Игумен Силуан (Туманов) Facebook

Примирение – это умножение мира в себе, а не какие-то внешние жесты. Христос не просил прощения у распинавших Его, и апостолы с тортиком не навещали своих гонителей. Всё трезво названо своими именами без сусальности и «смиренияпачегордости».

Мир – это, не в последнюю очередь, отсутствие враждебности к кому-то. Но как добиться присутствия этого отсутствия, когда тебе нанесли рану?
Как мы идем причащаться, не примирившись с Иудой, с католиками, с монголо-татарами, с черной сотней, организаторами всяких там погромов и расстрелов? Действительно, целый ряд людей, нагадивших в душу, просто отодвигается в сознании на задний ряд. Да причем так эффективно, что уже не вздрагиваешь при произнесении их имени. Но мир ли это?

За некоторые вещи – может и пустяковые с постороннего взгляда – невозможно простить себя годами. А как причащаться, не примирившись с самим собой?

Ответ прост, мы о нём помнили в детстве, а потом позволили себя забыть.

Просто бежать маленькими ножками и на Его ручки. «Я тут напортачил/-а немного, прости»

«Будьте как дети». Избитые жизнью и основательно подзапутавшиеся в себе дети.