«Писатель будущего» – так откликался о Николае Лескове Лев Толстой, Федор Достоевский же небезосновательно называл его «специалистом и экспертом в православии».

Обе характеристики точны, своевременны и как нельзя лучше характеризуют великого прозаика, «добропостроенного и честного человека», а также его религиозно-нравственную парадигму воззрений.

Род Лесковых происходил из духовенства: «Мой дед, священник Димитрий Лесков, и его отец, дед и прадед все были священниками в селе Лесках, которое находится в Карачевском или Трубчевском уезде Орловской губернии. От этого села ‟Лески” и вышла наша родовая фамилия – Лесковы». Вспоминая о своей бабушке, писатель указывал, что та «питала неодолимую страсть к путешествиям по... пýстыням. Она на память знала не только историю каждого из этих уединённых монастырей, но знала все монастырские легенды, историю икон, чудотворения, какие там сказывали, знала монастырские средства, ризницу и всё прочее. Это был ветхий, но живой указатель к святыням нашего края». Именно на такой религиозной почве созидался духовный стержень будущего писателя, усвоившего и свято хранившего завет своего родителя, «богословски образованного и истинно религиозного»: «Никогда ни для чего в свете не изменяй вере отцов твоих». «Первые уроки религии, – говорил Николай Лесков, – мне были даны превосходным христианином. Это был орловский священник Остромысленский – хороший друг моего отца и друг всех нас, детей, которых он умел научить любить правду и милосердие». 

В 18-летнем возрасте писатель переезжает в Киев, «настоящую духовную родину», где живет на квартире своего дяди – врача и педагога и увлекается реставрацией фресок Святой Софии, иконописью Лавры. «При самом первом взгляде на Киев делается понятно, почему святые отшельники нашей земли избирали именно это место для перехода с него в высшие обители. Киево-печерская вершина – это русская ступень на небо. Здесь, у подножия этих гор, изрытых древнерусскими христианскими подвижниками, всякий человек, как у подножья Сиона, становится хоть на минуту верующим; необходимость глядеть вдаль и вверх на эти уносящиеся под небо красоты будит душу – и у нее, как у отогревающегося на подъеме орла, обновляются крылья».

Символично, что первым печатным произведением Лескова станет заметка «О продаже в Киеве Евангелия», в которой писатель-борец за христианское «просвещение всякого человека» (Ин. 1:5) будто под увеличительном стеклом обнажит пороки обирательства: «В книжном магазине С. И. Литова в Киеве 20-копеечные Евангелия на русском языке не продаются дешевле, как по 40 к<опеек>, что чрезвычайно оскорбляет покупателей этой книги. Это удвоение цены особенно отражается на посещающих Киев богомольцах, которые всегда покупают в Киеве книги духовного содержания, но которые так бедны, что нередко 20 к<опеек> с<еребром> составляет весь наличный капитал пешехода-богомольца. Переплатить лишний двугривенный для него есть уже разорение, и он принужден отказать себе в приобретении Евангелия, недоступного для него по цене».

Киев, его обитатели, «печерские антики», и их нравы окажутся персонажами первых мемуаристичных произведений писателя. Между тем спустя 40 лет, в 1891 г., в письме М. А. Протопопову Лесков, давая оценку своим сочинениям, признавал творческие заблуждения и подчинение влиянию, объясняя их тем, что «не прочел хорошо Евангелия», не видел, «где истина». Новый Завет для Лескова – это Книга книг, в которой «есть всё, – даже то, чего нет». В ней, по мысли писателя, «сокрыт глубочайший смысл жизни».

В 1872 г. выходит роман «Соборяне». Это одно из вершинных творений русской литературы, где главные герои – священники. Пребывая в лоне Православной Церкви, автор считал, что в храмах должны служить высокодуховные пастыри, и призывал их к постоянному совершенствованию, «подвигам благочестия, правды и добра, без которых не может жить в людях дух Христов», несмотря на искус зла.  «Двойственность в человеке возможна, – рассуждал он, – но глубочайшая “суть” его всё-таки там, где его лучшие симпатии».

В 1881 г. Николай Лесков, все больше интересуясь жизнью Церкви, теологическими вопросами, издает сборники-антологии «Зеркало жизни истинного ученика Христова», «Пророчества о Мессии, выбранные из Псалтыри и пророческих книг Св. Библии», «Изборник отеческих мнений о важности Священного Писания», где красной нитью проводит идею сосредоточенного изучения и «разумного исполнения Священного Писания», подражая чтимому святому Нилу Сорскому. Мотив деятельного воплощения заповедей Христовых является сквозным для всего творчества Николая Лескова, а добродетели формируют многие образы жаждущих пройти путь праведников, чистых сердцем, «людей евангельских», исповедующих идеи любви и добра. «Цели христианства вечны», – был убежден писатель, называя себя «уверенным православным», «покорным и преданным сыном Церкви» и ратуя за Ее отход от застоя и коснения, за «живой дух веры» и стремление к высшему смыслу жизни, а ориентиром для подражания считал идеал Иисуса. «Во Христа-то мы крестимся, да во Христа не облекаемся», – скажет о. Кириак в рассказе «На краю света». 

«Я верую так, как говорю, и этой верою жив я и крепок во всех утеснениях», – эти слова Лескова представляют собой кредо настоящего христианского писателя, призывающего каждого из нас: «…Вспомяни, чему тебя учил сегодняшний Новорождённый <...> ты разберись, пожалуйста, сегодня с этим хорошенечко: обдумай – с кем ты выбираешь быть: с законниками ли разноглагольного закона, или с Тем, Который дал тебе ‟глаголы вечной жизни”...» – что очевидно из рассказа «Под Рождество обидели».

Воспринимая свое творческое призвание как миссию, в 1889 году Лесков, уповая на волю Божию, заметил: «Не видно ведь, сколько талантов я получил от моего Господина и на сколько сработал? Это только Он разберет»; «Я отдал литературе всю жизнь <…> и я не должен “соблазнить” ни одного из меньших меня и должен не прятать под стол, а нести на виду до могилы тот светоч разумения, который мне дан Тем, пред очами Которого я себя чувствую и непреложно верю, что я от Него пришёл и к Нему опять уйду».

Произведения великого писателя, пронизанные исконной русскостью и любовью к людям, и нынче для нас бездонный кладезь непреходящих нравственных законов и глубоко осмысленных христианских истин, согласно которым величие человека с его чаяниями и устремлениями – в странничестве души, томимой жаждой Идеала, в богопознании и следовании Промыслу Божьему, во врачевании собственной поврежденности грехом и покаянии, в изъятии черноты собственных страстей и умножении духа и света Христова, в бескорыстной самоотверженной любви к ближнему и соборности –  духовном родстве со всем миром.