Бернард Шоу считает, что «худшее преступление, которое мы можем совершить по отношению к людям, — это не ненавидеть их, а относиться к ним равнодушно». О том, почему равнодушие страшнее ненависти, рассуждает архимандрит Мелхиседек (Артюхин), настоятель храма святых апостолов Петра и Павла и храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе.
Не «отвалить», а «привалить»
— Отец Мелхиседек! Равнодушие существует испокон века. Как в притче о милосердном самарянине: на дороге лежал избитый хулиганами человек, и все шли мимо него — и левит, и священник… Откуда равнодушие в людях?
— От поврежденной грехом природы человека.
Муж купил йогурты, положил в дальний угол холодильника, туда, куда не смогут дотянуться, а потом втихаря их съел. Жена увидела такое отношение, — а в семье было двое детей, — и спрашивает: «Ты можешь это объяснить? Твои же собственные дети?!». Апостол Павел говорит: Духом умерщвляйте дела плотские, и живы будете. Ибо дух желает противного плоти, а плоть — противного духу (ср. Рим. 8, 11-13). Какие дела плотские? Себялюбие, комфорт, спокойствие, чтоб «никто меня не трогал».
Как у молодежи: «Отвалите от меня!». А мы должны иметь устроение не отвалить, а «привалить». Раньше, когда у нас году в 1971-1972 появился телефон, люди снимали трубку и говорили не «Алё», а «Чем могу быть полезен?.. Потрясающе! Ты еще даже не знал, о чем идет речь, но уже вступал в разговор с готовностью помочь. Отвечал не равнодушно или нейтрально: «Алё?», а наоборот, открыто и с участием. Ты говорил это не из-за вежливости, это была общая высокая планка сопереживания, вовлеченности в судьбу другого человека. А сейчас? Высвечивается имя на телефоне, и мы уже знаем: брать или не брать. А вдруг чего-то попросят, а вдруг к чему-то подвяжут, а вдруг?.. И что интересно, — твой телефон тоже высвечивается. И под тот закон, по которому ты живешь, сам потом и попадаешь.
— Куда ведет пофигизм? То есть если человек живет по закону — «отвалите», то «отвалите» и получит?
— Да, он на это же и нарвется. Апостол Павел говорит: сеющий скупо — скупо и пожнет, сеющий щедро — щедро и пожнет. Сеющий злое пожнет злое: он однажды сам попадет в ту же ситуацию. Сначала все герои: мне никто не нужен, мне все «пофиг». Но наступит момент, когда этот человек обратится к людям и в ответ услышит те же слова: «А мне пофиг», потому что вокруг него сформируется соответствующая среда, соответствующий мир и соответствующее отношение. Это контрпродуктивно.
Если ты равнодушен к себе — к своему быту, к одежде, к обстановке в квартире, к ботинкам, если у тебя беспорядок в портфеле, на столе и по жизни, то у тебя такое же отношение будет и к людям. Ты будешь думать, что и для них это нормально — гора невымытой посуды, куча нестиранного белья, сверху паутина… Твое внутреннее равнодушие распространится на обстоятельства жизни другого человека.
Какого другого человека? Если ты не один, то вы уже семья: необязательно это муж и жена, а может, ты живешь с мамой или папой, бабушкой или дедушкой, остался с братом, сестрой или племянником, — вы уже двое или более. Человека, лишенного родных и близких, редко встретишь! Минимум двое есть. И к этому «другому» человеку ты не имеешь права быть равнодушным. Ты в ответе за тех людей, с которыми вырос, с которыми тебя свела жизнь. Иначе — горе. Знаю примеры, когда между родными братом и сестрой, бабушкой и внуком, дедом и внуком — просто разорваны отношения. Из-за чего? Из-за бредового эгоизма, который начался с равнодушия, равнодушие переросло в непонимание, непонимание — в ненависть, а ненависть — в злопамятность.
Я вспоминаю свое детство. В те времена конфеты «Мишка на севере» мы видели только на Новый год. И вот мама как-то принесла с работы конфету. Я взял и съел ее один. Меня спросили: «Павлик, а как ты думаешь, маме хотелось попробовать? А брату Коле хотелось попробовать?». Я не знал, как эту конфету достать обратно, — настолько это было укоризненно и неприятно для детской совести. Вот это тоже неравнодушие. Закон семейной жизни — делиться лучшим. Никто не заставляет картошкой или капустой делиться, но более деликатесные вещи — сервелат или пол-торта — ты не можешь открыть холодильник и зарубать один втихаря, как те йогурты.
