Протоиерей Александр Клименко, настоятель Софрониевской общины Березани и Свято-Троицкой общины с. Недра, глава епархиального отдела «Церковь и культура» Бориспольской епархии УПЦ рассказал корреспонденту «Православной Жизни», почему он решил принимать участие в шоу «Голос страны» и как после этого изменилась его жизнь. 

Небольшое село Недра под Киевом когда-то украшали две церкви, Преображенская и Троицкая, но в богоборческое время они были уничтожены. О разрушенных святынях сегодня напоминает чудом уцелевшая Козельщанская икона Божьей Матери, которая нашла себе убежище в небольшом домике на пересечении старой и новой Недры. Здесь уже на протяжении тридцати лет совершатся служение Богу. Настоятель этой Свято-Троицкой общины протоирей Александр Клименко рассказывает, что пять лет назад пришел на это уже намоленное место: «Мой предшественник, отец Герман, ныне почивший схииеромонах Гермоген, за 12 лет служения сделал главное – создал ядро: чтецы, певчие и костяк, который ходил в храм. Когда я приезжал сюда еще в гости, всегда ощущал особый молитвенный настрой».

Впрочем, за годы настоятельства отца Александра община существенно увеличилась. Одна из причин – батюшка, известно, прекрасный певец. На праздниках в Недре и Березани он с удовольствием исполняет песни, которые обязательно сопровождает небольшой проповедью. Поэтому время от времени в храм впервые заходят люди, привлеченные священническим пением, и некоторые остаются прихожанами.

За последние пять лет эта сельская церквушка преобразилась: отремонтирована внутренняя часть храма, достроена часовня над колодцем, заложен фундамент колокольни, возведен каркас будущей трапезной, во дворе посажено больше сотни деревьев. Наверное, когда этот молодой сад зацветет – здесь будет сказочно красиво. А пока захожу в калитку и пробираюсь к ветхому домику по плитке, заботливо выложенной прихожанами, чтобы не увязнуть в первой весенней слякоти. Сюда меня привело желание пообщаться с отцом Александром, который принимает участие в телевизионном шоу «Голос страны», где он исполнил несколько песен, а вместе с глубокими и остроумными ответами на вопросы тренеров создал образ мудрого и доброго пастыря. 

Внутри этого сельского храма неожиданно просторно, в большой комнате, где служится Литургия, много больших красивых икон. Из около 70-80 прихожан, пришедших на воскресное богослужение, добрая половина подходит к Причастию. Среди молитвенников много школьников, отец Александр говорит, что в селе приблизительно 100 детей школьного возраста, треть из которых – члены общины. После окончания службы мы заходим в комнату отдыха для разговора, где суетятся три мальчугана. «Ого, как вы тут все убрали, хватит уже, а то придется вас хвалить. Этого еще не хватало!»
Во время несколькочасового разговора батюшка демонстрирует неординарное мышление, артистизм, прекрасное чувство юмора и подкупает откровенностью.

– Что вас привело на «Голос страны»?

– Сколько людей в Украине слышат сегодня храмовую проповедь? Нужно признать – немного. В маленьком городе священника вроде бы все знают, но, согласитесь, нужно много лет, чтобы точка зрения Церкви была действительно услышана. Нет, к сожалению, и такого православного медиаресурса, аудитория которого насчитывала бы десятки миллионов людей. А в тот вечер каждый третий житель нашей страны имел возможность с экранов телевизоров услышать не только песню, но и послушать слово и увидеть образ священника. 

Привычная простая миссия храмовой проповеди давно уже не единственная. Нужно искать новые пути к людским сердцам. И это выступление – очередная, пусть и неоднозначная попытка поиска новых форм привнесения христианских смыслов в этот секулярный мир. «Я себя мыслю сохой, поизношусь – выбросят», – писал Николай Японский. Придут новые люди – сделают что-то свое, а я попробую так.

– На шоу Вы поразили зал и тренеров безупречным исполнением песни: люди вставали, многие плакали, все были зачарованы. Откуда у Вас такой вокал?

