Рассказы о старцах и добрых людях. Окончание.

Случай со святым Ильёй Макеевским

Господь не хочет от нас непережитых истин, даже если они кажутся нам правильными. Он всегда старается, чтобы каждый расцвёл в Его замысле о нас неповторимым образом. Потому святые наставники не старались сделать учеников похожими на них, но хотели, чтобы в каждом раскрылась его собственная неповторимость.

Так, Жан-Клод Ларше вспоминает, что старец Сергий Шевич наставлял учеников быть свободными и совершать добро только по любви. А любовь и свобода уже должны были подсказать тем слова и дела. Все, кто хотел от старца формализма и правила, не выдерживали и уходили.

Когда к святому Варсонофию Великому пришел человек, просивший правило жизни, подвижник не дал такового и сказал, что хочет, чтобы тот был не под законом, а под благодатью.

Старец Виталий Сидоренко советовал людям подражать не его действиям, а настрою души. И те, кто понимал старца, старались подражать не его постам и делам, а милостивости его сердца, способности жалеть всякого человека и смотреть на мир как на радостное место присутствия Божьего.

Святой Парфений Киевский, говоря о важности для Бога сути, а не формы, заметил, что если человек будет намеренно опускать глаза, говорить тихим голосом, одеваться в чёрное, но не будет иметь к тому расположения, то Дух Святой отступит от него за притворство, ведь Господь не приходит, когда человек изображает из себя перед Ним того, кем не является.
А о святом старце Ильи Макеевском есть такая история (привожу её по жизнеописанию):

«Однажды к старцу шли две молодые женщины. Одна из них постоянно говорила по дороге: ‟К какому человеку Божию идем! А я – такая грешная, просто грязная свинья!ˮ Другая же просто молчала. Когда они пришли к старцу, первую он поставил стоять у порога, а вторую пригласил сесть у кровати, где лежал. Кроткая женщина обратилась с вопросом: ‟Отец Илия, а почему вы её не приглашаете?ˮ Старец ответил: ‟Люди приходят ко мне, много людей, но свиней еще никогда не было! Этого мне еще не хватало, чтобы ко мне свиньи приходили!ˮ От обиды женщина накричала на старца за то, что он назвал ее свиньей, совершенно забыв, как совсем недавно по причине ложного смирения сама же так себя называла. Таким образом, преподобный вскрыл тайную гордыню, живущую в душе посетительницы. Потом он говорил: ‟Ох-ох! Если гордыня в вас живет, то уж лучше молчи, не говори ничего о себе: «Я – такая плохая – этакая…».

Старец Сергий Шевич

Читая о парижском старце Сергии, духовнике Владимира Лосского и Николая Бердяева, всегда замечаешь, как драгоценно в мире сердце, внимательное к другим людям. Старец умел делать то, ради чего существует священство и искусство – открыть людям мир как хороший и добрый, как лежащий в руке Господней, а это значило, что у Бога для всех нас подготовлены только любовь и радость и никогда не бывает плохого конца. Жан-Клод Ларше вспоминает о старце Сергии: «Многие, часто известные, представители русской интеллигенции, порой тайно исповедовавшие православие писатели, поэты, художники, философы, историки, кинематографисты и театральные режиссеры, находившиеся во Франции в эмиграции или по профессиональной необходимости, вплоть до начала его тяжелой болезни приезжали к нему побеседовать или поисповедоваться».

Что они, эти философы и поэты, находили в старце? Они находили Бога, Которому было дело до их жизни и Который, как оказывалось, всегда был рядом, даже когда люди были далеко от Него. Вот почему все посетители уходили от старца утешенными, часто впервые видя, что Господь постоянно был и будет на их стороне, а значит, и тебя лично в каждой твоей истории ждет настоящий счастливый конец...

