Андерсен, как и Толкин, считал, что сказка не детский жанр, хотя дети тоже могут читать её.

Главный посыл сказки – мир хорош, и всё в нём существует в руке Промысла, а потому мы можем довериться небу и спокойно делать своё дело – умножать во всём красоту и творить добро. Эта истина о бытии интуитивно понятна ребёнку, а потому сказка для него соприродна сердцу. Взрослый же должен подвигом доверия Богу одолеть тысячи смущающих новостей и мыслей, чтобы ощутить эту правду сказки – что на свете нет никакого зла, из которого Господь не извлёк бы добра, а значит, и сейчас, как и в евангельские дни, никто из тех, кто доверился Господу, не постыдился.

Отношение к Андерсену всегда личное. Он присутствует в нашей жизни как возможность детскости и подлинности для всякого взрослого человека. Он постоянно говорит, как важно поддержать другого, открыть близкому его красоту.
Андерсен хотел быть нужным и знал, что в этом – сокровенное желание всех людей земли. Он хотел, чтоб его одобряли.

Что касается похвалы – то её желали за труд и все творческие святые отцы: Григорий Богослов, блаженный Иероним, Августин, потому что творящему красоту важно знать, что сделанное им – хорошо. Афонские старцы, такие как Паисий, Порфирий, Дионисий и другие, не стесняются хвалить людей. Да и в житиях мы встречаем примеры похвалы. Сам Христос называл учеников не «баранами» или «червяками», а «солью земли», «светом мира» и т. п. Потому что нужно уметь отличать похвалу ради лести или выгоды (что отрицалось отцами) и похвалу как нашу песнь любви о том, кого мы  ценим. Любящему невозможно не воспевать предмет любви. По этому поводу старец Иларион (Михаил) заметил, что смирение не в том, чтобы считать себя ослом, но в том, чтобы ясно осознавая, что у нас есть множество необыкновенных даров, приписывать их и результат Богу. Было бы странно, например, если бы Шекспир полагал, что он пишет плохо, или Одри Хебпёрн считала себя некрасивой. Мы вообще созданы как несущие в себе красоту и свет, а смирение не в том, чтобы этого в себе или других не заметить, но чтобы благодарить Бога, даровавшего всю эту красоту нам и всем, кого любим мы.

Часто святые отцы, чтоб утешить пришедшего к ним унывающего человека, открывали ему, какой он красивый. И это знание не вело ученика к самомнению, но поддерживало его в трудах и на пути самым важным знанием: что для Бога лично он имеет колоссальное значение, а потому вопрос его жизни и радости – первоочередной во вселенной.

И Андерсен отлично понимал, как важно вовремя сказать другому доброе слово. Как важно нам самим быть верными всему настоящему и высокому, что в нас уже есть.

Его сказки открывают людям то же, что и Церковь в Неделю о Закхее: человек всегда может отказаться от всей своей мелочности и неподлинности, чтоб пойти к глубинам царства Господня, скрытого внутри нас.

Андерсен вдохновляет жить высотой. Он умеет раскрыть жизнь как сказку. Он относится ко Христу с доверием, что так редко можно встретить в мире и даже в храмах. А доверие Богу и даёт пережить всё вокруг как живую сказку.

Андерсен в одном из своих романов писал: «Осел нередко топчет самый красивый цветок, человек – сердце своего собрата». И в этом особенное наслаждение ослов – топтать только лучшие цветы. Но Господь – умелый садовник. И Он каждый раз делает так, что из этих цветов вырастают деревья, в ветвях которых находят утешение и приют райские птицы.

На боль и несправедливость, которую ему причиняют люди, сам Андерсен отвечает сказкой.

Сказка вырастает из особого ощущения мира как места присутствия Бога, а потому хорошего, светлого и родного, где радостно жить потому, что ты доверяешь Господню Промыслу и видишь всё приключающееся с тобой как сказку нашей жизни.

Соседи по монашеству считали безумным святого Иосифа Исихаста, а о сказочнике Андерсене говорили, что он смешон и нелеп. Да и что только не сделает посредственность, чтобы не признать явленную небом в ком-нибудь красоту.
– Я не хуже, – заявляет посредственность, встречая величие.
Но пока обиженная посредственность считает свои регалии, ордена, чины и дипломы, Ангелы замечают, что провинциально всё, кроме того, чего касается Дух…

Сейчас мы воспринимаем как нелепость утверждения критиков и знакомых Андерсена, что ему лучше было бы отказаться от сочинения сказок, так как всё написанное им несмело, банально и глуповато. Время делает нас зорче, и мы видим, что критиками Андерсена руководила обычная зависть, которая не давала им, дипломированным и важным, признать красоту творений другого человека, восхититься и поблагодарить Бога за его сказки. Андерсен не имел справки о том, что он – классик. Его справкой была любовь к нему всех людей, которые тянулись к подлинности и доброте, кому хотелось, по выражению Андерсена, «назвать вещи своими именами если не в жизни, то хотя бы в сказке», указать, что в жизни ценно не богатство, а сердце. А в Церкви важно причастие Духу Святому, а не что-то другое и внешнее по отношению к Её мистической жизни. То есть люди хотели, чтобы всё в мире было поименовано и увидено в соответствии с тем, что оно есть. Они желали пережить красоту неба, пережить саму жизнь как чудо и ликование. Во всём этом и помогала сказка великого Андерсена, который впервые вложил в жанр авторской сказки то, за что добрые так восхищаются этим жанром – за возможность увидеть весь мир как сказку Господню, где всех добрых ждёт счастливый конец, когда сказка становится благой вестью Христовой, что уже не в сказке, а на самом деле наш мир «хорош весьма» и никто не уйдёт обиженным, потому что Сам Христос завершает всякую историю всякого доброго человека.

Об этом чуде Божьего мира и Промысла – сказка, а события здесь как занавес, который в нужный момент раздвигается – и со страниц в нашу жизнь льётся весть о радости, которую Бог спешит подарить всем нам…

К классикам всегда испытываешь уважение, почтение, восхищение. Но память об Андерсене приходит в нашу душу с нежностью. И это потому, что он не только сказал, но явил, что величайшее из сокровищ мира есть сердце милующее.

Люди даже в Церкви спорят и ссорятся о политике, фильмах, книгах, о чём угодно – всюду легко заметить логику разделения и дробления, которая ничего не может поведать ни о Церкви, ни о рае.

Заслуга Андерсена в том, что он через сказку даёт нам прикоснуться к раю, к тому измерению бытия, где мы созданы жить для других и нести вокруг себя чудный свет благодати.

Андерсен из века в век стои́т над всей ветхостью ветхого человека и произносит: «Господи, как я расцеловал бы Тебя за то, что Ты создал такой чудесный мир!».

Ему, сказочнику, сыну бедняков, человеку, ощутившему сотни обид и несправедливостей, хорошо было жить на земле, как теперь хорошо в раю. А многим другим тягостно не то, что на земле, но и в Церкви. И секрет здесь – в прикосновении к раю. Когда ты вдруг понимаешь, что всё вокруг – это принявшая разные формы любовь Божия. А тогда ты не сможешь не ликовать и не петь, благодаря Бога и многих любимых, и благословляя жизнь целиком, как это умели делать мудрые святые отцы. И лишь тогда, по слову Джона Рёскина: «День за днём, усилие за усилием, и вы при помощи искусства, мысли, доброй воли, действительно воздвигните... Церковь, о которой не скажут: ‟Смотри, какие здесь камни”, но скажут: ‟Смотри, какие здесь люди”».

Артём Перлик