Чарли Чаплин

В своё время Эйнштейн написал Чарли Чаплину следующее письмо: «Ваши фильмы понятны всему миру – вы великий человек». На что Чаплин ответил: «А ваша теория относительности не понятна никому... Вы – тоже великий человек».

Чем же был велик Чарли Чаплин, что даже несравненный Эйнштейн восхищался им?

Он был тем, кто удивительно воплотил очень древний образ – человека, которого все считают придурком, потому что он не такой, как прочие люди.

Фильмы Чарли Чаплина (как и современное шоу Вячеслава Полунина) – это и есть тот нужный язык клоунады ХХ–XXI  веков: обратиться к людям через образ трогательного и мудрого дурака, который вовсе не дурак для Ангелов, но служитель доброты и поэт, открывающий другим мир как сияющее чудо Божие!

Читая о неудачниках С. Довлатова и глядя на таких же героев у Чаплина, зрители и читатели чувствуют в персонажах товарищей по боли, товарищей, тайно говорящих, что лишь настоящее в конце концов одержит победу…

Чарли Чаплин с детства знал о несомненности своего дара и говорил потом: «Чем бы я ни занимался, я помнил, что всё это временно и в конце концов я стану актёром».
Когда Бог призывает человека к служению, то, пусть наберётся целый город родственников и знакомых, твердящих, что на этом пути он погибнет от голода, он идёт – и лучше других знает – куда…

Старец Иоанн Крестьянкин писал, что когда человек идёт по верной дороге, то Дух Святой тайно удостоверяет его сердце в этом, хотя все обстоятельства жизни могут говорить об обратном.
Так и Чарли Чаплин, будучи ещё мальчиком и мучаясь в английском работном доме, нищий, никому не нужный, всюду лишний, ничего, кажется, не умеющий, вспоминал об этом времени, что имел несомненную уверенность в своём даре и в грядущей победе: «Даже когда я был в приюте, даже тогда я считал себя величайшим актёром в мире».

Причем детство Чаплина прошло в крайне неблагополучных условиях. Его мама была бедной актрисой и часто не зарабатывала даже на хлеб. Тогда дети бродили по улицам и просили у прохожих поесть. Нередко у них не было возможности даже провести ночь в своей комнате, и юный Чаплин ночевал на скамейках в парке.
В детстве он ни разу не пробовал ни сливочного масла, ни сливок, став же  взрослым и очень хорошо обеспеченным человеком, ел всё это постоянно – так проявлялись его детские травмы.

В конце концов Ханна, мама Чаплина, обратилась к Богу и в 1895 году стала прихожанкой церкви Христа на Вестминстер-Бридж-Роуд, записавшись как «Актриса, которая живёт отдельно от мужа». Но кормить детей она по-прежнему не могла и потому сдавала их в приют. Это время, проведенное в приюте, будущий актер считал самым тяжелым в своей жизни. Но и там его не покидало ясное чувство его назначения, вызывавшее только смех у знакомых. Ещё бы – нищий безвестный мальчик уверен, что станет величайшим актёром...

Чаплин глубоко чтил свою маму, но и не мог без боли вспоминать, что она постоянно отправляла его куда-нибудь подальше от себя. Это на всю жизнь осталось его драмой, его противоречием, хотя он всегда искренне считал, что из живших на земле людей никто не сравнится с его мамой.

Вот как он говорил об этом: «Мать была самой удивительной женщиной из всех, которых я знал. Помню, какой она была очаровательной и хорошо воспитанной. Она бегло говорила на четырёх языках и получила хорошее образование. Я никогда не встречал такой утонченной женщины, как моя мать».

Потрясает и то, что Чарли Чаплин при всём своём таланте ничего не сделал для того, чтобы стать известным. И в театр, и на гастроли в Америку, и в кино он попадает по явной о нём заботе Господней, без своих усилий, ведь у Бога в обычае особым образом помогать тем, кто желает радовать и служить другим. А когда смотришь на жизнь такого человека, как Чаплин, то эта мудрость и забота Божия становятся явными. И потому, читая, торжествуешь о герое книги и о всей красоте Господней, Его умении обращать жизни всех заслуживших в сказку…

«Всё так полно Бога, что даже спать жалко», – писала Татьяна Горичева, выражая этим и настроение Чаплина.
Ему как будто хотелось ратовать за двадцатисемичасовой рабочий день вместо восьмичасового, только чтобы полнее, больше, чаще совершать труд – эту песню сердца!