Старец Сергий в Париже

Постепенность возрастания свойственна всем людям Божьим. Вначале Сергий Шевич посещал кружок, куда ходили читать и слушать лекции самые известные деятели культуры Парижа и эмиграции, а когда он стал старцем – весь этот цвет интеллигенции приходил к нему: и чтоб согреться через него Богом, и потому, что старец помогал им взглянуть на культуру и творчество тем небесным взглядом, который даёт верность восприятия, так как приобщает нас к Божией мудрости.

Сергий Шевич о вере

Старец Сергий Шевич, принимая западных интеллигентов, учил их совсем иному, не рационалистическому, восприятию веры, ведь для западного человека вера – это принятие умом исторических фактов, говорящих о реальности Бога. А духовная традиция православия говорит, что вера – духовное состояние ощущения Бога и жизни Им. Потому и заповеди старец понимал как данные Господом средства преображения и стяжания Духа. А в ту меру, в которую стяжаем благодать, мы и ощущаем Бога, то есть веруем в Него.

Встреча

Одна моя знакомая девушка иконописец ещё до воцерковления выставляла свои картины (а тогда она была художником) в Лондоне. Пробыв в Англии несколько месяцев, она однажды решила зайти в православный храм, где в тот день проповедовал Антоний Сурожский. Ещё далёкая от Церкви, услышав его, девушка вдруг поняла, что в мире вправду существуют святость и то измерение бытия, которое именуют Небом. Оно кажется таким далёким, пока человек не касается в своей жизни подлинности и полноты.

***

Рядом со старцем, подвижником человек попадает в атмосферу сбывшейся сказки, преображенной реальности и часто впервые воспринимает мир как место особого присутствия Божьего, где зло, несмотря на мощь, призрачно, а добро, невзирая на внешнюю слабость, реально и торжественно, оно же вручает добрым заслуженный счастливый конец.

Учитель глубины

Старцы учат людей подлинной свободе. Это не свобода беззакония, ты выражаешь любовь так, как соприродно только тебе, потому что твоя жизнь есть единственный такой цветок перед Богом. Эта свобода веселит ищущих подлинности, но она же и ужасает людей формы. Так, от старца Сергия Шевича многие уходили к строгим священникам именно оттого, что он учил людей быть собой перед Богом, а не заслоняться от реальности встречи правилами, которые должны этой встрече с Небом служить. Старцы учат подлинности, хотя людям это часто совсем не привычно, ведь Дух Святой бесконечно разнообразен во всём, что живится Им.
Как-то моя студентка, добрая девушка, приехала к  схиархимандриту Гавриилу Стародубу. Тот, узнав, что она из другого города, попросил её подкрепиться в храмовой трапезной, зайти в церковь (чтобы настроить себя на глубину в разговоре) и только потом посетить его келью для беседы.

– Как же я зайду в храм? – удивилась студентка. – Ведь я же без платка!
– Ничего страшного, – улыбнулся ей старец, – у Марии Египетской вообще одежды не было...

Мудрость старца Дионисия Каламбокаса

Старец помогает каждому человеку расти так, как этот человек был задуман Богом. Старец не старается сделать из шахтёра балерину, а из поэтессы домохозяйку, но учит каждого умножать красоту и свет соприродным душе образом.

Так, когда я приехал к старцу Дионисию Каламбокасу в Грецию, то был поражен необыкновенным тактом, с которым монахи отнеслись к тому, что я – писатель. Стоило мне сказать, что я должен записать дорожные впечатления, как тотчас были предоставлены все условия для этого. В ту ночь в горном монастыре специально для меня иноки не закрыли трапезную, чтобы я мог не только записать всё произошедшее за день, но и кушать, если проголодаюсь.

Наутро никто и не думал будить меня и других гостей на службу – здесь считается, что каждый сам решает, идти ему в храм в этот день или нет. Быть может, у гостя настроение побродить по горным дорогам, помолиться самому или готовиться к встрече со старцем… Никто не посмеет нарушить покой и мысли пришедших, этот такт монахов совершенно потрясает, и ты думаешь – каков же тогда сам старец Дионисий?