Равнодушие хуже ненависти
— Бернард Шоу говорит, что худшее преступление, которое мы можем совершить по отношению к людям, — это не ненавидеть их, а относиться к ним равнодушно. Почему равнодушие хуже ненависти?
— При ненависти хоть человек для человека существует, а при равнодушии человека нет. Порой нам свойственно не выяснять отношения с людьми, а молчанием подчеркнуть, что что-то случилось. Молчание — может быть, и не совсем равнодушие, но оно к нему близко. Через молчание мы показываем, что человек для нас не существует. Потому что — с кем мы не разговариваем? Даже с животными разговариваем! Мы не говорим с вещью. Мы не говорим с мебелью, мы не говорим со стулом, мы не говорим со шкафом. И человек становится «вещью», когда с ним не говорят.
Я все время подчеркиваю: в семейной жизни или среди людей — умейте разговаривать! Если ты не можешь сказать, не хватает сил по чрезвычайной обиде,— ну тогда напиши, чтобы человек хоть понимал, из-за чего ты обиделась и замолчала, потому что он может этого не понимать. Как не понимать? Допустим, для него это была мелочь, а тебя этим словом ранили в детстве, и он, сам того не зная, наступил на больную мозоль!
Прежде чем подумать плохо, подумай хорошо
У меня был чрезвычайный случай. Когда я был в Оптиной Пустыни, приехал один близкий человек. Она помолилась рождественским постом, мы встретили светлый праздник Рождества. Ей нужно было возвращаться в Москву. И я, понимая, как ей тяжело расставаться с Оптиной и ехать в московскую кутерьму, провожая ее, сказал: «Радость наша!» — и хлопнул дверью машины. Через месяц я оказался в Москве проведать маму, и когда мы встретились — а она ее знала, — говорит: «Батюшка (ко мне родная мама так обращается — «батюшка»), я понимаю, что этого не могло быть, но что ты ей сказал, когда она садилась в машину? Она после этого плачет целый месяц!». Господи, что я сказал?! Начал вспоминать. Помолившись, вспомнил: «Александра, радость наша!». Мама улыбается, трижды крестится и говорит: а ей послышалось — «Александра, ты не наша!». Я ей позвонил, мы выяснили ситуацию. Но вот что такое — замолчать, вот что такое — обидеться, вот что такое — вогнать себя в это состояние. Это не из области равнодушия, а скорее, из области бестолковости наших отношений. Тебе что-то показалось, так ты сперва поговори с человеком! Поэтому недавно мы выпустили магнитик и теперь его всем раздаем, на магнитике такие слова: «Прежде чем подумать плохо, подумай хорошо!»
Делай что должно и еще чуть-чуть
Я сам с равнодушием сталкиваюсь на каждом шагу. Не сказали — не сделал, дали инструкцию — согласно инструкции сделал, и не более того. А про неравнодушие даже в мелочах старец Паисий говорит: «Если человек делает что должно и еще чуть-чуть, за это Бог дает двойную благодать». А что такое — «еще чуть-чуть»? Жена приготовила мужу овсяную кашу – это то, что должно, а на овсяную кашу положила ягодку или вишенку или кусочек банана, а на капустный салат — листик петрушки. Вот это «чуть-чуть».
Когда я был в Италии, то слышал на улице, в кафе, в магазине: супруги — молодые, средние и пожилые, — общаясь между собой, называли друг друга: «Amore». Это — «любовь моя»! Меня поразило такое возвышенно-трепетное, любовное отношение. Тоже свидетельство неравнодушия! Ведь все начинается со слова: И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины (Ин. 1,14). Слова имеют огромную силу! Если человека называть «ангел мой», даже в совершенно несоответствующих этому слову ситуациях, то человек, уязвленный совестью, умом, обстоятельствами, в конце концов изумится: «Да я вроде бы ничего и не сделал, а меня так называют»!
Поэтому, если мы хотим иметь рядом нормальных людей, то нужно подбирать, творчески продуцировать слова, которые бы вдохновляли, быть и в этом плане неравнодушным. В христианской жизни ненормально просто ровно относиться друг к другу. Сам Господь сказал: если вы любите любящих вас, какая вам за то награда, ибо и грешные любят (ср. Мф. 5,46). Все время «сверх»: что должно — и еще чуть-чуть.