Чарли Чаплин говорил: «Красоту можно найти где угодно, в розе и в мусорном ведре. Или в ужимках клоуна».

Чаплин много трудился над своим сценическим образом. Он изучал номера других клоунов. «Мои самые первые наблюдения за клоунами в лондонских пантомимах оказались необыкновенно полезными», –  писал он впоследствии.

Его восхищала возможность работать, он полностью выкладывался в любой роли, отказываясь от всего, что могло помешать совершить путь.

Некий актер лондонского периода Чаплина говорил об этом с удивлением: «Выпивка приводила его в ужас».

Чаплин очень много читал. Деньги он копил и в первые годы актерского труда  не тратил, предпочитая дешевые костюмы, дешевые номера в отелях и дешевую еду. Во многом это тоже были детские комплексы, от которых актер исцелится уже только в зрелом возрасте.

Как и многие великие люди, Чарли Чаплин имел невероятную женскую поэтическую чуткость ко всему высокому, ко всякой Божественной тональности мироздания. Мэри Пикфорд, звезда начала эры кинематографа, так говорила об этом его свойстве: «Никто бы не назвал его женоподобным, но я бы сказала, что он по крайней мере на 60% женственен. Это видно в его работе. У него женская интуиция».

Чаплин всегда шел своим путём. Он требовал, чтоб и на сцене, и в кино всё снималось согласно его виденью. И режиссеры понимали, что перед ними гений, не спорили, и всякий раз получалось великолепно.

К 1915 году Чарли стал самым знаменитым человеком в мире. Ему нравилось быть таким популярным, и он расстраивался, если на улицах люди его не узнавали (что случалось довольно редко). Но одновременно Чаплин всё больше углублялся в себя, и известность не спасала от одиночества. Питер Акройд пишет об этом периоде его жизни: «Успех лишь усилил ощущение неудовлетворенной потребности или желания чего-то, что он не мог найти...»

К тому же первые несколько браков Чаплина были до крайности неудачны, и в его жизни ещё не было такой подруги, которая могла бы разделить его путь и послужить ему. Он часто встречался с девушками, и всякий раз неудачно. Травма перенесенных в детстве постоянных расставаний с мамой жила глубоко в его душе, и он боялся равнодушия, расставаний и одиночества, душевных травм, а потому в поведении с женщинами оставался подозрительным и боящимся новой боли.

Милдред Харрис, первая жена Чарли, говорила об этом: «Очень трудно быть женой гения». Мало какая девушка согласна служить служителю красоты Господней. А без такой служительницы всякий гениальный человек несчастен.

Радость в жизнь актера принесёт его последняя супруга, Уна О’Нил. А пока это ещё не произошло, Чаплин ищет утешения в образе Христа, открывая, как и святой Арсений Каппадокийский или Софроний Сахаров, то одиночество, которое испытал на земле Богочеловек.

Чаплин писал о Христе следующее: «Толпа скапливается вокруг Него, чтобы почувствовать Его магнетизм. Он не печальный, благородный и сдержанный человек, а одинокий, которого никто не понимает...»

Когда мы всерьёз идём по пути умножения света, то Евангелие становится в буквальном смысле настольной книгой, так как мы тогда тоже переживаем ту же драму непонимания, ненужности, зависти со стороны умников с формалистами и одновременно – осознание колоссальной важности своего труда и служения. Потому и Чаплин в эти годы желал сыграть в кино Христа, вдохновляясь тем, что на земле совершил Он.

Именно вникновение в эту Личность помогало актеру создать свой образ бродяги – Божьего человека, которого гонят солидные люди, но он идёт по миру умножить добро. Чаплин объединил в своих фильмах жалость и комизм. Его роли вызывали не смех, а очищение через сострадание, через прикосновение к жизни.

Уолдо Фрэнк, американский литературный критик, так писал о фильме Чарли Чаплина «Огни большого города» и об этом «эффекте Чаплина»:
«Глаза Чаплина… Это печальные глаза; из них на мир изливается жалость и горечь. Они скрытные, в то время как сам он непрерывно двигается с неотразимым очарованием, его глаза застывают в угрожающем одиночестве. Никому, кто видит глаза Чаплина, не хочется смеяться».

