Клайв Льюис как апологет и сказочник

22 ноября 1963 г. умер чудесный сказочник, учёный и богослов Клайв Льюис.

Когда к нему, уже тяжело больному, пришла некая добрая знакомая и спросила, узнаёт ли её, он ответил: «Разве можно не узнать сказку?».

Льюис был тем человеком, который узнавал сказку везде и всюду, в каждой щелочке нашего мира, ведь всё представляется высоким и важным в лучах небесного света. И, конечно, такая сказка, как и причастные к ней люди, не умирает.

Родился Льюис 29 ноября 1898 г. в Ирландии. Как это часто бывает, ту красоту, которая потом проросла в нём как в писателе и человеке, первой заметила его мать. И, подобно матери Толкина, она стала учить его языкам (даже латыни) и основам нравственности. В те годы Клайв был верующим ребенком, но, как говорит Наталья Трауберг, его вера ещё не была выстрадана и выношена. Ведь за всё истинное в нашем мире приходится пролить кровь, а Льюису вера досталась просто по наследству. И была им быстро утрачена, когда его мама заболела раком и умерла, а он не смог вымолить у Бога её исцеления. Это пошатнуло в нём веру в Творца и, как он сам говорил, веру в радость. Он писал, что со смертью матери архипелаг радости ушел под воду и остались только малые острова. Мальчику тогда было чуть меньше десяти лет.

Его отец не имел нежности к детям (у Льюиса был брат) и отдал сына в закрытую школу, где тот должен был теперь жить. Впечатления от школы у мальчика остались самые чудовищные. Его, как любимого им Блаженного Августина, ужаснули телесные наказания. И Клайв вслед за Августином мог бы сказать, что согласился бы скорее умереть, чем ещё раз пережить школьные годы.

Отец Льюиса был алкоголиком. Не перенеся смерти жены и движимый желанием принести детям как можно больше боли, он отправил их учиться в разные школы.

Брат Клайва был окончательно сломлен школой и быстро спился, хотя и пережил Льюиса. Сам Льюис получил в школе колоссальные душевные травмы. Казалось, всё вокруг было направлено против того, чтоб он обрёл радость, которую знал при жизни мамы и которую ему возвратит лишь одно христианство.

Запомнился мальчику учитель по прозвищу Старик, который бил детей. Льюис через всю жизнь пронёс эту психологическую травму и простил его только перед смертью.

Позднее Клайв поступает на обучение к профессору Керкпатрику, который был атеистом, но сумел привить воспитаннику вкус к классическим формам мышления, честности мысли, понятие о ценности образования.

В современном мире образование приобрело узкоспециальную направленность. Образован тот, кто имеет точную техническую специальность. В классическом представлении образование – гуманитарное, так как оно даёт осмыслить мироздание и наше место в нём. Идеал такого образования – это гений эпохи Возрождения, которому интересен весь мир, все науки, все грани жизни, но осмысляет он всё это через религию.

Поэт Николай Гумилёв не интересовался современной ему историей и политикой, он говорил, что всё это будет важно историкам лет через 200. И Льюиса интересовали только высокие вопросы религии, литературы, философии и филологии. В газетах он ценил только кроссворды. Льюис бы вполне согласился с Цветаевой, называвшей читателей газет «глотателями пустот».

Он умел быть благодарным за все мелочи, которые Господь нам каждый день во множестве посылает. Так, в своей рецензии на толкиновского «Властелина колец» он обратил внимание на щедрый подарок провидения хоббитам – кисет табака и сказал, что на войне нередки такие сюрпризы, которые говорят, что за стенами ночи на землю спешит рассвет.

Такому отношению к жизни его научила война – и вопреки пережитой боли каждый день стал для него подарком. Льюис умел ценить даже старость. В одном письме он писал: «Осень и впрямь – лучшее время года, и я не уверен, что старость – не лучшая часть жизни. Но, как и осень, она проходит».

В юности Льюис глубоко полюбил северную мифологию – германскую и кельтскую. Ему тогда казалось, что там он находит то, чего ему недостаёт в христианстве. Но о том, почему мифы так влияют на него, побуждая к тому, чтобы жить высотой, он не знал.

Ответ придёт много позже, во время знаменитой его беседы в оксфордском саду с Толкином о природе мифа.

С юности Льюис любил северную мифологию, древнескандинавскую традицию. Ему тогда казалось, что там он находит то, чего ему не хватало в христианстве. И только спустя много лет он заметит, что в мифологии викингов он любил то, что там было от христианства.
Это происходит потому, что в жизни всякого человека есть некий свет. Каждого что-то греет: стихи, природа, друзья, творчество. Этот свет человек бережёт как святыню своей души. Но когда он приходит в христианство, то с удивлением замечает, что тот малый свет, согревавший его всю жизнь, был только частью того великого света, который оставил в Церкви Христос.

