Зачем нужны иконы? Неужели нельзя молиться «напрямую»?

В первое воскресенье Великого поста Православная Церковь отмечает Торжество Православия. Чествование это установлено в связи с победой иконопочитателей и осуждением иконоборческой ереси в IX веке. Наверное, каждый православный хотя бы раз в жизни сталкивался с неприятием иконопочитания. Критика почитания икон – явление древнее, и, главное, многообразное. Однако, иконоборческие споры VIII-IX веков являлись сосредоточением целого ряда иных богословских споров, прежде всего, христологических. В конечном счете, сами споры о просто иконах переросли в масштабную дискуссию, носящую фундаментальное вероучительное значение практически по всем аспектам церковного вероучения.

Мы не случайно празднуем именно Торжество Православия, а не Торжество иконопочитания. Победа иконопочитателей утвердила Православие в таком виде, как все мы его знаем и понимаем. Не зря целый ряд исследователей иконоборческих споров прямо говорят, что в случае победы иконоборцев наступило бы радикальное отхождение от Православия. Иконоборцы были сильны. На их стороне были императоры, большая часть византийского двора, многие епископы и богословы.

Нет смысла подробно останавливаться на причинах возникновения иконоборческого движения. Их называют самые разные: политические, богословские, даже экономические. Видят в иконоборцах и влияние ислама, набирающего к тому времени силу. Однако, как это часто бывает, было бы ошибкой свести причину к чему-то только одному. Безусловно, что такое масштабное явление как иконоборчество втянуло слишком много разных интересов. И все же, это богословский спор. Даже император Константин V, будучи натурой противоречивой и талантливой, попытался не только путем государственной власти упразднить иконопочитание, но и обосновать это. Сохранившиеся аргументы этого венценосного иконоборца заставляют увидеть в нем серьезного автора. В конечном итоге, иконоборческие тенденции возникали и продолжают возникают даже в наше время, несмотря на его осуждение VII Вселенским Собором и повторным осуждением в 843 году. Именно после этого победа иконопочитателей получила наименование Торжество Православия. Это, несомненно, указывает на иконоборчество как на определенный тип мышления, определенный тип понимания и толкования Священного Писания и Предания. И какими бы не были условия той, византийской, эпохи, их уже давно нет. А иконоборчество в той и иной форме с разной силой вспыхивает и в наше время.

Прежде чем, перейти к рассмотрению библейских и богословских положений, касающихся иконопочитания, необходимо соблюсти методологические правила. К сожалению, споры об иконах часто подменяются другими спорами. Например, смешивается вопрос об иконопочитании с учением о почитании святых. И вместо спора об иконах начинается спор об изображаемых святых. Так часто поступают представители различных протестантских деноминаций. Или, к примеру, берется нарочито лубочный пример почитания икон и на этом основании отвергается иконопочитание. И в древности, и сейчас имеются примеры нездорового отношения к иконам. Однако, неужели злоупотребление законом отменяет сам закон? Конечно же нет! Это проблема не закона, а злоупотребляющего им. Так и в отношении икон. Если кто-то неправильно понимает иконопочитание и тем самым злоупотребляет иконопочитанием, разве это отменяет само иконопочитание? Чем только люди не злоупотребляют? Вспомним попытку злоупотребления именем Господа Иисуса, описанную в книге Деяний (см. 19 гл.). Разве теперь должно не произносить теперь имя Господне? Конечно же нет! Примеры подобного рода можно приводить чуть ли не до бесконечности. Но они будут свидетельствовать лишь против злоупотребляющих, и ничего более. Также часто смешиваются библейские и богословские аргументы. Вернее считают, что библейских цитат вполне достаточно для опровержения иконопочитателей. Такой подход свойственен самой примитивной форме иконоборчества и, разумеется, самой популярной. Однако, Православная Церковь всегда устами святых отцов провозглашала, что Господь упразднил почитание идолов. В Литургии свт. Василия Великого есть такие слова «дав повеления спасительная, отставив нас прелести идольския, приведе в познание Тебе».