– В детстве пел в хоре, затем брал частные уроки. В Березани есть преподаватель вокала Оксана Ивановна Шевель. Я пришел к ней ребенком и больше десяти лет занимался народным пением. Она стала моей названой крестной. Есть в народе такая практика, когда ребенок лишен общения с настоящими крестными. Параллельно нес клиросное послушание в церкви, вначале как певчий, позже – как регент церковного хора. В 2001 году старец Троицкой Лавры отец Наум благословил меня создать в Березани мужской хор. Долгое время этот хор, а также смешанный хор под моим руководством были настоящим украшением церковных служб Благовещенского храма Березани. Еще в период юношества мы с друзьями создали небольшую рок-группу, композиции которой носили глубоко психологический и христианский характер. Увлекался русским роком, который возник как протест против коммунистического строя, и слова песен, например ДДТ «Я иду по земле к небу, которым живу», мне и сейчас очень близки. Ведь практически то же самое читаем у апостола: «Не имамы бо зде пребывающего града, но грядущего взыскуем».

Вот на пересечении таких разных увлечений и развивался мой голос.   

– Как относятся работники телеканала к участнику шоу в священническом облачении?

– Не было ни одного неуважительного слова или недопустимых предложений касательно стиля одежды. Я сразу предупредил, что у священника есть четыре варианта одежды – ряса или подрясник, с крестом или без. Это моя повседневная одежда. Так я хожу к детям на родительское собрание, в магазин, езжу по Березани на велосипеде или автомобиле. И никто не предлагал мне другие формы одежды. Также нет давления и в выборе песен.
С другой стороны, когда боятся до меня дотронуться, микрофон закрепить –действительно странно. Да, священническое служение необычное. Оно не похоже ни на какое другое в этом мире. Ты совершаешь то, что невозможно описать словами. Но в повседневной жизни подобное не должно создавать между нами пропасть. Бывает, приходишь святить людям квартиру, хозяева хотят угостить пастыря и вспоминают: «Ой, батюшка, у вас же пост начался!» А пост начался у всех нас.

Возникает вопрос: а не слишком ли высокие преграды выросли между верующим и священником? Потому еще одна задача участия в этом проекте – идти навстречу, идти туда, где мы сможем услышать друг друга.

– Почему для первого выступления на шоу Вы выбрали именно песню Николая Мозгового «Материнская любовь»?

– Песня для меня – это всегда небольшая проповедь. Из всех видов любви, которая существует, только материнская любовь – безусловная, в чем-то подобна любви Божьей. И это то, чему нужно сейчас научиться нам, украинцам, – безусловной любви.

Голос в моем случае – еще один инструмент служения Богу. Часто в Святом Писании, в частности в псалмах Давида, описываются жизненные ситуации: преследование царем Саулом, предательство сыном. Он говорит о будничных вещах, и это поэзия в чистом виде, в конце концов он благодарит Бога или просит заступничества. То же самое может делать и священник, когда поет светские песни, добавляя туда свои интонации, разъяснения, наполняя христианским смыслом.

– Выбор второй песни стал достаточно неожиданным. Shape of my heart написана и впервые исполнена британским певцом Стингом, ее текст неоднозначен…

– Речь о карточном игроке, который играет не ради победы, славы или денег, он хочет разгадать тайну, понять закономерность случайности. Да, на первый взгляд это картежник, но делать заключения, не зная, что им движет, было бы неправильно. И для меня смысл этой песни заключается в том, что не стоит судить по внешнему виду.

– Что изменилось в Вашей жизни после участия в «Голосе страны»?

– Во-первых, убедился, что этот рисковый шаг не был напрасным. Он очень утомительный. Я не чувствую себя там как рыба в воде и, возможно, сейчас по-особому полюбил храм и храмовую молитву. Лучше всего мне в храме, на лекциях, на катехизаторских курсах. Я стал больше ценить домашний уют.

Во-вторых, я получил дополнительный опыт миссионерства среди молодежи и активных людей среднего возраста. На проекте «Голос страны» я вижу, чем живет современный мир. Мир шоу-бизнеса очень непростой, и я там прохожий. Но Господь дал мне возможность получить такой опыт, чтобы не осуждать тех, кто трудится на этой ниве. Я рад этому опыту.

А еще мне на телефон стало приходить много сообщений, причем один из трех всегда негативный. «Добрый батюшка, как я рад, что Вы вышли. Вы заставили меня по-другому взглянуть на миссию Церкви» или «Я вообще негативно относилась к священникам, теперь пойду к себе в храм». А вот негативные тексты связаны в основном с чрезмерной заполитизированностью нашего общества. Иногда люди выплескивают ненависть, даже угрозы. Эти сообщения я удаляю и не переживаю по данному поводу. У Бога еще нужно заслужить, чтобы за Него пострадать.

– Почему Вы стали священником?

