Органы государственной безопасности на протяжении практически всего периода советской истории играли особую, активную и нередко зловещую роль в церковно-государственных отношениях.

Чекист пролетарского присхождения

Продолжая рассказ об антирелигиозном отделе, отметим, что около десяти лет (в 1950–1960 гг.) подразделение МГБ-КГБ Украины по разработке религиозной сферы  возглавлял способный оперативный работник, полковник Виктор Сухонин. Как свидетельствует его личное дело[1], Виктор Павлович Сухонин родился 28 августа 1910 г. в селе Сормово Нижегородской губернии, в многодетной семье токаря.  В 1930 г. вступил в партию. Трудовую деятельность будущий полковник госбезопасности начал в 14 лет учеником слесаря в школе фабрично-заводского обучения знаменитого, основанного еще в 1849 г. машиностроительного и  судостроительного завода «Красное Сормово» в Нижнем Новгороде (переименованном позднее в Горький). С 1927 г. трудился там же слесарем-монтером дизельных двигателей (Сормовский завод превратился в одно из ведущих судостроительных предприятий, с его элингов сходили даже подводные лодки. Закончил вечерний Сормовский машиностроительный техникум.       

Сознательного рабочего-металлиста пригласили на службу в органах госбезопасности –  с 30 марта 1933 г. стал слушателем Центральной школы ОГПУ в Москве. Изучал специальные дисциплины по линии контрразведки, экономической контрразведки, по секретно-политической части (т.е. оперативной работе по бывшим членам политических партий, интеллигенции, церкви), следственное дело, проходил военную подготовку.  Законченное высшее образование (историк, Черновицкий пединститут заочно) П.Сухонин получил только в 1955 г., уже будучи «главным религиоведом» КГБ Украины. Первой его должностью стал пост оперуполномоченного 5-го отделения Экономического отдела ОГПУ НКВД Горьковского края.     

На ниве контрразведывательной защиты экономики Виктор Павлович трудился достаточно долго, встретив начало войны на должности начальника 1-го отделения 1-го отдела Экономического управления в Управлении НКВД по Горьковской области. В 1941–1943 гг. Сухонин работал начальником отделения Контрразведывательного отдела УНКВД, а затем –  Управления восстановленного Народного комиссариата госбезопасности (НКГБ). Тыловой статус Горьковской области не должен вводить в заблуждение – немецкие спецслужбы прилагали значительные усилия для заброски в крупные промышленные центры с оборонными предприятиями (прежде всего – авиастроительными, моторостроительными заводами) разведывательно-диверсионную агентуру.        

Начальники аттестовали его как «квалифицированного чекиста», отмечали умение вести агентурную работу, «способность проводить сложные мероприятия», «удачные комбинации по делам». К 5 октября 1943 г. в активе начальника отделения числились 16 вербовок (из них 8 – «серьезных»), заведенное агентурное дело, 10 дел-формуляров (в которых аккумулировались агентурные сообщения по определенным объектам разработки), 8 учетных дел. Всего же по оперативными материалам П.Сухонин было привлечено к уголовной ответственности «за антисоветскую и шпионскую деятельность» свыше 40 человек.  Наградой стал знак Заслуженного работника НКВД (28 января 1944 г.).        

Документы личного дела П.Сухонина, к сожалению, не дают ответа на вопрос о причинах перехода способного специалиста по экономической контрразведке на «церковную линию» с переводом на Украину, где чекист никогда не бывал. Выскажем предположение, что перевод был вызван необходимостью укрепления опытными офицерами-агентуристами  тех контрразведывательных подразделений, которые занимались разработкой религиозных конфессий на освобожденной территории.         

Объективно говоря, там действительно заментно прибавилось работы для спецслужбы. Признание на высшем государственном уровне духовно-патриотической миссии Православной церкви и заметное потепление государственно-церковных отношений (квинтессенцией которого стало возрождение Патриаршества и ряд других шагов сталинского руководства для удовлетворения законных интересах Церкви, заметное свертывание репрессий против клира РПЦ), необходимость «оперативного сопровождения» этого процесса  (базовые идейно-политические основы советской государственности не изменились, хотя реальная политика и массовая информационно-пропагандистская работа приобрели заметную традиционалистскую и великодержавную окраску).           

