Первый перевод всех книг Нового Завета был издан Российским Библейским Обществом благодаря стараниям императора Александра I в 1821 г. и 1823 г.

В России с начала XIX в. функционировало Российское Библейское Общество, деятельность которого заключалась в издании Священного Писания для народов России. При наличии в домашнем обиходе и школьном преподавании переводов на европейские языки, император Александр быстро ощутил недостаток в русском переводе Библии. С санкции императора и при непосредственном участии членов Святейшего Синода и профессорской корпорации духовных школ России Российское Библейское Общество издало перевод Нового Завета на русский язык.

Разница между живым русским языком и славянским (на котором была написана Библия в России) была такова, что император предпочитал читать Новый завет на французском языке, не желая пользоваться славянским текстом и не имея русского перевода. Причина различий — в относительной стабильности литургического языка и текста славянской Библии на протяжении столетий, а также формирования русского языка. «Старославянский язык был наддиалектным письменным литературным языком, призванным объединить всех славян вне зависимости от диалекта. Но живые диалекты славян, осознававших своё национальное единство уже в эпоху создания письменности, а тем более позднее, в X–XII вв., сильно различались между собой. Их объединяли, однако, общие языковые процессы (начинавшиеся одинаково в одинаковых условиях, но приводившие, тем не менее, к различным по диалектам результатам)…Со второй половины XI в. начинают складываться отдельные славянские нации, национальные культуры и национальные языки»(1). Однако, не следует считать стабильность одного языка и изменение другого основным аргументом в деле перевода Библии. Русский народ впитал в себя церковнославянское книжное наследие. Тем не менее, разница существовала. Этот status quo был взят либеральными кругами на вооружение, и, с одобрения императора, началась работа над переводом.

Издания отличались наличием (1821 г.) и отсутствием (1823 г.) славянского текста Нового Завета. Оба издания содержат идентичный текст Нового Завета в русском переводе.

Издание двуязычных Библий — явление не новое. Диглотты существовали в ранних манускриптах. Обычно они создавались вместе с новым переводом той или иной части Библии. Первые готские рукописи Нового Завета содержали текст на готском языке под основным текстом, написанным на латыни. Для чего создавались диглотты? «Древнейший сохранившийся перевод новозаветного материала на англосаксонский язык — межстрочные глоссы к латинскому тексту (составление глосс было частью древнеанглийского обучения)… глоссы должны были не заменить латинский текст, а помочь читателю понять его»(2). Как видим одна из задач диглотт — помощь в чтении перевода. В России также существовал опыт создания двуязычного текста Нового Завета. Один из примеров тому — перевод послания апостола Павла к римлянам, архимандрита Мефодия (Смирнова), где русский текст печатался параллельно славянскому.

Диглотты — частный случай полиглот, создававшихся в Средние Века (Комплютенская. Греко-латино-еврейская (1517), Парижская. Греко-латино-еврейская + тексты Ветхого Завета на арабском и сирийском языках, Лондонская. Помимо содержания двух предыдущих полиглот включает Псалтырь на древнеэфиопском языке и Евангелие на персидском (1654–1657 гг.). Полиглотта на восьми языках (иврит, греческий, латинский, английский, немецкий, итальянский, французский, испанский 2-е изд. 1974 г.). Их издатели, вероятно, следовали словам Христа: «…идите по всему миру и проповедайте Евангелие всей твари» (Мк. 16:15). Многоязычная рукопись могла служить миссионерским целям.

Побудительные причины издания Нового Завета на русском языке без славянского текста исходили из практических целей. Согласно записке, представленной президентом Российского Библейского Общества князем А. Н. Голицыным Переводному комитету, указываются следующие аргументы: «…во-первых, большинство лиц из тех, кто приобретает славяно-русские издания Нового Завета, уже имеют Новый Завет на славянском языке; во-вторых, печатание двух текстов параллельно делает книгу громоздкой и неудобной для пользования; в-третьих, цена книги возрастает вдвое, по сравнению с изданием только одного русского текста; в-четвертых, формат и величина книги не позволяют ее всегда иметь при себе (на что особенно жаловались люди военные); в-пятых, по причине большого формата и относительной дороговизны славяно-русское издание нельзя ввести во всеобщее употребление в училищах как учебную книгу»(3). В предисловии к изданию Нового Завета 1823 года указано, что перевод сделан с греческого оригинала, а не со славянского перевода. В доказательство приводится текст Лк. 9:23, где вставлены слова (καθ᾿ ἡμέραν) (в этот день) отсутствующие в славянском переводе, но присутствующие в некоторых греческих рукописях. Это, пожалуй, единственное место на которое можно сослаться, аргументируя данную позицию переводчиков.

