Проповедь ректора Киевской духовной академии и семинарии епископа Белогородского Сильвестра в праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня.

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Сегодня праздник Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня. Крест украшается цветами. Собравшиеся поют «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко». Мы почитаем Крест Христов. Невозможно говорить о почитании Креста без понимания тайны нашего спасения. Бог стал человеком. Он умер на Кресте. Очевидно, что распятие не есть случайное стечение обстоятельств. Во дни Страстной седмицы священник произносит на отпусте такие слова: «Грядый Господь на вольную страсть, нашего ради спасения…» Слова эти напоминают нам, что Господь умер на кресте, потому что Он так захотел, это Его абсолютно свободный выбор: «На сей час Я и пришел» (Ин. 12:27)», — говорит Христос в Гефсиманской молитве перед арестом. В Священном Писании читаем: «Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас» (Рим. 5:8) и еще: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Святитель Григорий Нисский, отвечая на вопрос, почему именно таким, а не иным способом Бог через Свои страдания и Смерть на Кресте спасает человека, говорит: «Если особый признак естества Божия есть человеколюбие, то имеешь ответ на предложенный тобою вопрос».

Итак, «признак естества Божия есть человеколюбие». Бог не выбирает способ, который бы явил Его всемогущество и силу, но спасает нас способом, в котором максимально показана Его любовь к человеку. Сила любви в жертвенности, а не в могуществе. Творец не только создал нас, не только заботится о нас, Он становится человеком, чтобы умереть за нас. Христос приносит в Жертву Самого Себя — Он и Первосвященник, и Жертва «Приносящий и приносимый», — как произносит священник на Литургии святителя Василия Великого. Все это ради спасения от грехов. В Писании неоднократно сказано об этом: «Он есть умилостивление за грехи наши, и не только за наши, но и за грехи всего мира» (1 Ин. 2:2); «и вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха» (1 Ин. 3:5); «Христос умер за грехи наши» (1Кор.15:3); «Который отдал Себя Самого за грехи наши» (Гал. 1:4), «Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих» (Евр. 9:28). Христос освобождает род человеческий от двух врагов: диавола и смерти. Ветхий Адам (и его потомки) попал под власть диавола и смерти. Священномученик Ириней Лионский пишет, что Воплощение и Страдание Христа для того «чтобы «убить грех, упразднить смерть, и оживить человека».

Господь Иисус Христос «однажды пострадал за грехи наши» (1 Пет. 3:18), умерев на Кресте на горе Голгофе. Крест в древнем мире — оружие казни, позорное и мучительное. Распятием на кресте казнили бунтарей или разбойников. Висящий на кресте не просто умирал в жестокой агонии, но и подвергался осмеянию и унижению. Крест как орудие смерти вызвал неподдельный страх у жителей Римской империи. Наш Спаситель по ложному обвинению казнен через Распятие, потому что «к злодеям причтен» (Мк.15:27). И вот, казалось бы, последователи Господа Иисуса должны с ужасом смотреть на Крест как на воспоминание казни Господа. Но если воспринимать Евангельскую историю просто как исторические события, и не вникать в тайну нашего спасения, то, наверное, такое отношение к Кресту могло бы быть оправданным. Но речь идет не просто о трагическом событии, но о победе Христа и спасении человека. Крест, по замыслу врагов Христовых, должен был стать орудием Его смерти, но стал орудием нашего Спасения. У святых отцов есть яркая аналогия с Крестом. Господь Иисус Христос вырывает крест, как орудие смерти, из рук Его ненавистников, и им же, крестом, совершает спасение. Святитель Фотий Великий поясняет: «Крест есть трофей... потому что через него Христос блестяще ниспроверг врага. Воспользовался Крестом, словно трофеем. Поэтому, когда те воздвигли его ради наказания Владыки, Он превратил его в трофей во спасение нашей природы».

Братья и сестры! Крест был задуман как позор и смерть Иисуса Христа, но стал Его орудием в деле победы над дивалом, грехом и смертью. Потому мы почитаем крест не как орудие смерти, но как орудие победы. Отныне, верующие во Христа принимают крест как свой знак, как символ принадлежности к ученикам Иисусовым. «Крест дан нам в знамение. Ибо чрез него мы верующие различаемся и распознаемся от неверующих. Он — щит и оружие, и трофей против диавола», — утверждает прп. Иоанн Дамаскин. Для одни крест — символ победы, радости и принадлежности к Церкви, для других — соблазн (ср. 1Кор. 1:23). Именно потому, свт. Герман Цареградский говорит: «Крест и мертвит, и живит».