В частности, руководство НКГБ УССР ставило перед оперативным составом при работе на освобожденной территории задачи приобретения целевой агентуры среди православного клира, «обеспечения агентурного влияния» в епископальных управлениях и благочиниях в соответствии с директивой НКГБ УССР № 610 г/б от 6 ноября 1943 года, выявления осевшей под «сенью церкви» агентуры спецслужб противника[2].         

Реагирования контрразведки требовали тяжкие результаты насаженных гитлеровскими спецслужбами и Министерством по делам восточных территорий церковных расколов – речь идет именно об акциях информационно-психологической войны и агентурных операциях рейха, поэтому и нейтрализация последствий требовала применения специфических оперативных методов. Кроме того, оккупанты целенаправленно и технологично конструировали и активизировали деятельность сект с заданными характеристиками, когда антисоветизм и антикоммунизм неотделимо переплетались с ненавистью к Православию, «почвенным» особенностям отечественной истории и культуры, враждебностью к государственности и готовностью к деструктивным действиям нелегального характера.        

Активизировалась прозелетическая и разведывательно-информационная деятельность Ватикана, его структур и эмиссаров в Украине и Прибалтике. Часть иерархии и клира Греко-католической церкви в Западной Украине негласно сотрудничали с сильным вооруженным подпольем ОУН (С.Бандеры), тем самым обрекая себя на ответные оперативных и репрессивные меры «вторых Советов». Коньюнктурное  заигрывание Сталина с сионистским движение (в интересах обеспечения помощи из США в войне), вплоть до слухов о грядущем еврейском автономном образовании в Крыму катализировала активность еврейских религиозно-культурных  и сионистских организаций в СССР и Украинской ССР, связанных с соответствующими структурами в США. Разумеется, все это протекало на фоне развертывания «холодной войны», ядерного шантажа со стороны монополиста атомной бомбы – Америки, превращения идейно-духовной сферы бывшими союзниками по Антигитлеровской коалиции в важнейший участок глобального противостояния.         

Документы свидетельствуют и о немалых руководящих и оперативных способностях самого Виктора Павловича.  Как отмечало 14 марта 1946 г. руководство НКГБ УССР, при отсутствии в течение года начальника отдела и некомплекте сотрудников в 40%,  В.Сухонин завел ряд централизованных агентурных дел, по материалам которых арестована большая группа «актива антисоветских церковно-монархических организаций», а также сектантского подполья.       

При его помощи активизировалась работа областных Управлений  НКГБ  по разработке общин «Истинно-православной церкви», «иоаннитам», иеговистам, адвентистам седьмого дня и другим течениям. Начальник «церковного» отдела имел на личной связи трех агентов, ведет централизованные дела по линии харизматической секты «трясунов-пятидесятников» и по иеговистам, до четверти  года проводит  командировках (прежде всего – в Западной Украине), осуществляет контрольные явки агентуры, состоящей на связи у сотрудников отдела.         

Службу Виктор Павлович совмещал с активной общественной работой – в НКГБ УССР руководил спортивной секцией, был членом Совета ведомственного Общества «Динамо». В 1950-х гг. являлся лектором парткома КГБ, специализируясь на антирелигиозных выступлениях, руководил семинаром для сотрудников «Марксистско-ленинская философия в борьбе с религиозным атеистическим мировоззрением». Судя по воспоминания коллег, прекрасно знал старославянский язык, неплохо говорил по-латыни. Проживал в ведомственном доме, в окружении особняков царского времени на элитных Липках,  по улице Чекистов, 5 А (ныне –  Орлика).