Мне радостно радовать
Будем любить друг друга не словом и языком, но делом и истиною (1 Ин. 3,18). Я часто говорю людям: если мы еще не можем любить делом и истиною, то давайте любить хотя бы словом, не скупиться говорить друг другу добрые слова. Это тоже свидетельство неравнодушия. Кто-то из умных людей говорил — «мне радостно радовать». Ты не видел знакомого долго, так скажи ему при встрече: «Слушай, братан, сто лет тебя не видал! Как я рад!». Ты послал настроение, и оно к тебе вернется. Можно, конечно, сказать просто «Привет!», но этого мало. Если ты хочешь, чтобы вокруг тебя была неординарная обстановка, ты должен неравнодушно относиться к окружающим! Иначе так и будут серые будни: от тебя ничего — и к тебе ничего. Есть замечательное стихотворение: «Я не устану славить Бога за долготу прожитых дней, что так была моя дорога полна светящихся людей. За то, что ими был обласкан, общался с ними, говорил — без опасения, без маски, и радость сердцу находил».
— А если у тебя черствое сердце?
—Тут на помощь приходит отец Амвросий Оптинский. К нему приходили и спрашивали — сейчас такой вопрос могу задать миллионы: «Батюшка, любви не имею. А хочу ее иметь». Любовь — это доброта, это сердечность, это горение. Любовь — это высший пик правильных человеческих отношений. И батюшка отвечал: «Если видишь, что не имеешь любви, твори дела любви, и придет любовь». Ты помог — пусть без сердца, но ты понимаешь, что так правильно.
Сегодня князь, а завтра — в грязь
И с каким чувством ты принимаешь участие в жизни других людей, ты это чувство и порождаешь. И если хочешь кому-то помочь, сопереживай! Если будешь сопереживать, то в конце концов у тебя дойдут мозги — что можно сделать. Равнодушие не даст возможности сделать ничего, ты просто об этом не думаешь, ты понимаешь: это тяжело или это невозможно, и поэтому я сделать ничего не могу. А кто-то сказал: если человека нельзя вылечить, это не значит, что ему нельзя помочь. Человек болеет раком, вылечить мы его не можем, а помочь — сколько угодно.
Был такой случай — к нам приезжали бомжи, и их было такое количество, что я поинтересовался у одного: «А как вы узнали о нашем храме?» — «Мне сказали, что у вас помогают». А кто сказал-то? И он в простоте достает памятку, которую ему дали на Казанском вокзале, там десять храмов в столбик, и четыре пункта по горизонтали — еда, одежда, работа, деньги. И напротив каждого храма — крестики. Напротив нашего храма стояли все четыре крестика. Я с этим вопросом обратился к отцу Лаврентию, духовнику лаврскому: «Батюшка, каждый день: ограбили, дом сгорел, не заплатили, онкологическая операция, билет на поезд не ближе Хабаровска или Иркутска, — как быть?» — «А есть возможность помочь?» — «Ну, пока есть». — «Тогда надо помогать без разбора, чтобы не пропустить Христа». Ничего себе! И потом, я все время боюсь оказаться на их месте: сегодня князь, а завтра в грязь. Это тоже лично мне помогает быть неравнодушным.
Как будто это ты
Вспоминаю одного святого. Он сказал в молитве Христу: «Господи, делай со мной то, что я делал с людьми». О-о! Кто из нас может такое сказать?!
Мы каждый день общаемся с людьми. И наше отношение к ним должно быть по возможности участливым. Когда участие станет доброй привычкой, оно перестанет быть для нас напрягом. Меня спрашивают: «Вот вам не тяжело — храм, богослужения, обязанности»? А я отвечаю: «А как вы думаете, рыбе тяжело в воде плавать?». Нет, не тяжело, потому что это — ее среда.
Человечность должна стать твоей средой. И не думай, что «я делаю что-то духовное, высоконравственное, великое». Все это дребедень. Если ты даешь себе оценку, твое внутреннее устроение — дешевое. У митрополита Антония Сурожского есть слова: «Человек должен своего доброделания не замечать». Оценка допустима только со знаком «минус»: я мог сделать большее, но не сделал. Живи и почаще задумывайся о том, что на месте другого можешь оказаться сам. Живи, глядя на другого так, как будто это ты!