Итак, библейские аргументы иконоборцев. Как уже отмечалось, противники иконопочитания очень любят приводить цитаты из Библии, запрещающие изображения и, таким образом, строят аргументацию против иконопочитания. Приведем эти библейские тексты:

«Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им» (Исх. 20:4–5); «Не делайте себе кумиров и изваяний» (Лев. 26:1); «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху и что на земле внизу, и что в водах ниже земли» (Втор. 5:8) и т. д.

Вообще, в Писании очень много изречений, направленных против делания кумиров и почитания их. И на первый взгляд, вышеприведенные цитаты кажутся вполне убедительными свидетельствами против икон. Тем не менее, обращу внимание на то, что в приведенных цитатах речь идет об изображении языческих богов. То есть, под идолами подразумеваются боги, которым евреи хотели воздать поклонение, но это боги других народов: чужие боги (Втор. 31:16), иноземные боги (1 Цар. 7:3), иные боги (Нав. 24:2; 3 Цар. 11:4), другие боги (Исх. 20:3; Суд. 2:17) и т.п. Таким образом, библейские тексты об идолах говорят об изображении языческих богов. Тех богов, которые, по слову Писания, мерзость (3 Цар. 11:5, 7; Иез. 20:7). Основной смысл всех этих выражений Писания не столько против изображений как таковых, сколько против языческих богов, чьи идолы пользовались почитанием среди иудеев, и которым Бог единственно истинный не желает отдавать славу: «славы Своей иному и хвалы Своей истуканам» (Ис. 42:8).

Возникает закономерный вопрос: а есть ли в Библии запрет на изображение Истинного Бога, а не на почитание кумиров языческих божеств?

Да, такой запрет, действительно есть. В Писании совсем мало текстов, которые можно рассматривать как запрет на изображение Сущего. Но в полемике об иконопочитании они являются ключевыми. В Книге Второзакония сказано: «Твердо держите в душах ваших, что вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве из среды огня, дабы вы не развратились и не сделали себе изваяний, изображений какого-либо кумира…» (Втор. 4:15). Итак, как видно из текста, в нем есть запрет на изображение и есть обоснование этого запрета: «вы не видели никакого образа». Евреи не видели никакого образа, когда Всевышний говорил с ними. Если бы они захотели изобразить Того, Кого они не видели, что бы они изобразили? Очевидно то, что не имеет никакого отношения к Богу! Кроме того, если бы они все же захотели сделать какое-то изображение, то, естественно, сделали бы его по образцу, по знакомому им варианту. А именно: они бы изваяли изображение такое, какое видели у других народов. Соответственно, это было бы не просто изображение, не имеющие отношения к Единому Истинному Богу, но было бы также и изображением языческого божка. История с золотым тельцом как раз и демонстрирует всю опасность нарушения ветхозаветного запрета на изображения.

И эти запреты правильны и действительны, если бы не произошло Боговоплощение!

В Священном Писании Нового Завета говорится: «Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца» (Ин. 1:14). Слово стало плотью! А если плотью, то, конечно же, Воплощенный имеет и вид, и образ, то есть то, что можно описать. Прошу заметить, описать можно и словами, и красками. Если мы можем описать чью-то внешность словами, то, разумеется, вправе ее изобразить и художественным способом. Сам факт того, что Вечный Бог стал плотью, что с Ним можно было говорить лицом к лицу, ходить и общаться и даже более – прикасаться, делает изображение законным явлением.