Чистка от «двурушников»        

После смерти И.Сталина и реструктуризации спецслужбы в соответствии с приказом  КГБ СССР № 00405 прошло существенное сокращение агентурного аппарата (долгое время формировавшегося по «валовому» подходу) от балласта, ненадежных, склонных к «двурушничеству» лиц, или не поставлявших значимой информации длительное время.          

В секретно-политическом отделе (где работало и отделение по религиозной сфере)  УКГБ по Полтавской области из 493 агентов 398 вообще пребывало вне связи с оперработниками. Сказывалось и то, что в силу особенностей оперативной обстановки, во время освобождения территории Украины спецслужба прибегала к массовой вербовке «без надлежашей проверки и изучения кандидатов». В результате к марту 1946 г. в негласном аппарате МГБ УССР состояло 131428 человек, включая 10117 агентов и и 5474 резидентов (при этом после изнания оккупантов связь восстановили с 16971 агентом и осведомителем). Лишь в 1954 г. в Секретно-политическом  управлении КГБ Украины «отчислили» 36% агентуры, закрыли производство 28% дел оперучета. Тщательно проверили и качество оперативной работы.        

Среди существенных недостатков оперативной работы по религиозной линии, называлось недостаточное вовлечение в работу значительной части агентуры, обилие «двурушников» (то есть агентов, раскрывавших свои отношения с «органами»), сознательных дезинформаторов, поступление массы бессодержательных донесений, «захламленность» ими оперативных дел. Указывалось на увлечение агентуры дословным изложением в донесениях «клеветы на руководителей КПСС и Правительства» – суждений верующих о власть предержащих.          

Большая часть критики пршлась на 6-й отдел Секретно-политического управления В.Сухонина. По его линии отмечалось наибольшее количество «расшифровавшихся» агентов (в т.ч. по вине оперработников). Так, агент-«пятидесятник» «Олейников» в 1951 г. признался в сотрудничестве с МГБ жене и членам секты, «Ораров» (диакон Владимирского собора в Киеве) признался в этом священнику. Кстати, замечания достались и упомянутому Г.Санникову: состоявшая у него на связи агент «Тина» призналась в принуждении ее к конфиденциальном сотрудничестве (под угрозой ареста) на исповеди священнику-старообрядцу (агенту «Куровскому», которого члены общины также давно подозревали в причастности к «органам»). Под угрозой разоблачения оказались ценные источники «Степовой» (сотрудничавший с середины 1920-х и до середины 1950-х годов!), и имевший репутацию «старца»  и «гонимого за веру» среди верных РПЦ), а также «Омега» (канцелярия Экзархата РПЦ).        

Отмечалось, что антирелигиозное подразделение допустило существоваание нелегальных формирований «Свидетелей Иеговы», евангельских христиан-баптистов (ЕХБ), «пятидесятников», старообрядцев и ИПЦ. В Киево-Печерской Лавре пребывает немало «странников, проповедников, кликуш, юродивых», использующих свое положение для «антисоветской работы». Активизировались еврейские клерикалы и националисты.            

В качестве основных причин упущений по службе назывались «слабое руководство и воспитание агентурного аппарата со стороны руководства и оперативного состава», отсутствие постановки конкретных и перспективных задач. Кроме того, указывалось на оживление «антисоветской работы» даже со стороны агентов. Так, конфидент «Донецкий» произносит «антисоветские проповеди», «сколотил молодежную группу пятидесятников» и обучает их правилам конспирации. «Березовский» вместо донесений подсовывает оперработнику месячные отчеты старших пресвитеров ЕХБ по областям, неискренне ведет себя баптист «Рязанский», занимающий руководящее положение в конфессии и авторитетный за рубежом[3].        

По материалам проверки рекомендовалось усилить работу по католическому духовенству и еврейским клерикалам, выявлению среди сектантского подполья агентуры западных спецслужб, подготовке маршрутной агентуры (т.е. такой, которую можно было бы перебрасывать из региона в регион для внедрения в секты), а также уделять больше внимания личной вербовке источников.       

