Язык, используемый в богослужении нашей Церкви, особенный. Качественным отличием церковнославянского языка от других является его первоначальная и до сих пор неизменная особая функция — считает Мирослав Май-Борода. 

Жизнь любого христианина не мыслима без молитвы и богослужения. Нет на земле ничего более драгоценного для сердца верующего человека, чем Евхаристия. Литургия – это величайшее чудо на земле.

Вся земная жизнь нашего Спасителя это выражение Его бесконечной любви к нам. Своим участием в Литургии мы имеем возможность не просто вспоминать те далекие по времени от нас события, но и внутренне присоединиться к этой спасительной для нас жертве. За Литургией совершается великое Таинство, в котором Сам Христос всего Себя «предлагает в снедь» нам, верующим в Него. На Литургии каждый верующий имеет возможность и великую милость от Господа стать причастником «Хлеба, сошедшего с небес» (Ин.6,41). Весь суточный круг богослужения, а в идеале, и вся жизнь христианина — это подготовка к Евхаристии.  Именно с событиями Домостроительства Божия о спасении рода человеческого связана вся богослужебная жизнь Православной Церкви, начиная с архитектуры, живописи и убранства храма и заканчивая молитвами, песнопениями и, самое главное, Таинствами. Богослужение, а в особенности Литургия —это центр жизни христианина. Очень верное определение смыслу и значению Литургии дал Николай Васильевич Гоголь: «Божественная литургия есть вечное повторение великого подвига любви, для нас совершившегося».

Церковнославянский язык сакральный, изначально предназначенный для общения человека с Богом — молитвы

Но важно быть не просто созерцателем этого чуда, нужно быть живым соучастником этой Божественной Трапезы. Поэтому вопрос сознательного участия в богослужении каждого верующего очень важен. И при этом, огромную роль играет богослужебный язык, который служит средством инкорпорирования человека в живую литургическую реалию.

Язык, используемый в богослужении нашей Церкви, особенный. Качественным отличием церковнославянского языка от других является его первоначальная и до сих пор неизменная особая функция. Это язык сакральный, богослужебный, изначально предназначенный для общения человека с Богом — молитвы. Он характерен именно своей обособленностью от разговорной речи, своим высоким стилем, своей возвышенностью над простым обыденным говором. Это не язык улиц, рынка, рабочих или деловых отношений, политики. Он никогда не был повседневным, бытовым языком. Только в период упадка (во время набегов татар на наши земли или турецкого войска на территории южных славян) церковнославянский язык мог проявлять тенденцию к смешению с бытовой речью.  

Французский писатель Антуан де Ривароль говорил: «Только сделавшись мертвыми, языки становятся бессмертными». Вероятно, такое утверждение зиждется на том основании, что таковой язык перестает «загрязняться» атмосферой повседневной рутины, бытовыми проблемами и остается на порядок выше всей этой житейской суеты. Однако церковнославянский язык очень трудно отнести к разряду мертвых языков. Это язык живого общения верующих людей с Богом Живым и Царем вечным (Иер.10,10), освященный тысячелетним употреблением в богослужении и используемый и поныне.

«.... Все, кто искренне желают приобщиться вековой культуре Духа, легко найдут возможность освоиться с бесценным сокровищем священного славянского языка, который изумительно соответствует великим таинствам богослужения»

Тем не менее, у некоторых людей сложился свой взгляд на то, что церковнославянский язык, как трудный для восприятия современного человека, не способствует осмыслению литургических текстов и делает службу непонятной, особенно для тех, кто только пришел в Церковь. Вопрос употребления за богослужением языка священного или повседневного — это дело, которое имеет существенное значение в практической жизни Церкви. Естественно, что получение всякого знания требует определенного усилия со стороны человека. Сейчас уровень образованности людей довольно высок. Знанием одного или нескольких иностранных языков в наши дни сложно кого-либо поразить. Многие даже учат языки, чтобы прочесть зарубежных классиков в оригинале. Однако вопрос о том, чтобы выучить некоторые неудобопонятные слова богослужебного языка возводится в ранг серьезной проблемы. Да и высказываются подобные мнения в большинстве своем не в кругу людей глубоко воцерковленных и активно принимающих участие в литургической жизни Церкви.

