Милосердие.ru

Он был той самой евангельской вдовой, которая умела отдавать не от избытка, а от недостатка.

В роду у отца Михаила Дмитрева было много священников, и к началу 20 века этот род нисколько не угас: о. Михаил принял сан вслед за своим отцом и мечтал служить в родном селе на Рязанщине. И послужил, а в 1915 году его перевели в Покровский храм села Селищи Касимовского района – беднейший приход во всей епархии. У отца Михаила с матушкой было к тому времени шестеро детей.

Жители села не могли содержать священника, и он получал небольшое жалованье от епархии. Многие его предшественники умоляли епископа отправить их на другое место служения; отец Михаил остался. К его приходу относилось несколько деревень с домами под соломенной крышей и лучиной вместо прогрессивной керосинки.

Тайный помощник

О. Михаил производил впечатление человека вполне всем обеспеченного, даже временем: слов «приходите завтра» от него слышать не приходилось. На самом деле священник и его семья жили очень скудно, а о свободной минуте со своим плотным графиком дел батюшка не мог и мечтать.

Во-первых, чтобы прокормить семью, батюшка сам сеял, пахал, разводил пчел, даже доил корову. Во-вторых, летом, до ежедневных служб в храме, он, поработав у себя в поле, тайно шел работать на поля ко вдовам и болящим.

О том, что их поля обрабатывал настоятель храма, эти люди узнали лишь после расстрела отца Михаила – когда поля обрабатываться перестали.

И ведь был бы сам в достатке! Но ведь еще Христос говорил: иные от богатств подают (что тоже принимается), а иные – от скудости своей отдают все, что имеют, потому что жалко ближнего. Вот и о. Михаил шел путем евангельской вдовицы с ее двумя лептами, которая несмотря, может быть, на полуголодных детей, нашла, чем поделиться.

В-третьих, отец Михаил был сельским лекарем – сам лечил людей и животных, для чего специально прошел фельдшерские курсы. Если не мог помочь, ехал за врачом в город, а потом выполнял все указания врача по лечению больного.

В-четвертых, было у предприимчивого о. Михаила увлечение – тушить пожары. В тех местах во время летней засухи сгорали целые деревни под соломенными касимовскими крышами. Каждый год – погорельцы, люди без средств, а особо и помочь некому, вокруг одна беднота. Отец Михаил принял решение организованно противодействовать стихии: создал на селе службу по борьбе с пожарами, построил высокую каланчу, установил дежурства.

Как только случался пожар, о. Михаил собирал все свои ведра и мчался тушить. И настолько грамотно владел логистикой процесса, что в народе говорили: «Ну, ес­ли ба­тюш­ка при­е­дет ту­шить, то по­жар быст­ро по­тухнет».

В-пятых, батюшка почти ежедневно служил, ходил на требы, строил сельскую школу (потом преподавал), занимался со священниками епархии – в общем, работал «по профессии».

«Надумал… не подписываться»

В 1924 году 51-летний отец Михаил был назначен на должность благочинного первого Касимовского округа. Он старался уберечь своих собратьев-священников и паству от обновленческого раскола. Его неоднократно вызывали в ОГПУ и после долгих уговоров и запугиваний предупредили: «Если не подпишешь согласие с обновленчеством, не выпустим!»

О. Михаил сказал, что подумает, – хотел попрощаться с родными. Через пару дней сотрудник ОГПУ спросил батюшку: «Ну как, надумал?». «Да, на­ду­мал… не под­пи­сы­вать­ся», – ответил о. Михаил.

После ответа священника ОГПУшник достал наган и заорал: «Я сей­час те­бя убью, и ни­кто ни­че­го со мной за это не сде­ла­ет!» Но о. Михаила своими действиями не переубедил. В 1930 году о. Михаил был арестован по обвинению в антисоветской агитации, неуплате налога и за хранение огнестрельных патронов. Приговор – пять лет ссылки в Северный край. Но тут прихожане возмутились.

Дочь о. Михаила, Нина, вспоминала: «После службы прихожане толпами шли на суд из Селищ, Самуиловки, Беркеева и других деревень. Суд отложили с 10 часов утра до 5-6 часов вечера. Народ не расходился. Все сидели и ждали… Привели из тюрьмы папу. Все надеялись, что объявят „Невиновен“. Вместо этого судья прочел: „Подлежит высылке на 5 лет“.

После объявления приговора произошел взрыв негодования: „Не отдадим батюшку!“ — кричал народ. А одна женщина спросила: „Где судьи?!“ — Позже выяснилось, что судьи спрятались во дворе, между высокими поленницами дров…

Папу с милиционером быстро впихнули в тарантас и вскачь поехали в тюрьму… На следующий день папу освободили из тюрьмы и он уехал в Рязань. Жил у дочери Лидии, а ходатаи поехали хлопотать за него, и через неделю или больше привезли документы об отсутствии состава преступления и прекращении дела. В храме возобновились службы».

Смерть жены

В 1935 году о. Михаила вновь арестовали и поместили в тюрьму. Потом, по ходатайству людей, вновь отпустили. Не выдержав переживаний за мужа, в 1936 году умерла жена о. Михаила, матушка Елизавета. В течении года о. Михаил ежедневно совершал заупокойную службу, молясь об упокоении жены.

В конце 1930-х годов преследование властей усилилось, близкие уговаривали о. Михаила скрыться, «затеряться» в Москве. «Я не могу бросить свой приход!», – отвечал батюшка.

Сентябрьской ночью с субботы на воскресенье 1937 года за отцом Михаилом пришли и увели в Касимовскую тюрьму. Во время допросов из него вполне буквально «выбивали» признание своей вины и донос на других священников. Отец Михаил свою вину не признал и никого не выдал.

Тройка НКВД приговорила отца Михаила, как почти всех священников в тот год, к расстрелу. Человек, сидевший в одной камере с отцом Михаилом, вспоминал, что даже в последнюю ночь перед казнью о. Михаил оставался бодрым, неунывающим, утешал осужденных словами Христа: «Не бойтесь убивающих тело, душе же вашей не могущих навредить».

В ночь с 1 на 2 декабря, в день памяти иконы Пресвятой Богородицы «В скорбех и печалех утешение» священномученика Михаила Дмитрева расстреляли.

Ксения Орабей