О некоторых аспектах истории Греко-Католической Церкви в годы Первой и Второй мировых войн.

Лживая правда иезуитов

Не так давно мне удалось познакомиться с одним человеком, которому «посчастливилось» изучать  латынь в иезуитском лицее.  Рассказывая о своем обучении, он поделился со мной некоторыми наблюдениями. Одно из них  буквально шокировало своей вызывающей откровенностью и цинизмом, а именно: он утверждал, что «братья» иезуиты абсолютно уверены, что ложь, высказанная публично, на самом деле не является ложью, если говоривший осознает, что намеренно лжет ради блага католической церкви и интересов иезуитского ордена. При этом он ссылался на «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, где, между прочим, написано следующее: «Чтобы во всем следовать истине, необходимо всегда быть расположенным верить, что то, что я вижу белым, черное, если иерархическая Церковь так определит» (1).

Фактически это его признание явилось для меня своеобразным ключом к пониманию истинной сути церковной унии, осуществленной в 1596 году между католиками и православными. Цинизм этой сделки в том и заключался, что православные, рассчитывавшие на равноправные отношения со своими собратьями из Католической Церкви, попросту были обмануты, ибо католики, следуя логике иезуитов (которые не даром являются одним из влиятельнейших орденов в Католической Церкви), нарушили все свои обещания, данные православным, о сохранении их религиозной идентичности.

На самом деле никто в Риме даже и не думал выстраивать с православными братские и взаимоуважительные отношения. В Католической Церкви всегда старались использовать унию, как таран, как средство для продвижения на Восток с целью окатоличивания православного населения Восточнославянского населения и последующего подчинения Православной Церкви, в том числе и в нашей стране, Ватикану.

Для того чтобы это понять, нужно хорошо присмотреться к действиям униатов в годы Первой и Второй мировых войн, к действиям, которые по сути своей, а точнее – от начала и до конца, являются откровенным прозелитизмом (2).

Насаждение чуждой веры

К 1914 году территория нынешней Западной Украины, т. е. та территория, где Греко-Католическая Церковь имела наибольшее количество приходов, духовенства и мирян, входила в состав Австро-Венгерской империи и официально называлась «Королевством Галиции и Лодомерии с Великим княжеством Краковским и княжествами Освенцима и Затора» (Königreich Galizien und Lodomerien mit dem Großherzogtum Krakau und den Herzogtümern Auschwitz und Zator).

Однако на Западе уже задолго до начала Первой мировой войны этот регион стал рассматриваться как плацдарм для последующего распространения католического влияния вглубь Российской империи.

Так, еще в 1900 году Папа Римский Лев XIII назначил митрополитом униатской церкви в Галиции польского графа Андрея Шептицкого, который «совершенно случайно» оказался выпускником иезуитской семинарии. Убежденный враг православия, Шептицкий начал свою бурную деятельность с того, что издал несколько посланий униатскому приходскому духовенству, в которых требовалось неуклонно и систематически пояснять народу о «зловредности» Православной Церкви, в частности отговаривая простых людей от популярного в то время паломничества в Почаевскую и Киево-Печерскую Лавру. Это, в принципе, было в духе действий австро-венгерских властей, преследовавших тех, кто открыто симпатизировал православию.

В 1907 году Шептицкий обсуждал вопрос католической миссии восточного обряда на территории Российской империи с Папой Пием X: «Шептицкому удалось убедить Пия X в том, что Греко-католическая церковь сможет сыграть провиденциальную роль своего рода моста, наведенного между католическим Западом и православной Россией… Пий X дал Шептицкому практически неслыханные патриаршие полномочия в России… Эти полномочия давали Шептицкому свободу в организации Католической церкви восточного обряда… В 1908 году Пий X дает письменное подтверждение этим чрезвычайным полномочиям, однако так, чтобы об этом не узнал никто из высокопоставленных лиц в Ватикане» (3).

И вот тут иезуитский талант Шептицкого проявился, что называется, «во всей красе»: понимая, что православный верующий народ, среди которого, собственно, и планировалось вести католическую пропаганду, воспротивится насаждению чуждой ему веры, Шептицкий идет на откровенный подлог и: «…сразу же оговаривает в самой жесткой форме во всех возможных документах необходимость “неуклонно соблюдать греко-славянский обряд во всей чистоте, не позволяя себе вводить какие-либо добавления латинского или иного обрядаˮ… Экклесиология этой униональной модели получила особое развитие в “восточных инициативахˮ понтификата папы Льва XIII и окончательно утвердилась при папе Пие X» (4).

"Честное слово" униатского кардинала
Кроме этого, Шептицкий предпринял ряд нелегальных поездок в Россию с целью ведения переговоров о переходе в католичество некоторых иерархов Русской Православной Церкви и налаживания связей со старообрядцами.

