Взгляд Пресвятой Богородицы
Записки православного журналиста.
Знаменитый русский искусствовед, историк, культуролог, муж Анны Ахматовой, Николай Николаевич Пунин, осужденный в 1949 году на 10 лет лагерей как «открытый и злобный враг реалистического искусства» как-то сказал своему ученику, известному советскому историку-искусствоведу, профессору Московского государственного университета Виктору Михайловичу Василенко, осужденному на 25 лет лагерей с последующим поражением в правах на пять лет, о Пресвятой Богородице такие слова, которые тот запомнил на всю жизнь.
Однажды после работ, когда заключенные были в бараке, Николай Николаевич Пунин спросил у него: «А знаете, чем различаются Владимирская Божья Матерь и Сикстинская Мадонна?». Тот немного смутился и приготовился слушать. Николай Николаевич торжественно продолжал: «Так вот, милостивый государь (он всегда так обращался к своему младшему товарищу, и эти слова очень странно звучали в бараке, где слышались крики, матерная ругань и сонное бормотание), разница в том, что когда Сикстинская Мадонна смотрит на вас, то она видит вас таким, каким я вас вижу – в вашем бушлате, с вашими голубыми глазами, видит физически. А Владимирская Божья Матерь не видит вас совсем такого, как вы есть, то есть смотрит на вас и видит только вашу душу без вашей плоти, сущность, а не физическую оболочку. Вот почему эта икона приписывается святому Луке: не за её внешние достоинства, а за сверхчеловеческое прозрение».
С молитвы возле иконы Пресвятой Богородицы началась моя жизнь в Церкви. Когда в 1990-е годы в мой родной Покровский храм в Камышлове приехали московские реставраторы, с одним из них – Костей – мы подружились. Он привез из столицы редкие тогда святоотеческие книги, самостоятельно записанные на кассеты проповеди и беседы известных священников и малоизвестные записи песен иеромонаха Романа (Матюшина). Новый друг помог мне подготовиться к первому в моей жизни Причастию, а потом достал журнал «Огонек», где между страниц лежала репродукция Казанской иконы: «Мой тебе подарок на молитвенную память!»
Дома я наклеил икону на выпиленную дощечку и освятил в храме. Икона была большой, и, когда я вставал на молитву, мои глаза и глаза Богородицы на иконе оказывались на одном уровне. Спрятаться от этого взгляда было невозможно. Может быть, впервые в жизни я осмысленно взглянул Пречистой в глаза – и моя молитва изменилась.
Просто «читать» молитвы под этим взором стало неудобно и невозможно. Это было удивительно, странно и… прекрасно.
Я старался вникать в содержание молитв, читал толкования, пояснения. Мало-помалу молитвенное правило перестало быть просто правилом, став радостной и необходимой потребностью, словно сердечный разговор с кем-то дорогим и близким.
Поступив в издательство Пафнутьева Боровского монастыря, я пришел к своему духовнику схиархимандриту Власию (Перегонцеву) и спросил: «Батюшка, хочу привезти из дома любимую икону Пресвятой Богородицы. Только здесь кругом столько икон – древних и чудотворных, что сомневаюсь: стоит ли?» Он улыбнулся и говорит: «Стоит! Пускай эти известные и древние, а та – любимая, намоленная».
Когда мы в редакции работали над книгой о преподобном Пафнутии Боровском, я молился перед ракой с его святыми мощами, а потом в келье перед родной Казанской. Книжка получилась – любо-дорого! Народ на престольный праздник пошел ко Кресту, как к храму подъехала машина из московской типографии со свежеотпечатанным тиражом. Мы с настоятелем и руководителем монастырского издательства отцом Иосифом (Королевым) перекрестились и пошли раздавать книги гостям. Никто, кроме нас, не знал, что по милости Пречистой все совершилось минута в минуту, все думали, что так было задумано с самого начала…
Духовника нашел
Когда много лет назад я стал работать в Екатеринбургской епархии редактором газеты «Покров» и переехал в Екатеринбург, поначалу исповедовался у разных священников, что было не совсем удобно: трудно ждать от священника, который впервые тебя видит и понятия не имеет о твоей духовной жизни, каких-то дельных советов.
Найти «своего» духовника помог случай. Мне нужно было подготовить статью о Крестовоздвиженском монастыре, который находится в центре Екатеринбурга, где, несмотря на бесконечную суету вокруг (стеной монастырь примыкает к городскому зоопарку), шли настоящие монастырские службы. Ради них народ съезжался с разных концов города.
