшего – воплощенного Бога. Веру не простую. Она требовала от человека покаяния – то есть полного переворота жизни: вывернуть сердце на изнанку, очистку его и наполнение святостью. Благодатью разрушались устои греха. Это была проповедь смелого взгляда на жизнь. Необходимо было полностью изменить мировоззрение. Язычник, вступая в Церковь, неминуемо претерпевал кризис мировоззрения. Неслучайно покаяние – это перемена образа мысли.

Во-первых, язычнику надо было принять, что Бестелесный Бог стал человеком и унизился до позорной крестной смерти, которой Рим казнил мятежников рабов и пиратов.

Силу этого соблазна хорошо выразил ап. Павел – для эллинов слово о Кресте «безумие» (1Кор. 1:23). Нужно было поверить в это безумие, что Бог может унизиться, чтобы возвысить человека, что Бог может стать человеком – куском презираемой всеми уважающими себя философами материи. Платон идею призрения к телу выразил словами «сома – сима», т.е. тело – темница для души. Эта фраза ходила в народной массе и считалась аксиомой. Апостолам необходимо было разрушить эту аксиому, чтобы проповедовать возвращение в тело Иисуса Христа – то есть Воскресение. Если тело темница, то Воскресение это безумие – апостолам надо было доказать обратный взгляд на тело. Убедить, что мы созданы по образу Божию, что Бог хочет не только бессмертия души, но и бессмертия тела. Это бессмертие Он дарит через послушание до смерти и Воскресение Единородного Своего Сына.

Во-вторых, само по себе христианство невольно объявляло войну языческим религиозно-политическим устоям. В Риме религия была неотделима от политики. Христианство упраздняло многобожие, говоря, что «идолы суть язык бесове» (Пс. 95:5), а значит, отрицало божественность императора. Могущество Рима таким образом теряло божественную санкцию и ставало всего лишь земной системой власти. Для римлянина это было потрясение. Религия Иисуса вместо грубой силы и культа мирового владычества откровенно заявляло о высоте смирения и кротости перед лицом Божиим. Рим не мог этого выдержать. Учение распятого и Воскресшего Иисуса объявлялось вне закона. Это хорошо подметил в одной из своих пасхальных киевских проповедей сщмч. Анатолий Жураковский: «В союзе с иудейством этот языческий мир поставил своей задачей раздавить ненавистное ему вновь возникающее учение. Упорно и неотступно начал он борьбу, действуя то грубым насилием, жестокими и кровавыми казнями, то путем тонкой политической хитрости, стараясь вырвать из рядов христианства самых лучших и самых твердых и поставить Церковь в положение полного бесправия и совершенной беспомощности. «Вас не должно существовать, вы не должны быть – non licet vas esse», – торжественно заявляли языческие императоры христианам».

Казалось, христианство было обречено. Но после Голгофы и пустой пещеры в Гефсиманском саду – в мир вошла сила Воскресения, которая вопреки всем возможным ожиданиям и человеческим расчетам неумолимо вела мир к ногам Воскресшего, чтобы там сложить свое оружие и исповедать Его словами апостола Фомы: «Господь мой и Бог мой».

Воскресение действительно перевернуло мировоззрение целых стран и континентов. Вера в Воскресение это вызов мировой истории. Рождество и Воскресение начало новую эру на планете, отныне есть два летоисчисления: от сотворения мира и от Рождества Воскресшего Иисуса.

Именно смелое христианство со своей верой в воскресение, в жизнь вечную родило социальное служение, вдохновило на подвиг переродило и вдохновило человечество. Невидимый Христос, Который после Воскресения обещал быть с нами «во все дни до скончания века» дал силу самым высоким устремлениям человеческого духа: достоинство женщины, идеал верности и равенства в семье, пенсионное обеспечение, забота о стариках, вдовах, сиротах и инвалидах, любовь к детям – все это плоды жизни с Воскресшим Христом. Мало того – сам по себе технический прогресс, борьба с голодом и болезнями – все родом из Церкви Воскресшего Иисуса. Тот же священномученик Анатолий замечал, что Невидимое - бесконечно реально, оно движет бесконечным множеством человеческих существ, созидает, разрушает, пересоздает человеческие общества, окрыляет своим дыханием самые светлые и самые лучшие человеческие жизни: «Христианство со всем тем, что внесло оно в историю человечества, в философию, науку, искусство, в область человеческой нравственности, в сокровенную глубину человеческого духа, самых высоких духовных устремлений. Как безмерное громадное здание, воздвигнутое силами, превышающими всякое разумение, предстоит оно перед нашими очами. Кем оно создано и где его основание? Мы знаем, что оно построено на Божественном и Живом камне. В основании его Христос Распятый и Воскресший».

Христианство поставило человечество перед Живым Богом, Богом жертвенным, Богом Любящим. Бог в христианстве выступает еще и  Справедливым Судьей, Который придет судить живых и мертвых. Закон Воскресения неразрывно связан с законом возмездия, праведного воздаяния. Воскресение требует жизни по законам Жизни Вечной: чтобы жить вечно возле Благого Бога надо уже на земле приспособить чувства к добру. Чтобы жить вечно в присутствии Христовом надо уже жить в присутствии Вездесущего Отца. 

Вера в Воскресение обязывает к отчету за прожитую жизнь. Это великое откровение христианства! Вера – это акт смелости. Неверие – это всего лишь ширма на сердце слабых. Обратимся снова к нашему киевскому богослову-новомученику Анатолию Жураковскому: «О, конечно, неверие вовсе не порождение человеческого разума. Не верьте этой лжи, незаконно и самозванно прикрывается она именем разума. Неверие рождается в сердце, в его темных и оскверненных грехом глубинах. Еще Псалмопевец открыл это: «Рече безумен в сердце своем – несть Бог» (Пс. 13:1;52:2). Не верят, потому что не хотят верить. Верить в Бога – это слишком страшно, это обязывает. Если есть Бог – это значит, что есть возмездие, есть суд нелицеприятный и страшный и перед этим судом надо ответить за каждый час, за каждое мгновение, за каждый шаг жизни. Если есть Бог, то все в воле Его, и я не могу уйти из Его воли. А если нет Бога – тогда воля моя, и мне все позволено, и я могу наслаждаться и насиловать, убивать и совершать преступления, потому что преступления нет и закон жизни – только мое ничем не сдерживаемое «хочу». Я не хочу возмездия, я не хочу никакой иной мысли, несовместимой с моим хотением правды. Я не хочу, чтобы был Бог, и Его нет; Его не должно быть, и Его нет. Вот истинная логика неверия».

Воскресение полно смелости, оно требует пересмотра и очистки жизни. Нельзя верить в Воскресшего Бога-Судию и быть равнодушным к законам воскресения в Жизнь. Что не дает воскресения, что противно ему по духу – надо вымести из сердца метлой покаяния перед Всемогущим Живым Богом. Неверие безвольно и беспомощно. Все нуждаются в покаянии и прощении, потому что нет человека без греха. Но прощения достоин только верующий в Воскресение, потому что прощение пришло через крестную Жертву и Воскресение Иисуса Христа.

Иерей Андрей Гавриленко