Есть один важный критерий, который отличает греховный гнев от гнева праведного.

В числе наиболее распространённых страстей нашего времени гнев занимает особое место. Не в последнюю очередь из-за того, что современный человек научился мастерски оправдывать гнев тысячей причин. Неудачно сложившиеся обстоятельства, суета, спешка, усталость, плохое самочувствие, стресс… Все мы, конечно, понимаем, что за подобными отговорками стоит банальное неумение себя вести и нежелание с этим что-либо делать. Однако, гневу подвержен каждый и всякий раз, оправдывая чуждой гнев, мы и для себя самих допускаем возможность разгневаться при любом удобном поводе.

К тому же в нашу жизнь прочно вошло убеждение, что гнев сдерживать нельзя, поскольку это якобы вредно для психики и даже оказывает на неё разрушительное влияние. И этот факт не стоит недооценивать: в юные годы я сам крутил пальцем у виска, когда кто-то при мне серьёзно говорил подобные вещи, но вот прошло всего четверть века – и теперь я на исповеди всё чаще слышу вопрос, как быть с гневом, когда, c одной стороны, это грех, а с другой, гнев сдерживать нельзя? Понятно, что в таких условиях даже самый адекватный человек, чувствующий или знающий, что на самом деле разрушительно на душу действует не сдерживание гнева, а сам гнев, имеет немного шансов устоять перед соблазном предпочесть борьбе с грехом поиск возможностей этот гнев оправдать.

А таких возможностей в нашем перекошенном мире нынче хватает. Причём даже для верующих есть свои, так сказать, эксклюзивные возможности. Например, знакомо ли вам понятие «праведный гнев»? Полагаю, знакомо. Правда, это словосочетание знают и неверующие. Коммунисты в своё время заёрзали его почти до дыр. Даже я, проживший при Союзе десятилетие с небольшим, хорошо помню, что «праведным гневом» сердца советских людей наполнялись регулярно и нередко по команде. Например, когда в газетах писали, что ОБХСС выявил очередных расхитителей социалистической собственности, или когда на партсобраниях клеймили позором тунеядцев и пьяниц, а также, когда в программе «Время» рассказывали про ужасы чилийской военщины или когда не уроках истории школьники проходили неумелую стрельбу Фанни Каплан и гражданскую войну в Испании. Естественно, это был никакой не праведный гнев, а, как некогда метко выразился Леонид Филатов, «политическая злость» (надо сказать, хорошо знакомая нам по событиям последних лет в нашей стране), но как раз это и важно. Впрочем, о злости позже.

Гнев действительно может быть праведным. Например, в праведном гневе, вызванном ревностью о доме Божием, Христос выгнал из храма торговцев и менял, превративших святое место в базар. Движимый праведным гневом, пророк Илия казнил жрецов Ваала после жертвоприношения на горе Кармил. С чувством праведного гнева один из новомучеников, расстрелянных в Петрограде с митрополитом Вениамином в 1918 году, «в свой смертный час издевался над палачами». При этом свойственный святым праведный гнев может быть присущ и обычным людям. Например, гнев, направленный не на ближнего, а на врага рода человеческого – прекрасный стимул для борьбы со страстями и для духовной жизни в целом. Трезвое и правдивое отношение к жизни рано или поздно приводит человека к пониманию того, что во всех своих проблемах, невзгодах и бедах виноват исключительно он сам. А потому гнев на кого бы то ни было и за что бы то ни было не только греховен, но безоснователен. Тот, кто до конца честен с собой, гневается только на себя, даже тогда, когда перед ним кто-то действительно виноват. И такой правдивый гнев в определённой мере тоже может быть назван праведным.

В то же время при всей ясности вопроса в гневе несложно обмануться. Попробуйте, гневаясь на грех, не прогневаться на человека, этот грех совершающего. Не спешите удивляться, такое возможно. Есть один важный критерий, который отличает греховный гнев от гнева праведного. И он нам знаком. Это уже упоминавшаяся здесь злость. Именно её отсутствие свидетельствует о гневе как о проявлении духовной ревности, а не как о грехе. И здесь уже неважен предмет гнева. Если в гневе присутствует злость, он греховен по определению и совершенно неважно, что этот гнев у нас вызвало: нанесённая нам обида, ущемление нашего самолюбия, явное преступление или даже кощунство.

Гневаясь со злобой, человек согрешает всегда, сколь бы ни был благовидным предлог: обман при продаже, халатность врача, оскорбление беззащитного, ограбление храма или бесчинство раскольников. И именно тогда, когда гнев, на первый взгляд, обоснован и справедлив, он наиболее опасен. Ведь вред, причиняемый гневом и злобой душе человека, имеет место независимо от того, справедливо ли гневается человек или нет. Но если гнев напрасный, пустой или несправедливый, осознаётся как грех быстрее, острее и чаще, то, обоснованный и оправданный ощущением собственной правоты, он нередко воспринимается как норма и незаметно становится постоянным душевным свойством, проявляясь с течением времени всё чаще, пока, в конце концов, не престаёт нуждаться в какой бы то ни было правоте для собственного оправдания. Стоит ли в итоге удивляться тому, что говорить о «праведном гневе» больше всего любят именно те, кому для преодоления в себе обычного гнева, того, который, по слову Писания, «не творит правды Божией» (Иак. 1:20), вечно недостаёт как не сил, так желания?

Вывод же, как водится, прост: с гневом необходимо бороться. С любым. В том числе и с тем, который, на первый взгляд, кажется правильным или даже праведным. Привычка гневаться вырабатывает в человеке злость, а злость и праведность – вещи несовместимые. Другими словами, на праведный гнев способен лишь тот, кто обычному гневу не оставляет ни единого шанса. В любом же другом случае «праведный гнев» не более чем неуклюжее оправдание привычки к гневу неправедному.

Протоиерей Владимир Пучков