Крест — лестница на небеса: «Древо бо сие вводит паки в рай» (икос канона на Крестопоклонной неделе). Через искупительные страдания Христа, Крест становится для нас восхождением на небо, в рай, в то Место, которое было затворено для всех потомков Адама и Евы до того, пока Богочеловек Иисус Христос не совершил наше спасение. Крест — ключи от рая: «Отверзи врата небесная, Кресте, любящим тя», — воспевает Церковь. Мы, говорит апостол Павел, проповедуем «Христа распятого» (1 Кор.1:23). Распятого! Умершего на кресте! И вновь Апостол пишет, что не хочет знать ничего «кроме Иисуса Христа, и притом распятого» (1 Кор. 2:2). Вспомним, как апостол Петр исповедует Иисуса Сыном Божиим, но не хочет принять мысль о Его страдании. И когда Христос открывает своим ученикам, что Ему надлежит быть убитым, Петр, который исповедовал веру во Христа как Сына Божьего, не понимает и не принимает этих слов своего Учителя. И даже пытается перечить Ему. А Господь отвечает Петру: «отойди от Меня, сатана!» (Мф. 16:23)!

И если кто-то не верует во Христа как совершившего спасение на Кресте, тот не верует в Него вообще. Вера во Христа без принятия Креста — вера бесовская. Сатана ненавидит Крест, боится креста, ибо им, Крестом, он же и посрамлен! И он всегда будет стремится к тому, чтобы всячески изничтожить это знамя Христово, упразднить его, внушить что Крест не нужен и его надо забыть.

В православных богослужебных текстах по отношению ко Кресту нередко употребляются выражения как к одушевленному предмету. Например, «Радуйся, честный Кресте». Иногда подобные эпитеты в приложении ко Кресту могут вызвать определенные недоумения. Однако, такое обращение ко Кресту зафиксировано не только в литургической практике, но и у святых отцов. Так, прп. Феодор Студит восклицает: «О, Крест Христов! Я обращаюсь к тебе, как бы к существу живому». В этом православная литургическая традиция следует языку Священного Писания. Для Писания вообще характерно употребление метафор и персонификаций: «и устыдится солнце» (Ис. 24: 23), например. Понятно, что солнце не стыдится. Все это примеры употребления метафорического языка. Включая в свое богослужение язык метафор, Церковь в этом полностью следует библейской традиции. И каждый, кто хочет обвинить Церковь в каком‑то одушевлении неживых предметов, должен понимать, что эта же проблема станет перед и при истолковании библейских метафор. А утверждать, что в Библии употребление метафор и персонификаций допустимо, а в православных богослужебных текстах это уже признак язычества, — явно непоследовательно. Впрочем, еретики и хулители Церкви всегда цитировали Писание избирательно и не сильно напрягали себя переживаниями на этот счет.

В текстах богослужения на Крестопоклонную неделю одушевляется не только Крест, что лишний раз доказывает — персонифицированные выражения характерны для богослужебных текстов. Например, предмет, абсолютно противоположный Кресту, тоже характеризуется как живой: «Егоже виде ад, и рече сущим доле: о слуги мои, и силы моя! Кто водрузив гвоздие в сердце мое, древяным мя копием внезапу прободе? И растерзаюся, внутренними моими болю, утробою уязвляюся, чувства моя смущают дух мой».

Говоря о деле нашего спасения, мы вряд ли можем избежать языка метафор и персонификаций, так как без них наш язык приобретает сухость и абстрактность. Когда же необходимо сказать о чем-то, что имеет не просто информативный характер, но относится к нашей жизни, волнует нас, имеет бытийное измерение, то тут нужен выразительный, поэтический язык. Как можно было бы, например, используя только прозаичный язык, передать пасхальную радость? И когда Церковь воспевает величайшее дело Божие, то и все охватывается этой всеобъемлющей радостью, все «оживает»: тогда и гроб Христов живоносец, и Крест животворит, и ад стенает, и горы скачут, и земля трепещет.

Поэтому мы, православные христиане, бережно оберегая великую литургическую традицию нашей Церкви, отдавая уважение прекрасному поэтическому языку нашего богослужения, отринем надуманные обвинения в адрес почитания нами Креста! Почитая Крест — мы поклоняемся Христу. Говоря Крест — мы имеем ввиду Христа Спасителя и Его смерть, и Воскресение «нас ради человек и нашего ради спасения». Прп. Иоанн Дамаскин поучает: «всему, что посвящено Богу, покланяемся так, что почтение относим к самому Богу». Воздвигая крест, прославляя Крест, величая Крест, мы христиане всему миру свидетельствуем — Иисус Христос победил! И знамение его победы — есть Его Животворящий Крест!

Господь и Спаситель наш Иисус Христос, дай же и нам через Твой Крест стать и участниками Твоего славного Воскресения: ибо если мы соединены с Тобой подобием Смерти Твоей, то будем соединены и подобием Славного Воскресения Твоего (Рим. 6:5). Дай нам, почитающим честное знамя твоей Победы, стать и участниками Твоего Воскресения! Аминь