– Я не мог не стать священником. Апостол Павел пишет: «Аще живем духом, духом и да ходим» и «Вы бо есте церкви Бога живаго». Когда я еще ребенком пришел в храм – почувствовал, будто вернулся домой, где мне действительно хорошо. Лучше, чем в церкви, мне нигде не бывает. Еще комфортно я себя чувствую в простом грубом сельском труде – сад, огород, строительство. Но сколько себя помню, всегда хотел быть священником. Мои родители не сразу одобрили мои намерения, поэтому я решил сначала получить светское образование. Поступил в Киевский национальный экономический университет, женился, немного пожил жизнью мирянина и уже с поддержкой своей жены и благословения родителей (летом 2007 года) был рукоположен во дьяконы, а на Введение – во священники. 

– Как скоро вы стали тюремным священником?

– Я в своей жизни не припомню серьезных переломных моментов, их не было, все происходило постепенно. Мне 33 года, 25 из них я посещаю колонию. Священник Вячеслав Ушаков, который меня привел к вере, был очень активным миссионером. В конце 80-х годов он стал посещать березанскую исправительную колонию строгого режима № 95, обустроил там небольшую молельную комнатку. Мне было лет восемь, и я, как всегда, «вцепился в его подрясник» и впервые попал туда. В молельной комнате сделали алтарь метра на два, маленький приставной престол – и таким образом появилась возможность совершать там Литургию. Я был певчим, пономарил. В колонию мы, мальчишки, помогавшие в алтаре, ходили также на Рождественские и Пасхальные концерты, на освящение куличей, и у меня это никогда не вызывало никакого страха. Для меня заключенные такие же люди. Грехи – они и там грехи, правда, напряжение в тех местах выше.  

– Вероятно, за столько лет видели интересные истории преображения тогдашних преступников?

– Часто думають, щойно батюшка прийшов у колонію – усі зміняться. Дай, Боже, щоб змінився хоча б один із тих десяти, хто прийшов у тюремний храм. Навернути людину в колонії до церковного життя – це вже значна перемога. 

Иногда думают, что как только батюшка пришел в колонию – все изменятся. Дай, Боже, чтобы изменился хотя бы один из тех десяти, кто пришел в тюремный храм. Обратить человека в колонии к церковной жизни – это уже значительная победа.

Вспоминается мне раб Божий Андрей, рецидивист со стажем. Серьезный мужчина, чудесный футболист, в его руки был закачан вазелин, как кастет, чтобы кости не ломались в драках. У него была интересная история прихода в Церковь. Как-то Андрей очень бунтовал в ШИЗО (штрафной изолятор – карцер для нарушителей тюремного режима. – Прим. ред.). На Крещение о. Вячеслав кропил везде, и на Андрея через малюсенькое окошко попало несколько капель святой воды. Он сел, успокоился, досидел сколько нужно, вышел на общую зону и направился в молельную комнату. С того времени стал прихожанином, пономарем, чтецом. Мы тогда как раз достраивали церковь всех преподобных Печерских на территории колонии. После выхода на волю через какое-то время звонит, рассказывает, что снова его судили, он на суде встал, признал свою вину и сказал: «Направьте меня снова в березанскую колонию, я там пономарь в церкви». «Ты чего нас позоришь, – говорю ему при встрече, – пономарь церковный снова за решетку угодил!» Таких живых казусных историй множество. Конечно, историй перерождения – меньше. 

Один проблемный заключенный после освобождения вернулся домой и вечером в доме не включал свет, чтобы преступная среда друзей не узнала о его возвращении. Но так не спрятаться надолго. Как-то приезжает ко мне, просится пожить, говорит: «Буду хоть на улице ночевать, а домой мне нельзя». Я его поселил в бытовке на строительстве, привозил ему время от времени необходимые вещи. Там он пробыл около полугода, потом пожил возле другого батюшки, еще немного – при одном скиту, потихоньку адаптировался к жизни на воле, сейчас подвизается при одном из монастырей.

– Что Вам дает послушание священника?

– Самое главное – ощущение бескорыстного служения. Община всегда любит и уважает священника, служение кормит его и его семью. А послушание тюремного священника – полностью бескорыстно. Едя в тюремный храм, ты все везешь с собой, еще и тратишь уйму времени. Чтобы отслужить получасовой молебен, порой приходится потратить целый день – дорога туда-назад, иногда до двух часов ждешь, чтобы зайти в колонию и выйти из нее. Я часто советую батюшкам на собраниях присоединяться к такому служению, оно нас возвращает в то время, когда мы только начинали ревностно служить Богу.

– Как у вас организована жизнь общины?