Приоритетом же работы отдела считалась борьба с «катакомбной» к тому времени Греко-католической церковью (не без основания считавшейся духовной опорой подполья ОУН, немало лидеров и функционеров которой, включая Степана Бандеру, происходили из семей священников ГКЦ).

Важной линией считались сионисты, «связи» в Украине еврейских клерикальных организаций, чьи возможности активно использовались спецслужбами США. Г.Санников писал, в частности, об объекте разработки отдела «О», одном из лидеров еврейских клерикалов Киева «Соломоне»: «Я с удивлением рассматривал фотографию «Соломона», который то ли что-то передавал «Роджеру» (установленный сотрудник ЦРУ США – Авт.), то ли что-то получал от него… Служба наружного наблюдения очень удачно зафиксировала момент передачи сотруднику ЦРУ каких-то пока нам неизвестных сведений и получение от него денег – несколько сот долларов и тысяч советских рублей… Он плотно обставлен и агентурой, но пока мы не имеем прямых доказательств его шпионской деятельности. Работающей по нему агентурой, в том числе очень проверенной, установлено, что Соломон резко антисоветски настроен, ведет среди посещающих синагогу евреев антисоветскую пропаганду, возводя клевету на советскую действительность, на отдельных руководителей нашей партии и правительства». 

В целом же оперативная деятельность антирелигиозного отдела велась по 17-20 «линиям» (отдельным конфессиям, религиозным подпольным организациям, различным категориям священослужителей и «объектам» – лаврам, монастырям и другим. Среди них – «литерные дела» (как тогда они именовались) – многолетние разработки подполья «Истинно-православной церкви»  и подобных нонконформистских формирований, нелегальной Украинской автокефальной православной церкви, дела «Греко-католическое духовенство» и «Греко-католики», разработка  католического клира и катамобного «бывшего униатское духовенства».

Солидным материалом обросли дела по старообрядцам, по «антисоветской деятельности» монашествующих Русской Православной Церкви,  длительная разработка на духовенство Русской Православной Церкви.  Целый комплекс разработок  породил многочисленные агентурно-оперативные многотомные дела на «церковно-монархическое подполье» – «Остров», «Халдеи», «Скит», «Бирюки», «Блудницы», «Юродивые», «Проповедники» и другие. И это –  безучета многочисленных «дел-формуляров» на конкретных церковных иерархов и «авторитетов» сектантских формирований[4].

«…Явная линия на уничтожение Церкви»

В разгар хрущевского наступления на веру на «заслуженны й отдых» неожиданно отправили и самого В.Сухонина. Формально полковника подвели под принятый по инициативе  Н.Хрущева  15 января 1960 г. Закон  СССР  «О новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР» (на 1,2 млн. человек, то есть на треть). 

В.Сухонина уволили по состоянию здоровья, как негодного к воинской службе в мирное время, с правом ношения воинской формы одежды и в связи со значительным сокращением личного состава силовых структур. Показательно, что перед увольнением с заслуженным контрразведчиком беседовал лично Председатель КГБ при СМ УССР (в 1954 – 1970 гг.), генерал-лейтенант Виталий Никитченко, пришедший в госбезопасность с партийной работы в рамках «хрущевской оттепели».

Думается, отставка В.Сухонина произошла в рамках кадровых перемен в органах государственной «опеки» РПЦ и религиозной сферы в целом.  С одной стороны, с 1959 г. Н.Хрущев развернул новое наступление на Церковь, само существование которой категорически не укладывалось в программу форсированного строительства коммунизма до 1980 года (официально закрепленной в новой Программе КПСС, принятой в 1961 г. на XXII съезде КПСС).  Это требовало прихода в органы церковно-государственных отношений новых функционеров, прошедших школу партийно-советской работы, а также корректив в стиле работы спецслужбы.