Для высоких людей высока и награда, и то счастье, которое актёр дарил другим, пришло к нему в образе любящей его девушки Уны.

Уна О’Нил была права, когда, выбирая супруга между двумя гениями Чарли Чаплином и Сэлинджером, отдала предпочтение Чаплину. Ведь он жил, чтоб обрадовать и рассмешить всех, в то время как Сэлинджер был настолько холоден с женами и детьми, что, по воспоминаниям их домработницы, даже почва в саду писателя была неплодородной, а Джеральдин Макгоуэн говорила: «Селинджер всегда общался с женщинами так, словно их нельзя разбить».

У Уны О’Нил был драгоценнейший дар служения, и потому Господь с радостью дал ей всё остальное: и любовь, и семью, и достаток, и славу, и счастье!

А Чаплин, этот прежде боявшийся открываться женщинам человек, не просто стал исцеляться от детских ран с обретённой родственной душой, но и показал себя не только удивительным актёром, но и удивительным мужем.

Красавица и умница Уна была счастлива и дарила счастье, их любовь была взаимной и крепкой, потому что основывалась на желании каждого из супругов послужить другому.

Кэрол Маттау, подруга Уны, писала о них: «Рядом с Чаплином Уна чувствовала то, к чему всегда стремилась, но чего у неё никогда не было – безопасность».

Уна вышла замуж за Чаплина, когда ей было всего 18 лет. И ни разу не жалела об этом. А в ответ на волнения своей матери отвечала: «Если я не выйду за Чаплина, то не выйду ни за кого. Это любовь всей моей жизни».

Эти слова не были капризом девушки, но тем же самым ощущением своего служения и пути, которое вело и Чаплина ещё с приюта, и давало ему силы пережить все трудности.
Это чувство пути есть не что иное, как чувство правоты Духа Святого, удостоверяющее наше сердце в правильном выборе, хотя все вокруг могут лишь смеяться над нами, как смеялись в фильмах солидные люди над чаплиновским бродягой, смеялись над тысячами лучших людей Земли, смеялись, но не могли помешать той славе, которую добрым готовил Бог.

Хотя Великий Сказочник нашего мира и не открывает для добрых радость до того, как они придут к ней в Его сказке. И маленький Чарли в приюте ничего не знал о том, что сумеет обрадовать в будущем миллионы людей, Уна тоже не знала о своём необыкновенном семейном счастье. И у них, конечно, были вопросы к себе и к Богу, сомнения и тревоги, но и высокое чувство правильного пути, которое сообщает человеку Бог.

Райнер Мария Рильке писал: «Ваши вопросы, как комнаты, запертые на ключ, или книги, написанные на совсем чужом языке. Не отыскивайте сейчас ответов, которые Вам не могут быть даны, потому что эти ответы не могут стать Вашей жизнью. Живите сейчас вопросами. Быть может, Вы тогда понемногу, сами того не замечая, в какой-нибудь очень дальний день доживете до ответа».

И когда Небо растит нам ответы, мы с удивлением понимаем, как задуманное Им о нас соприродно нам. Так совершаются открытия нас о нас же, и так, радостью, долго шедшей к нам, исцеляются старые душевные раны.

В  фильме «Вкус жизни» с неподражаемой Кэтрин Зетой-Джонс в роли шеф-повара, отдающего все силы своей работе и постепенно, спустя три прожитых десятилетия, обнаруживающей, что работа – это ещё не вся жизнь, и что людям можно доверять, и что иногда нужно нарушить свои же правила, чтоб открыть двери тому счастью, которое Господь так долго готовил нам.

Кэтрин в фильме говорит: «Жаль, что не существует поваренной книги жизни, а в ней рецепта, как следует поступать».
И она признаётся одному мудрому человеку, что не знает, как ей повести себя дальше. А он говорит, что она отлично всё это знает. И Кэтрин поступает так, как подсказывало ей сердце, и, хотя это было против её правил, обретает настоящую радость. Так уж заведено в сказке нашей жизни, что Господь приносит нам счастье совсем не обязательно с той стороны и так, как это предполагал каждый добрый и знавший боль человек, пока был всего лишь гадким утёнком…

Артём Перлик
 

Теги

Теги: 

Опубликовано: чт, 16/04/2020 - 17:51

Статистика

Всего просмотров 2,548

Автор(ы) материала

Социальные комментарии Cackle