Но начавшаяся Первая мировая война внесла коррективы и во многом ограничила прозелитическую деятельность Шептицкого. Впрочем, необходимо отметить, что поначалу занявшие осенью 1914 года Львов русские войска не стали предпринимать против него и его сторонников каких-либо репрессивных мер, ограничившись лишь тем, что униатский кардинал дал «честное слово» генералу Брусилову, что не будет осуществлять никаких враждебных действий по отношению к России и православию.

Вскоре после этого Генерал-губернатор Галиции граф Георгий А. Бобринский издал обращение к населению, в котором обещал «строго соблюдать полную веротерпимость ко всем религиям и не допускать попыток к нарушению веротерпимости путем насильственного обращения в православие» (5). Правда, реальность оказалась не такой, как она виделась на бумаге. Описывая процесс присоединения оставшихся на территории Галиции униатов и связанные с ним перегибы, бывший протопресвитер русской армии и флота о. Георгий Щавельский писал: «Галицийское  воссоединение показало, что ревность не по разуму весьма опасна, ибо она побуждает и умных людей творить большие глупости» (6).

В итоге эта ревность не по разуму обернулась невиданным террором со стороны австрийской власти к вновь обращенным в православие униатам: почти 10% униатских священников подверглись репрессиям за свои симпатии к России. При этом активную роль в репрессиях сыграли доносы представителей т.н. «украинской партии», которые стремились навсегда избавиться от столь ненавистных им «москвофилов». По минимальным данным, число беженцев достигало 100 тыс. человек. Но есть и более высокие цифры, согласно которым к лету 1915 года с отступающей русской армией регион покинуло 300 тыс. человек.

И все же, несмотря на распоряжения Брусилова и генерал-губернатора А. Бобринского, 19 сентября 1914 года Шептицкий был арестован и выслан в сопровождении русских жандармов в Киев. И только после Февральской революции 1917 года он был амнистирован.

Февральская революция открыла новые возможности для проникновения униатских идей в Россию. Уже в 1917–1918 годах в Петрограде и Москве возникают первые униатские общества. Просуществовать им суждено было очень недолго, и после распространения советской власти в большинстве регионов бывшей Российской империи Шептицкий вновь был вынужден сосредоточить всю свою деятельность на территории Галиции.

Греко-Католическая Церковь вслед за дивизиями Вермахта и СС

Но и в период между двумя мировыми войнами он продолжал считать объединение Православной и Католической Церквей высочайшей исторической миссией Греко-Католической Церкви: «10 октября 1939 года митрополит Андрей обратился к папе Пию XII за подтверждением тех особых полномочий для России, которые ему некогда делегировал Пий X. Однако Пий XII счел нецелесообразным обновить эти полномочия и заявил, что «в данный момент не представляется никакой нужды в ординарных или экстраординарных полномочиях». Из этого уклончивого ответа Шептицкий сделал заключение, что его особые полномочия для России оставлены без изменений, если не расширены» (7).

Именно поэтому в феврале 1940 года он призывает представителей униатского духовенства добровольно отправиться в приходы, которые предполагалось создать в Киеве, Одессе, Виннице и Полтаве. В то же время созванный в 1940 году во Львове униатский синод заявил одной из своих целей подготовку к работе по воссоединению Католической и Православной Церквей. И это при том, что «…уже в 1939 году, практически сразу после прихода Красной Армии во Львов, к миссии в Советском Союзе готовилась небольшая группа монахов… в 1940 году Шептицкий тайно назначает экзархом Сибири со всеми необходимыми полномочиями русского иезуита Виктора Новикова, который вместе со своими собратьями по ордену о. Уолтером Чишеком и о. Ежи Москвой, готовились к нелегальной поездке в Советский Союз» (8). Получив назначения от А. Шептицкого, под видом польских рабочих с западноукраинских земель они отправились на Урал, где и были арестованы НКВД.

А теперь обратите внимание на дату этого обращения: оно сделано фактически сразу после начала Второй мировой войны. Будучи грамотным политиком, Шептицкий почувствовал неизбежность столкновения между Германией и Советским Союзом и отдал свои предпочтения Гитлеру, что в последствии сослужило недобрую службу Греко-Католической Церкви. Но тогда он, безусловно, надеялся, что его пособничество нацистам послужит тем рычагом, с помощью которого он сможет перенаправить ход церковной истории в нужное ему русло и вслед за дивизиями Вермахта и СС ворваться на каноническую территорию Русской Православной Церкви.