Московское “анонимное” Евангелие, изданное ок. 1558-1559 гг., начало Евангелия от Марка

Ученик преподобного Силуана Афонского архимандрит Софроний (Сахаров) говорил об этом так: «Почему бы понуждать Церковь к утере языка, необходимого для выражения свойственных ей высших форм богословия или духовных опытов? Все, кто искренне желают приобщиться вековой культуре Духа, легко найдут возможность освоиться с бесценным сокровищем священного славянского языка, который изумительно соответствует великим таинствам богослужения».  Ведь церковнославянский язык на самом деле не настолько далек от понимания современному человеку, даже абсолютно невоцерковленному. Интересен тот факт, что латынь гораздо больше отличается от современных романских языков, нежели церковнославянский язык от нынешних славянских языков. Однако изучению латыни в светских учебных заведениях современных славянских государств придают куда более внимания, нежели изучению родного языка, церковнославянского.  Как бы банально это не звучало, однако, как и в любом деле, кто хочет, тот ищет возможность, кто не хочет — ищет причины.

Еще в XVII веке наш земляк, писатель-полемист, афонский монах Иоанн Вышинский в своем послании «православным христианам, братствам и всем благочестивым», жившим на территории Украины под властью Польской короны, писал о силе и красоте церковнославянского языка следующее: «Сказую бо вам тайну великую: дьявол толикую зависть имеет на словенский язык, что едва жив от гнева, рад бы его совсем погубить, и всю борьбу свою на то двинул, чтобы его омерзить в отвращение и ненависть привести… Потому дьявол против словенского языка борьбу такую ведет, что язык этот плодоноснейший из всех языков и Богу любимейший, потому что без поганских хитростей и руководств». Увы, как не печально, не потеряли свою актуальность в некоторой мере эти слова и сегодня.

Великий миссионер Православной Церкви святитель Николай Японский, который до последнего дня своей жизни полагал огромные силы на перевод Священных и богослужебных текстов на японский язык, говорил: «Не перевод Евангелия и богослужения должен опускаться до уровня развития народной массы, а наоборот, верующие должны возвышаться до понимания евангельских и богослужебных текстов».

Вся суть возможной «непонятности» богослужения коренится отнюдь не в языке, а в природе тех высоких откровений, которые через него излагаются. Ведь для того, чтобы понимать происходящее во время богослужения человек должен быть знаком и со Священным Писанием, и с Преданием Церкви. А это снова вопрос личного желания и труда каждого человека в отдельности.

Православная Церковь никогда не осуждала и не запрещала совершать богослужение на национальном языке. Наша Церковь на протяжении всей истории всегда была хранительницей и культуры своего народа, и его языка. Первым делом любого миссионера всегда был перевод Библии и богослужебных текстов на понятное для местных жителей наречие. На своем родном языке служат верующие в Америке, Европе, Японии, желающие приходы УПЦ молятся на украинском языке. Но важно выяснить для себя следующее: церковнославянский язык отнюдь не чужой для нас, это также наш родной славянский язык, который составляет неотъемлемую часть нашей православной культуры. С ним тесно сроднилось и его бережно и почтительно сохраняет верующий народ. Его узаконили для нас вера и благоговение наших предков. Поэтому замена церковного языка повседневным могла бы обидеть трепетное чувство к нему многих православных.

Церковнославянский язык — это бесценное наследие нашей Церкви. Этот язык выразителен и вместителен. Это особый язык, употребление которого в Церкви освящено веками. Это священный язык, ведь он освящен трудами многих святых, будучи создан также святыми, братьями Кириллом и Мефодием, для святого дела — богослужения. Это язык нашей Церкви. Поэтому святой долг каждого из нас хранить это церковное наследие святых и с любовью передавать его следующим поколениям.

Мирослав Май-Борода, студент III курса КДА

По материалам журнала «Академический летописец»