Требования, которым должен был удовлетворять новый перевод, составлены одним из переводчиков — митрополитом Филаретом (Дроздовым) и изложены в решении Комиссии духовных училищ.

Документ приводим почти полностью, за исключением первых четырех пунктов, касающихся организационных вопросов. «…5) при переводе никогда не переносить слов из одного стиха в другой; 6) целых членов речи и в одном стихе не переставлять с места на место; 7) слова и выражения, принадлежащие к одному стиху, взаимно перемещать в одном и том же составе речи позволительно там, где сего потребует свойство российского языка и где перемещение способствовать будет к ясности; 8) одно слово переводить двумя, и обратно, позволительно въ том только случае, где без сего нельзя обойтись по свойству языка; 9) по свойству языка и для ясности нужно допустить в переводе дополнение некоторых слов против подлинника; для верности же таковые должны быть означены в письме чертою, а в печати косыми буквами; 10) опускать позволительно только те частицы, которые не могут в российском быть выражены; 11) греческого текста, как первоначального, держаться в переводе преимущественно пред славенским; но слов, избыточествующих в славевенском, не исключать из текста, а только отличать их знаками; 12) величие священного писания состоит в силе, а не в блеске слов; из сего следует, что не должно слишком привязываться к славенским словам и выражениям, ради мнимой их важности; 13) славенские слова употреблять необходимо, если недостает соответственных русских; 14) славенские выражения употреблять есть ли они ближе русских подходят к греческим, не производя в речи темноты или нестройности; 15) славенские слова удерживать, есть ли соответствующие им русские не принадлежат к чистому книжному языку;16) когда еврейские или греческие слова, принятые и в переводах, встречаются в первый раз, тогда прилагать к ним русские изъяснения; 17) слова и вещи незнакомые объяснять краткими примечаниями под страницей или в кратком словаре при конце всего перевода; 18) тщательно наблюдать должно дух речи, дабы разговор перелагать слогом разговорным, повествование повествовательным, и так далее; 19) главные качества перевода соблюсти должно следующие и в следующем порядке: во-первых — точность; во-вторых — ясность; в-третьих — чистоту»(4).

Правила митр. Филарета предписывали создать дословный перевод, по возможности, с сохранением порядка слов. Из двух источников, — греческого и славянского, — предпочтение отдавалось славянскому переводу, а не греческому оригиналу, во избежание различий с параллельным славянским текстом, которые могли бы произойти в случае использования греческого оригинала. «…естественно, от русского перевода ожидалась полная тождественность славянскому, что и ставило последний в положение образца и подлинника»(5).

Дальнейшая судьба Российского Библейского Общества и первого русского перевода Нового Завета, успех которого был безоговорочен, такова. Мистицизм и антиправославная деятельность, которыми была проникнута дальнейшая деятельность Российского Библейского Общества бросили тень и на сам перевод Нового Завета, как на главное детище Общества. Аргументация против перевода совпадала с аргументацией против Общества. С начала 20-х гг. XIX в. отношение к Обществу и к переводу резко изменилось, что было связано с подъемом революционного движения на территории Западной Европы и в России. «В 1920г. вспыхнули восстания в Испании, Неаполе, Пьемонте, Португалии, подготовленные тайными политическими обществами… В этом же году, и, несомненно, также в связи с подъемом революционного движения в Западной Европе, против библейских обществ резко выступили и римские папы, как известно, всегда противившиеся переводу Библии на народный общепонятный язык»(6). Как видим, прямых и косвенных врагов у Перевода Нового Завета было больше чем достаточно, чтобы создать негативное впечатление о самом переводе. В 1826 г. деятельность Российского Библейского Общества была приостановлена. «В результате, сочетание частных амбиций, страха, консерватизма и некоторых «научных» воззрений привело к официальному неприятию русского перевода Свящ. Писания в последние годы царствования Александра I и на всем протяжении правления Николая I»(7). Сам митрополит Филарет не терял надежды на пробуждение интереса к переводу Библии и Нового Завета в частности.