Сегодня написано много исследований по поводу симпатий греко-католического духовенства и непосредственно самого Андрея Шептицкого к нацистскому режиму. Общеизвестно, что именно католические священники «духовно» окормляли и батальон «Нахтигаль», и дивизию СС «Галичина», и подразделения национальной украинской полиции, служившей нацистскому режиму и принимавшей активное участие в многочисленных карательных операциях, среди которых особо выделяется кровавая резня еврейского населения Львова.

В том числе униатское духовенство во главе со своим митрополитом оказывало нацистскому рейху и активную молитвенную поддержку: «Шептицкий неоднократно обращался к Гитлеру с приветственными посланиями, в которых неизменно желал победы фюреру германских фашистов. В частности, полное восторгов и подобострастия поздравительное письмо было направлено Гитлеру главой украинских униатов по случаю взятия немецкими войсками Киева. В продолжение всего периода оккупации Галиции германскими войсками Шептицкий и другие греко-католические иерархи регулярно служили молебны о даровании победы нацистам» (9).

Иезуитское поведение – банальное лицемерие

Но уже в 1943 году отношение Шептицкого к германским властям начинает меняться. Будучи опытным политиком, он предвидит поражение немцев и поэтому с иезуитской быстротой и смекалкой меняет свое отношение к советской власти, которая вскоре вновь установилась в Галиции:

«Свою лояльность к советской власти митрополит Андрей демонстрировал весьма недвусмысленно. В докладной записке, составленной и. о. уполномоченного Совета по делам религиозных культов при Совете народных комиссаров УССР С.Т. Даниленко (Кариным) отмечается, что в беседе с ним Шептицкий говорил: «Я искренне рад, что Советская власть освободила нас от этих немцев, и об этой радости и об обязанностях, вытекающих из нее, говорил и говорю верующим и духовенству. Не далее, как сегодня у меня состоялся собор местного духовенства. Так вот я поучал их, как нужно быть благодарным и покорным Советской власти, ниспосланной нам Богом, и духовенство с искренностью воспринимало и воспринимает мои поучения… С целью еще более убедительно продемонстрировать свою лояльность к советской власти Шептицкий 10 октября 1944 г. написал послание на имя Сталина. В нем глава галицких греко-католиков именовал советского лидера “Верховным вождемˮ и “Правителем СССР, главнокомандующим и великим маршалом непобедимой Красной Армииˮ. По поводу вступления советских войск на территорию Западной Украины Шептицкий писал: “Эти светлые события и терпимость, с которой Вы относитесь к нашей Церкви, вызвали и в нашей Церкви надежду, что она, как и весь народ, найдет в СССР под Вашим водительством полную свободу работы и развития в благополучии и счастьеˮ» (10).

И все же в дальнейшем это не помогло Греко-Католической Церкви избежать разгрома, учиненного советской властью. На мой взгляд, это не удивительно,  ибо иезуитское поведение, которое на самом деле составляет самую суть Унии как таковой, является не чем иным, как обычным, банальным, лицемерием. А лицемерие, как мы видим, не пользовалось популярностью даже у безбожной советской власти. Лицемерие вообще противно человеческой природе, не говоря уже о том, что оно порицаемо Евангелием. Именно поэтому сегодня нам, современным православным христианам в Украине, так трудно понять поведение наших «собратьев» из Украинской Греко-Католической Церкви, которые на словах изъясняются нам в «братской любви» и уважении к православным традициям, а на деле продолжают рядиться под православных, тем самым продолжая задуманное их предшественниками продвижение на Восток.

Иеродиакон Иоанн (Курмояров)

Примечания:

1. Св. Игнатий Лойола. Духовные упражнения.
2. Прозелитизм – стремление обратить других в свою веру (Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М.: Русский язык, 2000. С. 566).
3. Алексей Юдин. Брестская уния и Россия в первой половине XX века // 400 лет Брестской церковной унии, 1596–1996: критическая переоценка: Сборник материалов Международного симпозиума. Неймеген, Голландия / Науч. ред. Юдин А.; Пер.: Дорман А. и др.; Библ.-богосл. ин-т Св. Ап. Андрея. – М.: ББИ, 1998. С. 73.
4. Там же. С. 74.
5. Там же. С. 71.
6. Протоиерей Георгий Щавельский. Воспоминания. Том 1
7. Алексей Юдин. Брестская уния и Россия в первой половине XX века // 400 лет Брестской церковной унии, 1596–1996: критическая переоценка: Сборник материалов Международного симпозиума. Неймеген, Голландия / Науч. ред. Юдин А.; Пер.: Дорман А. и др.; Библ.-богосл. ин-т Св. Ап. Андрея. – М.: ББИ, 1998. С. 80.
8. Там же. С. 82.
9. Петрушко В. И. Униатский митрополит Андрей Шептицкий в годы Второй мировой войны.
10. Там же.