О встрече со старцем можно говорить очень много, ведь этот человек делает реальным тот духовный мир и красоту благодати, о которых многие только слышали и читали. Старец Дионисий был необыкновенно внимателен к написанным мною книгам (которые я ему привёз). Он разглядывал их, знакомился с содержанием, просил зачитать отрывки… Говорил светлые слова и дал несколько прекрасных советов относительно оформления. Его материнская внимательность к моему творчеству потрясала и вдохновляла. Он был рядом, и он был всем для каждого из пришедших. Следом за мной старец принимал известного русского доктора, потом маму, волновавшуюся о сыне, некого юношу и монаха, и для каждого у него находились такие слова, которые Бог хотел через Своего подвижника сказать именно этому человеку, чтобы жизнь для каждого открылась не страданием во тьме, а литургическим ликованием и радостью, ведь для их восприятия и умножения мы и приведены в бытие.

***

Один священник из Европы, духовный сын святого Иоанна Сан-Францисского, говорил после смерти святого Иоанна:

– Больше у меня никогда не будет такого духовника, который мог среди ночи позвонить мне из США в Европу и сказать: «Теперь ложись спать... То, о чём ты сейчас молился, получишь…»

***

Ольга Данченкова, университетский преподаватель литературы, как-то сказала о старце Дионисии Каламбокасе (что применимо и ко всем другим старцам): «Вокруг старца все расцветает! Даже пространство вокруг человека, который только подумает о старце».

Старец Иларион

Старец Иларион (Михаил) из кельи святого Харлампия Нового Скита, ученик святого Иосифа Исихаста приезжал выступать на фестиваль «Братья» в 2017 году. У него светлое лицо, как на портретах святого Иосифа Оптинского. Когда старец читал лекцию, все чувствительные люди плакали и не могли сдержать слёз. Вокруг него распространялось чувство единения и веры в то, что Господь пришел, чтобы все были вместе, прощали, ценили неповторимость другого и были родными.

Он был как несущий солнце внутри.

После лекции старец принимал всех, кто хотел поговорить с ним. Мы с супругой Олечкой подходили к нему дважды, первый раз – когда он общался с людьми прямо на поле.

Какая-то девушка спросила старца Илариона:

– В чём моё предназначение?

Он ответил:

– Как тебя зовут? Юля? Ты – Юля, ты – личность, такой, как ты, больше нет и никогда не будет. В этом твоё назначение!

Иосиф Исихаст и его ученики

15 августа 1959 года родился афонский подвижник и старец Иосиф Исихаст. Если нужно объяснить, кто такой старец, то легче всего сказать: тот, кто раскрывает другим жизнь как сказку. Так, один из духовных детей Иосифа, старец Ефрем Филофейский и Аризонский, вспоминал как бы в третьем лице о себе, что однажды в молитве ощутил мир таким, каков он есть – лучащимся красотой, хорошестью, мудростью, где всё вокруг пело и благодарило Бога: «Он осознал, почувствовал язык, которым творение славословило Творца. Глаза этого брата, как душевные, так и телесные, открылись настолько, что он стал видеть всё совершенно иначе… Всё, что он слышал, было каким-то странным, связанным со сверхъестественным. Поющие птички, распустившиеся цветы, цветущие и благоухающие деревья, солнце, сияющий день – все они говорили о славе Божией. Брат видел это как если бы видел рай… Как животное царство, так и растительное говорили о славе, о величии, о красоте и великолепии Бога. Брат удивлялся, изумлялся, но не мог говорить. Глаза источали слёзы – не из-за грехов, а из-за красоты Божией». Но ведь это и есть сказка в полной мере, когда ты вдруг касаешься красоты и тебе открывается, что, как говорил Иустин Сербский: «По своей Божественной, логосной сути жизнь есть рай».

Артем Перлик