Все же текст должен был отвечать нормам современного (для XIX в.) русского языка, быть точным, ясным. В предисловии к переводу предложено его дальнейшее усовершенствование сообразно с развитием языка. Церковнославянский перевод, по заключению библеиста, члена Российского Библейского Общества Э. Гендерсона, «…может рассматриваться как один из наиболее буквальных из когда-либо выполненных. Не только тщательно воспроизведены каждое слово и частица и помещены на то же место в переводе, какое занимают в оригинале, но прекрасно переданы производные и составные слова, а также грамматические формы»(8).

Славянский текст русского перевода Нового Завета, был представлен многочисленными рукописями, а также текстами Елизаветинской Библии (1751 г.), Острожской Библии (1581 г.) и т. д. Следует заметить, что на протяжении веков славянский текст исправлялся по греческому оригиналу, поскольку Русь веками была в тени Греческой Церкви. При всем уважении к славянскому тексту «инициаторы Первого перевода были достаточно образованными людьми, чтобы отдать все законные преимущества оригиналу перед переводом»(9). Теперь рассмотрим отношение обоих текстов к Textus Receptus. Славянский текст мало ощутил на себе влияние Textus Receptus, который поддерживался греческими свидетельствами со времен Эразма Роттердамского. Все же в новом русском переводе встречаются отступления от Textus Receptus и следование чтениям кодексов A и B, отсутствующих в Textus Receptus. «…Церковнославянская версия содержит элементы, восходящие к разным текстовым семьям. Основной текст, как и следовало ожидать, византийский, или койне, но не какой-то поздний вариант, а скорее всего развитие той ранней формы койне, которая стала также основой сирийской Пешитты V в. Последняя, как известно, принадлежит к типу койне, или константинопольскому, но не чистому, так как содержит значительную примесь чтений... Число западных чтений, обычное для этой формы койне, в церковнославянском значительно выше за счет примеси западного элемента, подобного тому, который представлен в старолатинской версии, Вульгате и Кодексе Безы, V в.» Неудивительно, что церковнославянская версия нередко согласуется кодексом Ефрема V в., Синайским IV в., Королевским VIII в., Мюнхенским X в., Коридети IX в. — свидетельствами, колеблющимися между различными типами латинских манускриптов(10).

Употребление в переводе славянской лексики было обязательно в двух случаях: при отсутствии русского соответствия и если русское слово было вульгаризовано.

Стилистические изменения (добавление слов для лучшего понимания, отсутствующих в греческом тексте и сомнительные варианты) вводились в текст курсивом. Такая практика заимствована из перевода английского перевода 1611 г.

Переводчикам приходилось выбирать между различными греческими источниками. Следование славянскому тексту освободило переводчиков от решения богословских вопросов, что явилось еще одной причиной усвоения славянской терминологии.

Компромисс между славянскими и греческими источниками в большинстве случаев не поддается систематизации. Однако можно указать несколько примеров:(11)

1) Перевод слов отсутствующих в славянском тексте (Лк. 9:23):
NA27: ῎Ελεγεν δὲ πρὸς πάντας· εἴ τις θέλει ὀπίσω μου ἔρχεσθαι, ἀρνησάσθω ἑαυτὸν καὶ ἀράτω τὸν σταυρὸν αὐτοῦ καθ᾿ ἡμέραν καὶ ἀκολουθείτω μοι;
Слав.: Глаголаше же ко всeм: аще кто хощет по мнe ити, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и послeдует ми.
Перв. Пер.: Ко всем же сказал: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и каждый день бери крест свой, и следуй за Мною.
Чтение «καθ᾿ ἡμέραν» (в этот день) поддерживается Синайским, Кодексом, Кодексом Беза, итальянскими рукописями до IX в. Сирийским переводом и саидским диалектом коптского перевода. Как видим, оно поддерживается сравнительно поздними свидетельствами. Славянский текст опускает чтение «каждый день». Пример иллюстрирует уважение переводчиков к древним греческим рукописям. Это словосочетание цитирует свт. И. Златоуст. Наверное, на этом основании переводчики и включили его в русский перевод Нового Завета.

2) Сохранены чтения в скобках (заимствованные из греческих источников), в подлинности которых переводчики сомневались. Мф.16:20:
NA27: τότε διεστείλατο τοῖς μαθηταῖς ἵνα μηδενὶ εἴπωσιν ὅτι αὐτός ἐστιν ὁ Χριστός;
Перв. Пер.: Тогда Иисус запретил ученикам своим, чтобы никому не сказывали, что Он [Иисус] Христос.
Вставка «Иисус» отсутствует в славянском тексте. Чтение «᾿Ιησοῦς» («Иисус») поддерживается: Синайскм кодексом, латинскими рукописями, Сирийским переводом. саидским и бохейрским диалектом коптского перевода. Переводчики проделали некоторую текстологическую работу по избранию того или иного чтения, все же сомневаясь в его аутентичности.