Назначенный вместо генерал-майора КГБ в отставке Георгия Карпова (личного выдвиженца И.Сталина,   председателя  Совета по делам  РПЦ в 1943 – феврале 1960 гг.)  партийный работник Владимир Куроедов сразу же повел дело к усилению жёсткого контроля над духовенством и руководством Московской патриархии. Совместно со ставленником Н.Хрущева, Председателем КГБ при  СМ СССР  (1958–1961 гг.) Александром  Шелепиным, новый «обер-прокурор»  (в 1960–1984 гг.)  уже в апреле 1960 г.  добился от Патриарха Алексия І согласия на устранение с должности  председателя Отдела внешних церковных сношений, и от работы во Всемирном совете мира митрополита Крутицкого и Коломенского Николая  (Ярушевича).  24 ноября 1960 г. владыка Николай в беседе с представителями ЦК КПСС поставил вопрос о «фактах физического уничтожения Православной Церкви… В настоящее время ведется явная линия на уничтожение Церкви и религии вообще, и более глубоко и широко, чем это было в 1920-х годах…»[5].

Иерарха тихо вывели на пенсию, 13 декабря он скончался в полной изоляции в Боткинской больнице.  Интересный отзыв о глубине духа и эрудиции владыки Николая оставил бежавший в СССР известный турецкий поэт и общественный деятель, политзаключенный, лауреат Международной премии мира Назым Хикмет (1902–1963): «Митрополит был на редкость образованным человеком, и я его очень уважал, много раз с ним встречался… Он соединил в себе знание византийской, эллинской и русской культуры. Вообще хорошо знал литературу,  в том числе современную». В беседе с Хикметом и главой Союза писателей СССР Александром Фадеевым (начало 1956 г.) митрополит дал роману А.Фадеева «Молодая гвардия» высокую оценку: «Герои Фадеева не отказались от ноши, от избранного пути, от той тяжести мира, которая была на них возложена… С помощью Библии доказал нам, что любая трагедия – это синтез личного движения человека и движения всего мира к совершенству»[6].      

Чекисты-«религиоведы» сталинской формации (иные успели принять участие в довоенных физических репрессиях против священнослужителей), как это парадоксально не звучит, были воспитаны в более прагматическом духе отношения к Церкви, определенное время  (понимая волю Кремля) даже работали на восстановление позиций РПЦ, в целом проводили более гибкую агентурно-оперативную линию, нежели при возрождении Хрущевым догматического марксизма и оголтелого административно-пропагандистского давления на Православие.  Оперативные силы и средства МГБ-КГБ УССР были обращены на противодействие (как бы мы сейчас ни оценивали это с точки зрения современных понятий и законодательства) деструктивным сектам, за спиной которых часто стояли кукловоды из спецслужб противников СССР по межблоковому противостоянию в мире.     

Теперь же РПЦ вновь становилась приоритетным объектом для преследований, возрождался вал атеистической пропаганды. Сами органы КГБ выходили на ЦК Компартии Украины с предложениями ужесточения условий религиозной жизни. В частности, предлагалось через негласных помощников среди епископата РПЦ «резко ограничить прием лиц на учебу в духовные семинарии», ограничить миссионерскую деятельность, закрыть 1448 «дочерних» приходов РПЦ, обязать (!) Совет по делам религиозных культов при СМ УССР «систематически проводить работу» по сокращению количества религиозных общин[7].

Судя по всему, руководитель «церковной линии» НКГБ-МГБ-КГБ Украины с 1944 г. не соответствовал новым требованиям к богоборцам. В отставку полковник вышел с орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалями, званием Почетного сотрудника госбезопасности (1959 г.), присвоенном за результативную работу «против церковно-сектантского подполья». К сожалению, у нас нет точных сведений о дальнейшей судьбе этого, безусловно, незаурядного человека. Имется упоминания о его переходе на «гражданскую» работу в Совет по делам религии при СМ УССР.   

Уходя, полковник Сухонин своему преемнику на посту начальника 5-го отдела 2-го (контрразведывательного) Управления полковнику Владимиру Секареву  оставлял действующими по антирелигиозной линии 35 дел групповой агентурной разработки (на 147 человек), 295 дел агентурной разработки, 35 дел оперативной проверки (на 55 человек), 49 контрольно-наблюдательных дел, по которым совокупно  использовали 1628 агентов (из них 470 работало по РПЦ, включая 24 оперативных источника в монастырях и 16 – в духовных семинариях)[8].         