Сопоставим ветхозаветные и новозаветные слова: «… вы не видели никакого образа в тот день, когда говорил к вам Господь на Хориве» (Втор. 4:15) и «Что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши» (1 Ин. 1:1). Бог-Слово стал человеком. Его видели, рассматривали, осязали. Почему же его нельзя изобразить? Почему нельзя изобразить Того, Кто уже имеет образ оптируемый, видимый, осязаемый? Более того, возможность изображения Богочеловека Иисуса Христа не просто базируется на догмате Боговоплощения, а утверждает его с силой и ясностью. Ведь вся история христологических споров – это попытка или отделить человечество Христа от Его Божественной природы (несторианство), или, наоборот, урезать ее (аполлинарианство), или максимально «обесцветить» ее (разные формы монофизитства). Святитель Кирилл Александрийский уточняет, что Божественное Слово (Сын Божий, Вторая Ипостась Святой Троицы) «не обитало в человеке, а стало человеком». Бог целиком и полностью стал человеком! Не казался, а был и всегда с момента Воплощения будет человеком! А значит Его можно живописать как любого друга человека. Икона утверждает, закрепляет, констатирует эту Великую тайну благочестия «Бог явился во плоти».

Православные иконопочитатели знают и твердо хранят верное понимание слов Священного Писания, что Божественная природа невидима: «Бога не видел никто никогда» (Ин 1:18), но также и знают продолжение этой фразы – «Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин. 1:18). Прп. Федор Студит говорит о Воплощении: «Невидимое становится видимым». Древние иконоборцы изобрели хитроумный аргумент, риторическую уловку, направленную на смущение православных: какая природа Иисуса Христа изображается на иконах. Это давало им возможность при любом из ответов – Божественная или человеческая – выстроить дальнейшую аргументацию, конечной целью которой было обвинить иконопочитателей в одной из христологических ересей. Однако, святые отцы защитники икон: прп. Иоанн Дамаскин, свт. Никифор и прп. Феодор Студит показали ложный характер такого аргумента и разъяснили, что «икона изображает не естество, но Лицо» (прп. Феодор Студит).

Икону часто именуют святым образом, что, собственно, и поясняет значение этого термина и указывает на связь с Первообразом. Отцы-иконопочитатели говорят, что образ (изображение) соотносит нас с первообразом (то есть с тем, кто изображен). Однако образ не облает той же природой, что и первообраз. Например, есть изображение человека по имени Феодор. Если есть изображение Федора значит существует и сам Феодор. Однако изображение Феодора соотносит нас не с природой Федора, ведь она у него, как и у прочих людей человеческая, но с теми индивидуальными характеристиками, по которым мы человека Феодора можем отличить от человека Петра. И когда мы смотрим на изображение Федора, то не говорим – это человек, но говорим – это Феодор. В чем смысл этого примера? В том, чтобы показать, что на иконе не стремятся нарисовать-изобразить Божественную природу, но Лицо Того, Кто стал человеком, тем самым приобретя свои индивидуальные черты: вес, рост, цвет глаз и т.п. А значит, Его можно изображать. Таким образом, на иконе почитается не какая-то из природ Христа, но Лицо Богочеловека Иисуса Христа. Природа (материал) иконы – дерево, краски, холст и т.п. Но изображение на ней – образ Христа, отсылающий нас к первообразу – реально существующему Богочеловеку Иисусу Христу. Потому, подходя к иконе: мы не говорим: икона Христа, услышь меня. Но говорим: Господи, Иисусе Христе, услышь меня. Деяния VII Вселенского Собора провозглашают: «Кто воздает честь иконе, почитает лицо изображенного на ней».

Итак, подводя итог, отметим, что:

1. Большинство библейских аргументов, касающихся идолов на самом деле относятся к теме почитания языческих богов, а не к вопросу о допустимости изображения Бога.

2. Библейские тексты, которые запрещают изображать Истинного Бога, упраздняются Боговоплощением.

3. Изобразительное искусство не носило в Ветхом Завете тотального запрета. Достаточно почитать описание устройства скинии и ветхозаветного храма, чтобы понять, что там присутствовали изображения. Например, ангелов.