3) Изменение лексики славянской на присущую древнерусской литературе:
Молитва Господня (Мф.6:12): греч — ἄφες; слав. — оставь; перв. пер. — прости.

4) Попытка раскрытия образности одного из христианских терминов (Рим. 6:3):
NA27: ἢ ἀγνοεῖτε ὅτι, ὅσοι ἐβαπτίσθημεν εἰς Χριστὸν ᾿Ιησοῦν, εἰς τὸν θάνατον αὐτοῦ ἐβαπτίσθημεν;
Слав.: Или не разумeете, яко елицы во Христа Иисуса крестихомся, в смерть его крестихомся?
Перв. пер.: Уже ли вы не знаете, что все мы, крестившиеся во Иисуса Христа погружались в смерть Его?
Термин «βαπτίζω» (погружаю в жидкость), указывает не только на формальную сторону совершения таинства, но и символизирует погружение — умирание и воскрешение со Христом. Русский перевод предлагает одновременно с переводом и экзегезу: одновременно погружаясь в купель крещения, человек умирает для грехов. «В крестной смерти Господа — очистительная сила грехов. Кто крестится, — погружается, — в смерть Христову, тот погружается в очистительную силу греха. Сия сила в самом действии погружения снедает всякий грех, так, что и следа его не остается»(12). Исходя из вышеизложенного, мы видим, что этот перевод действительно явился переводом по языку более близким к русскому, чем к славянскому тексту. Перевод соединил в себе свидетельства как славянского, так и греческого текста Нового Завета.
За 8 месяцев были распространены 20 000 экземпляров данного перевода. «Перевод был воспринят большинством как средство к обновлению духовной жизни русского народа»(13). «При сравнении параллельных пассажей разных Евангелий или фраз, имеющих параллели в том же самом Евангелии, читатель заметит недостаток единообразия, что недопустимо в переводах Священного Писания. Тут и там попадаются также некоторые вольности, которые не могут быть оправданы перед судом беспристрастной критики, подобные пропуску слов καὶ ἐγένετο «и было», излишнее устранение некоторых общих выражений или придание переводу большей ясности, чем свойственно оригиналу; но в целом этот перевод может быть поставлен наравне с наиболее достойными трудами подобного рода…»(14).

Протоиерей Андрей Ухтомский,
кандидат богословия,
преподаватель КДА

Примечания:

1. Широков О. С. Языковедение: Введение в науку о языках. М., 2003. С. 220, 250.
2. Мецгер Б. М. Ранние переводы Нового Завета. Их источники, передача, ограничения. М., 2002. С. 477.
3. Новый Завет в переводе Российского Библейского Общества (репр. изд. 1824 г.). М., 2000. С. 11–12.
4. Чистович А. И. История перевода Библии на русский язык (репр. изд. 1899 г.). М., 1997. С. 27–28.
5. Новый Завет в переводе Российского Библейского Общества (репр. изд. 1824 г.). М., 2000. С. 9.
6. Рижский М. И. История переводов Библии в России. Новосибирск, 1978. С. 135.
7. Тихомиров Б. А. К истории отечественной Библии. Перевод Библии под эгидой Российского Библейского общества // Эл. ресурс: http: //www.biblia.ru /style.css
8. Гендерсон Э. Библейские разыскания и странствия по России.  СПб., 2006. С. 69.
9. Новый Завет в переводе Российского Библейского Общества (репр. изд. 1824 г.). М., 2000. С. 20.
10. Мецгер Б. М. Ранние переводы Нового Завета. Их источники, передача, ограничения. М., 2002. C. 458–459.
11. Цитаты библейских стихов приводятся по изданиям: Nestle-Aland. Novum Testamentum graece et latine. Twenty seven Edition (ed., by Aland K, Aland B, Karavidopoulos J. Martini C. M. Metzger B. M.). Stuttgart, 1999 (для греческого текста); Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета на церковнославянском языке. М., 1993 (для церковнославянского текста).
12. Феофан Затворник, еп. Толкование посланий Апостола Павла. Послание к римлянам. М., 1996. C. 331.
13. Логачев К. Русский перевод Нового Завета (к 150-летию издания) // ЖМП. 1969. №. 11. C. 66.
14. Гендерсон Э. Библейские разыскания и странствия по России. СПб., 2006. C. 91–92.