Организационно-функциональные изменения произошли и в самом подразделении КГБ, работавшем по «церковникам и сектантам», прежде всего – в направлении усиления собственно контрразведывательных функций по линни противодействия спецслужбам государств-противников, все более энергично использовавших религиозные объединения для разведывательной и подрывной работы на территории СССР[9]. С марта 1960 г. его основными задачами являлись:         
● «организация и ведение работы по выявлению агентуры вражеских разведок и Ватикана  среди духовенства, церковников и сектантов»;        
● проведение, совместно с 1-м (разведывательным) Управлением КГБ при СМ УССР, оперативных мероприятий против Ватикана и «других зарубежных церковно-сектантських центров»;        
● «выявление и пресечение» организованной антисоветской деятельности «враждебных элементов среди церковников и сектантов»;        
● организационно-методическая помощь профильным подразделениям региональных органов КГБ, обобщение опыта контрразведывательной работы.          

Вводилась новая структура отдела (12 оперработников) в составе групп:         

первая группа:  контрразведывательная работа против зарубежных церковных центров и Ватикана, выявление агентуры иностранных разведок среди католиков, униатов, православного духовенства и протестантских деноминаций, а также «пресечение антисоветской деятельности» православного духовенства, «церковно-монархических» нелегальных формирований, подполья УГКЦ, обощение опыта контрразведывательной работы ( в частности, старший оперуполномоченный майор Л.Евреев «ведал» РПЦ, ее монастырями и семинариями);             
вторая группа: контрразведывательная работа против Всемирного и Западноевропейского центров Свидетелей Иеговы, ликвидациия их подполья в УССР, помощь УГКБ Украины по этой линии;             
третья группа: контрразведывательная работа по отношению к зарубежным центрам и внутренней сети ЕХБ, адвентистов, пятидесятников, адвентистов-реформистов и других легальных и нелегальных протестантских течений[10].             

Третью группу возглавлял заслуженный фронтовик и оперработник Анненко  Николай Антонович, уроженец Ровеньков Луганской области.  Закончив Орловское пехотное училище в 1943 г., служил командиром взвода разведки, роты автоматчиков, трижды был ранен. Освобождал Варшаву, участвовал в штурмах Кенигсберга и Берлина, стал участником Парада Победы.  Мужественный офицер  награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги». Впоследствии закончил школу МГБ СССР № 204 (Киев, 1952 г.), юридический факультет КГУ им.Т.Г.Шевченко (заочно, 1969 г.). С 1948 года служил  оперуполномоченным отдела «О» УМГБ по Луганской области, с 1952 г. – старшим оперуполномоченный антирелигиозных подразделений МГБ-КГБ УССР.       

В 1969–1974 гг. – заместитель начальника 4-го отдела 5-го Управления КГБ УССР.  «Как специалист по церковникам и сектантам пользуется заслуженным уважением в партийных и советских органах», умелый агентурист, отмечалось в аттестациях. Завел дело «Духовники» на руководителей пятидесятников г.Киева (1954 г.). Провел ряд успешных вербовок авторитетов баптистов-раскольников, иеговистов, пятидесятников, участвовал в ликвидации ряда их нелегальных центров. Три срока «проходил» в звании майора, звание «подполковник» получил как поощрение. Уволили Почетного сотрудника органов госбезопасности в 1974 г. Как офицеру-фронтовику уже в независимой Украине ему привоено звание «полковник»[11].             