4. Свт. Фотий Великий пояснял, что злоупотребление какими-то вещами или ремеслами для служения языческим богам не отметает возможности правильного и благочестивого использования этих искусств и ремесел. В противном случае нужно было бы прийти к абсолютно тотальному запрету практически всех искусств, ремесел, умений: «Ибо как в рассуждении вещества и материи трапеза Божия и трапеза бесов, жертва Божественная и жертва бесовская, языческие обряды и христианские таинства и многое другое, в высшей степени противоположное друг другу, отличается немногим, а в употреблении и названии, призывании Божества и священнодействии и тысяче других свойств различие между ними несказанно, вот именно так и между языческими идолами и христианскими иконами, храмом Божиим и идольским алтарем, и между служебной утварью эллинских всесожжений и священными вместилищами чистой и бескровной нашей жертвы. Ведь иногда обе вещи, находящиеся в противоположности друг другу, веществом вовсе не отличаются».

5. Существование икон утверждает реальность Воплощения. Бог целиком и полностью стал человеком. А значит Его можно живописать как любого другого человека. Икона утверждает, закрепляет, констатируют эту Великую благочестия тайну «Бог явился во плоти» (1 Тим. 3:16).

6. На иконе изображается не Божественная или человеческая природа, но Лицо Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа.

7. Образ связан с первообразом; и кто воздаёт честь лицу, изображенному на иконе тот, почитает не изображение, а само изображенное лицо. От образа – к первообразу.

8. Святые отцы проводили четкое различие между служением и поклонением-почитанием. Так, прп. Иоанн Дамаскин отличает понятия латрия (λατρεία) и проскинин (προσκυνει̃ν), где латрия – это служение, а проскинин – почитание. Латрия возможна только по отношению к Богу. В противном случае – это язычество. То есть язычество – это служение тому, кто не является Богом. Проскинин как воздаяние чести возможно практически ко всему. Мы можем почитать родителей, других людей, какие-то вещи или предметы и прочее, при условии, что не обожествляем их. Немаловажным является упоминание правильного почитания икон в «Чине исповедания и обещания архиерейского», где, в частности, сказано: «покланяюся относительно, а не богослужебно досточтимым иконам».

9. Молитва и иконы. Уточним, что мы молимся перед иконой, но молимся Богу, Господу Иисусу Христу, Пресвятой Богородице или святым. Мы не молимся иконе, не обожествляем ее. Существующее среди православных неправильное понимание почитания икон, напрямую не имеет отношение к догмату иконопочитания в таком виде как он утвержден и проповедан Церковью.

В завершение, также обратим внимание на один аспект почитания икон. Зачем они нужны? Неужели нельзя молиться «напрямую»? Данный вопрос выходит за пределы догматического значения иконопочитания, о чем уже говорилось выше, и относится к личной религиозной жизни человека. В действительности, задающие такой вопрос, игнорируют человеческую природу и некоторые ее особенности. В основе необходимости молиться перед иконой лежит тоже чувство, которое заставляет нас держать на рабочем столе или носить с собой фото любимых нами людей. «Зачем это?» – спросим мы. И посмотрим, как человек (в том числе и противник иконопочитания) постарается объяснить это. Обычай? Излишняя сентиментальность? Привычка? Какой бы ответ мы не услышали, очевидно, что данная практика дает нам ощущение близости того, кто изображен на фотографии. И, как бы это не смотрелось чрезмерно сентиментальным, наивным и простодушным, но уж такова природа человека. И даже самые сильные, суровые, и сильные мира сего носят с собой фотографии своих любимых близких.

Православные христиане, имеющие в своих домах и местах работы или просто нося с собой иконы, всегда имеют напоминание, что Бог «недалеко от каждого из нас» (Деян. 17:27). И, взирая на святые иконы, нас православных охватывает благоговейная вера, что мы – участники великой тайны Боговоплощения и принадлежим Церкви, утвержденной на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным «камнем» (Еф. 2:20). И вместе с многочисленными святыми, взирая на честные иконы, мы говорим: «Мы видели Господа» (Ин. 20.25).

Епископ Белогородский Сильвестр,
ректор Киевской духовной академии и семинарии