– Община – это живой организм, каждый должен быть на своем месте. Священник – преимущественно молитвенник, духовник, проповедник. Хотя сейчас он почти всегда еще и строитель. И когда мне задают вопрос мелкого хозяйственного характера, я не знаю, как на него ответить. Бытовую сторону жизни общины берут на себя активные прихожане. Если я буду углубляться во все, тогда рискую потерять главное – служение Богу.  

Часто в приходах хозяйничают матушки. Думаю, и это не лучший вариант. Кто-то из богословов сказал, что лучшая матушка та, которая заходит в храм в конце службы с детьми, излучает радость, со всеми здоровается, ведет детей к Причастию и уходит. Моя жена всегда была очень активна, а ее природная рассудительность часто сдерживает меня от необдуманных шагов. Она прекрасно владеет украинским литературным языком и первые три года моего служения после каждой проповеди исправляла мое языковое несовершенство. Мне нужно было проявить верх смирения, которого, надо отметить, у меня нет, ведь перед своими смиряться чрезвычайно трудно. (Смеется.) Перед рождением третьего ребенка она работала в отделе культуры и туризма Березанского горсовета, а когда нашей доченьке исполнилось полгода, ей предложили занять должность начальника этого отдела. Это был очень сложный период, мне довелось оформить декретный отпуск, очень помогали бабушки, впрочем, я часто брал маленькую Соломийку с собой куда только возможно. А жена несколько лет, до четвертой беременности, занимала этот  пост. Поддержка друг друга дала нам возможность пережить тот напряженный период нашей жизни.

– Интересно, ощущаете ли Вы, участвуя в шоу, угрозу звездной болезни, тщеславия?

– Конечно, сейчас есть востребованность, звонки, интервью, видео. Но я твердо уверен, пусть Господь меня простит, если я не прав, что в простом приходе, где батюшка – единственный авторитет, намного больше возможностей возгордиться. Часто бывает, что именно здесь – ты истина в последней инстанции. А выход на сцену данного шоу – это выход туда, где тебя никто не должен уважать, любить или, например, брать благословение, как Тина Кароль на сцене, после «слепых прослушиваний». Под благословение подходят люди на проекте, для которых это естественно, потому что они верующие. Таковых 1-2 %. Все другие, которые там работают, живут в иной системе ценностей, я для них не авторитет. Ты добиваешься уважения именно тем, кто ты есть здесь и сейчас, невзирая на сан или должность. Думаю, там я больше учусь смирению.  

Собираясь на сцену, я знал, что прежде всего должен хорошо спеть, затем – молить Бога, чтобы он вложил в уста правильные слова. Теперь, когда я просматриваю запись, понимаю, что все те ответы, которые я дал, я бы и за полгода сам не подготовил. Если священник в проповеди будет полагаться только на себя – лучше вообще никуда не выходить, ни на солею для проповеди, ни на сцену для выступления. А с упованием на Бога никуда идти не страшно. Священнику необходимо время от времени «перезагружать» свое сознание, направляться туда, где его не обязаны любить только потому, что он священник. Мне этот проект показал, что не нужно бояться разнообразных миссий. 

– Крестный ход мира, который состоялся летом прошлого года, не оминул и Березань. Крестоходцы восточного крыла отмечали, что одну из наибольших радостей ощутили именно проходя вашим городом. Как удалось создать такую атмосферу?

– Я присоединился к Крестному ходу в Яготине. Мы были предупреждены о возможных там провокациях, нашу колонну встречали негативными выкриками. В село Яблоневое нашего благочиния ход вошел уже с миром. А в Березани все ощутили полную поддержку – город с радостью встречал Матерь Божию. Все время читался акафист. Думаю, крестоходцы почувствовали молитвенный настрой. На территории около Благовещенского и Михайловского храмов людей разместили на ночевку. На ночной Литургии пел столичный хор, после службы перед чудотворным образом Пречистой состоялось венчание молодой пары, которая несет послушание в церковном хоре. Целую ночь я принимал исповедь тех, кто готовился к Святому Причастию (около ста человек). Служба была особенной, а атмосфера в храме – незабываемая. Утром спокойно вышли из города. К Крестному ходу присоединились даже те люди, от которых никто этого не ожидал. И те, кто были настроены враждебно к Крестному ходу, тоже вышли посмотреть из интереса, и от них не исходило никакого негатива. Молитва умиротворила всех. Во время этого Крестного хода я отчетливо понял, какая мы огромная молитвенная сила.

Беседовала Ирина Гозударская