Продолжалась весьма энергиченая работа. Лишь за первое полугодие 1960 г. отдел и профильные подразделения УКГБ прекратили деятельность 74 звеньев иеговистов (12 участников арестовано), 45 – нелегалов-пятидесятников (трое арестовано), 5 групп подполья ИПЦ (трое проповедников задержано), 3 – адвентистов-реформистов. Одновременно «при участии органов КГБ» закрыли 8 православных монастырей и 322 храма, 6 католических костелов, «провели мероприятия по ограничению деятельности» старейшей на Руси Киево-Печерской Лавры с «перспективой ликвидации» обители к 1961 году. Готовилась агентура для «подставы» Ватикану и зарубежным центрам иеговистов, было завербовано 38 человек. Проводились мероприятия по компрометации памяти митрополита Андрея Шептицого в связи процессом его канонизации Ватиканом[12].          

После низложения Хрущева (в день Покрова Пресвятой Богородицы, 14 октября 1964 года)  откровенные гонения на Православие сменились более уточненными действиями.  В августе 1970 г. заместитель председателя Совета по делам религий при СМ СССР В. Фуров направил записку в Отдел пропаганды ЦК КПСС «Об итогах перестройки церковного управления и работе по усилению контроля за деятельностью религиозных объединений», где подводились итоги «церковной реформы» за 10 лет: «Во-первых, коренная перестройка церковного управления, отстранение духовенства от административных, финансово-хозяйственных дел в религиозных объединениях, что лишило их власти и подорвало авторитет служителей культа в глазах верующих; во-вторых, восстановление права управления религиозными объединениями органами, выбранными из числа самих верующих, что полностью соответствует требованиям советского законодательства о культах; в-третьих, перекрытие всех каналов благотворительной деятельности церкви…; в-четвертых, ликвидация льгот для церковнослужителей в отношении подоходного налога, обложение их как некооперированных кустарей, прекращение государственного социального обслуживания гражданского персонала церкви, снятие с профсоюзного обслуживания церковных активистов, роспуск и ликвидация профорганизаций в религиозных организациях… ; в-пятых, ограждение детей от влияния религии, в результате теперь полностью прекращено привлечение подростков к участию в церковных хорах и к сослужению духовенству; в-шестых, перевод служителей культа на твердые оклады, независимо от совершенных ими количества богослужений и обрядов, ограничение материальных стимулов духовенства, что снизило его активность…»[13].

Дмитрий Веденеев,  доктор исторических наук

Примечания:

1. ОГА СБУ. Ф.12. Личное дело В.П.Сухонина за № 15957.
2. ОГА СБУ. Ф.9. Д. 74. Л. 85.
3. ОГА СБУ. Ф. 2. Оп. 21. Д. 24. Л.6–23.
4. См. обзор подобных наиболее ценных дел: Отраслевой государственный архив СБ Украины. Ф.13. Д.511.
5. Леонов А. Хрущевский удар по Православию// [Электрон. ресурс]. – Режим доступа http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/hruschevskiy_udar_po_pravoslaviju_2008-10-17.htm
6. Жуков И.И. Фадеев. М.: Молодая гвардия, 1989. С. 326–327.
7. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.12. Д.4. Л.223–224.
8. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.21. Д.2. Л.43, 150; Оп.12.Д.2. Л.15.
9. С начала 1960-х годов акцент в деятельности спецслужб США и стран НАТО против  многонационального и полирелигиозного СССР переносится с сугубо разведывательной работы на использование этноконфессионального фактора, инспирирование идейно-политической оппозиции для подрыва советского государственного строя изнутри.
10. К таковым в КГБ УССР относили, в рамках своей компетенции, зарубежные центры Свидетелей Иеговы, Синод УАПЦ в США, Объединенную Украинскую Православную Церковь в США, Украинскую греко-православную церковь в Канаде и другие (ОГА СБУ. Ф.1.Оп.21.Д.2. Л. 44, 86).
11. ОГА СБУ. Ф.12. Д.17218.
12. ОГА СБУ. Ф.1. Оп.21. Д.2. Л.96.
13. Корнеев В.В. Преследования Русской Православной Церкви в 50-60-х годах ХХ века [Электрон. ресурс]. – Режим доступа: http://www.orthedu.ru/ch_hist/hi_rpz/10589pre.htm