Позднее Льюис скажет, что Господь допускает у неверующих любовь к ложным богам, потому что на самом деле человек ищет Христа и в язычестве тоже. Только сам этого не понимает. Конечно, это относится не ко всякому язычнику, ведь язычники бывают двух видов.

Можно даже сказать, что в языческом мире и мире вне православия существуют два типа мировосприятия. Не всё язычество недоступно проповеди и примеру.
Некоторые воспринимают жизнь как подвиг. У Огюста Родена есть скульптура «Упавшая кариатида». Вот как толкует этот символ известный американский фантаст Роберт Хайнлайн: «Здесь мы имеем новый символ, но выполненный с редкостной художественностью. Бен, три тысячи лет архитекторы проектировали здания с колоннами в виде женских фигур. И наконец Роден подметил, что такая работа слишком тяжела для девушек. Он не стал говорить: ‟Слушайте, глупцы, если вы хотите так делать, ваяйте фигуры крепких мужчин”. Нет, он показал это. Эта бедная маленькая ‟Кариатида” упала под своей ношей. Она хорошая девочка: взгляни на ее лицо. Она серьезна, огорчена неудачей и никого не винит, в том числе и богов... и все пытается поднять ношу, раздавившую ее.

Но это более, чем хорошая работа, отвергающая плохую работу. Это символ каждой женщины, пытавшейся когда-либо поднять непосильную ношу. Но не только женщины. Это символ любого человека, всю жизнь без жалоб упорно тянувшего свою лямку и бессильно рухнувшего, когда ноша стала слишком тяжела. Это символ храбрости и победы.

– Победы?

– Победы в поражении. Что может быть выше? Она не сдается, Бен; она все пытается поднять камень, который раздавил ее. Это больной раком отец, работающий, чтобы принести домой денег. Это девушка двадцати лет, старающаяся заменить мать своим братьям и сестрам, потому что мама теперь на небесах. Это девушка-оператор, оставшаяся у пульта управления, хотя дым душит ее, а огонь отрезал путь к бегству. Это все невоспетые герои, что не в силах ничего поделать, но и не в силах сдаться. Отдай честь, когда будешь проходить мимо».

И есть другое отношение к жизни. Его выразил Фёдор Достоевский устами одного из своих героев: «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить».

Льюис принадлежал к язычникам-героям, которые понимали, что жизнь ценна, только когда она прожита для других. Своим служением на тот момент он считает преподавание в Оксфорде.

Время от времени Клайв замечает, что христианство глубже, чем представления большинства людей о христианстве.

Так, прочитав Честертона, Льюис понимает, что христианин может быть умным человеком. Много веков назад Блаженный Августин, ещё будучи представителем секты манихеев, думал, что Церковь – это собрание неграмотных мужиков. Его тогда поразила встреча со святым Амвросием Миланским, который был прекрасно образован и мог свободно общаться с философами на философские темы. Нечто подобное происходит и с Льюисом после чтения Честертона. Хотя аргументация последнего показалась Клайву неубедительной.

Однажды Льюис услышал от одного знакомого агностика, прочитавшего какую-то книгу о христианстве: «Такое впечатление, что один раз это действительно произошло». Льюис был поражен и заметил, что если даже такой упрямый атеист не чувствует себя в безопасности, то что же делать ему, сомневающемуся равно и в вере, и в агностицизме?

Толчком к обретению веры у Льюиса становится беседа с Толкином о природе мифа. Льюис сказал тогда, что мифы – это «ложь, пусть даже ложь посеребренная».

На это Толкин ответил: «Нет, мифы – не ложь… как речь – это то, что мы выдумали о предметах и идеях, точно так же миф – это то, что мы выдумали об истине». То есть в форме мифа и сказки люди воплощают своё ощущение истины, причём эта истина одинаково предощущается всеми, кто стремится к добру. Как, допустим, добрые в любом народе знают, что хороший человек должен быть щедрым. И христианство в этом смысле, говоря словами Джона Толкина и Алексея Лосева, есть миф, который сбылся на самом деле. Христианство освятило хороший конец для всех сил добра. Оно есть повесть о том, чего человек хотел бы больше всего на свете – быть любимым по-настоящему. И христианство дарует человеку благую весть о том, что человек –  высшая драгоценность в мироздании, ради которой вечный Бог пролил Свою кровь.

После этого разговора Льюис становится англиканином, но воспринимает мир глубоко в духе православной традиции. Этот аспект позволил профессору патрологии Каллисту Уэру назвать Льюиса «анонимным православным».

Артем Перлик

Теги

Опубликовано: чт, 22/11/2018 - 12:49

Статистика

Всего просмотров 360

Автор(ы) материала

Социальные комментарии Cackle