Когда я прибыл на запланированное интервью с настоятелем, игуменом Флавианом (Матвеевым), в монастыре вовсю шла стройка. К настоятелю все время кто-то заходил: то строители, то трудники, то какие-то матушки с неотложными, как они говорили, вопросами. В конце концов отец Флавиан сказал эконому, что его ни для кого нет, отключил телефон и пригласил меня к себе в келью.
Захожу, смотрю: а у него на стене, на самом видном месте, фото нашего с ним духовного отца – схиархимандрита Власия (Перегонцева) из Боровского монастыря. Это сейчас, в эпоху информационных технологий, можно найти в интернете какие угодно фото, а в те времена фото батюшки, как и других современных подвижников, были большой редкостью, их удавалось получить только от него самого. Видя, как я с завистью смотрю на батюшкин портрет, отец Флавиан, ни секунды не раздумывая, снял фото со стены и протянул мне: «Бери! Это мой тебе подарок!».
Потом я шёл по улице и думал: «Вот я и нашёл себе священника, у которого буду постоянно исповедоваться! И не просто священника – настоящего монаха!».
Застенчивое добро
Раннее утро. Еду в переполненном автобусе на работу, держась рукой за поручень. Рядом на сиденье девушка-студентка с большой сумкой и пакетом на коленях. На остановке входит бабушка. Все кругом невыспавшиеся, хмурые, никто место бабушке уступать не собирается. Да она и не претендовала, просто искала уголок, чтобы поменьше толкались. Дабы не столкнуться с бабушкой взглядом и не объяснять себе, почему она сидит, когда старенькая бабушка перед ней стоит, сидевшая передо мной девушка-студентка отвернулась к окну. Но уже через минуту не выдержала, украдкой взглянула на худенькую в морщинах почти прозрачную руку старушки всего в нескольких сантиметрах от себя. Несколько секунд раздумывала, глядя на свою большую сумку и толпу вокруг, а потом решительно встала: «Присаживайтесь, пожалуйста!». Благодарная бабушка улыбнулась и села, а девушка с сумками стала в проходе.
Сколько раз так же, как она, я ездил в переполненном автобусе с сумками и, чтобы никому не уступать места, смотрел в окно или в телефон. А она уступила. Увидев мой радостный одобрительный взгляд, девушка покраснела, отчего понравилась мне ещё больше. Это только зло совершается с каменным равнодушным лицом, а добро всегда целомудренно и стыдливо.
Лобио как средство от всех невзгод
Вечером вернулись с женой домой усталые и голодные, собрались готовить ужин, как в нашем районе внезапно погас свет. Час спустя его включили, но через пять минут он снова погас. Когда наконец-то смогли дозвониться до дежурной на подстанции, она раздражённым голосом сказала, что к нам выехали, и бросила трубку. Зато наша трёхмесячная Мария впервые увидела, как красиво горит настоящая свеча! У нас же, в отличие от маленькой дочери, настроение совсем испортилось. Мало радостного сидеть с грудным ребенком в кромешной темноте, еле тепленькими батареями и неработающим без света обогревателем.
Когда свет наконец-то дали, настроение вконец было испорчено. Тогда я решил вместо обычного дежурного блюда вроде макарон приготовить грузинский лобио – проверенное средство от плохого настроения и всех невзгод. Красная фасоль напомнит мне об искренней кипящей радости, которая окутывает тебя, когда переступаешь порог грузинского дома, лук и чеснок – о тяготах и превратностях жизни, без которых она потеряет вкус и станет пресной, как лицо праведника, разучившегося радоваться. Без преодоления скорбей, как известно, никакой духовный рост невозможен. Кинза, петрушка и уцхо-сунели расскажут мне о неповторимости и красоте простых вещей, а грецкий орех – что главное в любом человеке не то, как он выглядит, а что у него внутри, в сердце.
Когда я буду долго и с удовольствием варить с виду это простое и безыскусное блюдо, которое всегда ставила на стол нам с дедом Мишей моя грузинская бабушка Тамара, когда мы с дедом возвращались из сада, мне захочется помолиться о тех, кого я хочу накормить своим лобио. И верю, что Он услышит. Богу угодна молитва, что льётся из благодарного мирного сердца. Впрочем, если так готовить, будет вкусным любое блюдо – хоть борщ, хоть обычная перловая каша. Главное – не забыть позвать гостей, чтобы разделить с ними свой обед.
Денис Ахалашвили
Опубликовано: Tue, 21/01/2020 - 13:05