Беседа с учеником старца Софрония, или Почему афонский старец покинул Святую Гору

Гостинник поставил на круглый стол у камина бутылку минеральной воды и четыре чашечки кофе. А когда он был допит и во рту у Антона исчез последний кубик рахат-лукума, в круглую гостиную вошел, наконец, невысокий пожилой монах, лет семидесяти, с широкой седой бородой, и поздоровался с нами по-русски. Это и был отец Ириней, ученик старца Софрония (Сахарова).

Монастырь Каракал. Афон

Когда-то и сам блаженный отец Софроний — истинный делатель Иисусовой молитвы — возрастал духовно на Святой Горе, у ног преподобного Силуана Афонского, о котором, как благодарный ученик, он написал известную теперь во всем мире книгу “Старец Силуан”. Отец Софроний скончался 4 года тому назад в созданном им Иоанно-Предтеченском монастыре недалеко от Лондона в возрасте 97 лет. Вместе с его учеником, отцом Иринеем, мы вышли на длинный балкон, тянущийся вдоль стены архондарика.

Беседа с учеником старца Софрония

— Батюшка, мы все читали замечательную книгу отца Софрония о его старце. Но, как свидетельствуют те, кто лично его знал, а также книги, написанные отцом Софронием, он и сам со временем стал духоносным старцем. Когда же мы узнали от схимонаха Космы из Кавсокаливского скита, что вы лично были с ним знакомы, — нам очень захотелось не только увидеть вас, но и побеседовать.

— Ах, вот оно что! Значит, это отец Косма посоветовал вам поговорить со мной? Как же, помню. Мы с ним одно время, лет десять тому назад, вместе жили в монастыре Ксиропотам.

— Можете ли вы, отче, припомнить — какое событие вашей жизни было наиболее ярким и определяющим?

Старец закрыл глаза, ненадолго задумался и, наконец, ответил:

— Пожалуй, таким событием было знакомство с отцом Софронием. Тогда, в 1946 году, по каким-то делам Андреевского скита отец Софроний приехал в Афины. (Незадолго до этого он ушел из монастыря Святого Павла и жил в Андреевском скиту, где еще подвизалось человек сорок русских монахов). А я в то время был студентом Афинского университета. После того как мои родители познакомились с отцом Софронием в афинском русском приходе (там, кстати, сейчас немало прихожан греков, и священником — грек из России), отец Софроний стал бывать в нашем доме. Вот так я с ним и познакомился. Думаю, что если бы я не встретил его, то не стал бы монахом.

— Но каким образом вы оказались студентом Афинского университета? Ведь ваши корни — в России?

— Мои родители, действительно, родом из России. Мама — русская, из Ставрополья, а папа — из Бессарабии, это в Молдавии, но можно сказать, что он был обрусевший молдаванин. Отец лучше говорил на русском языке с русскими, чем с румынами по-румынски. Он был царским офицером, кажется, поручиком или подпоручиком. Когда Белая армия отступала, мой отец был ранен в обе ноги выше колена, а затем эвакуирован в Грецию. Там я и родился. Мне было легко учиться и в греческой школе, и в университете, потому что у меня с детства было два родных языка: русский и греческий.

— Ну, а что было после вашей первой встречи с отцом Софронием? Когда вы вновь встретились?

— Вскоре после нашего знакомства отец Софроний вернулся обратно на Святую Гору, а на следующий, 1947 год, вновь приехал в Афины. Он собирался во Францию, чтобы издать книгу “Старец Силуан” на русском языке. Наверно, Бог вложил ему мысль остановиться у нас в доме, прежде чем уехать в Париж. И пока отец Софроний ждал оформления документов, необходимых для поездки во Францию, он помогал мне писать иконы. Именно тогда отец Софроний предложил мне поехать с ним, чтобы я мог попытаться поступить в Свято-Сергиевский богословский институт. Я, конечно, очень хотел отправиться туда на учебу. В то время в Свято-Сергиевском институте можно было возрасти и духовно, и интеллектуально. Всем русским беженцам было хорошо известно, что выпускники института — интеллигентные и благочестивые люди. Конечно же, я согласился. Мои родители лично знали ректора института, покойного ныне епископа Кассиана (Безобразова), а также профессора отца Георгия Флоровского и, может быть поэтому, решились отпустить меня, хотя я был единственным сыном в семье. Отец Софроний уехал в Париж летом 1947 года и передал ректору мое прошение. Мне же удалось приехать только зимой — долго пришлось ожидать визу, потому что я не был греческим подданным. Мои родители, как и многие другие русские беженцы, имели так называемые н!ансеновские паспорта, а с этими паспортами было трудно попасть в другую страну. Несколько месяцев я ждал разрешения на выезд во Францию. Но несмотря ни на что, богословское образование в результате было мною получено.

Монастырь Каракал. Афон

Почему отец Софроний покинул Афон

— Могли бы вы, отче, рассказать что-нибудь о жизни отца Софрония на Афоне? — попросили мы продолжить свой рассказ отца Иринея. Старец снова закрыл глаза, подняв вверх голову. Он что-то вспоминал, а может быть, снова переживал события своей молодости, как бы перелистывая год за годом листы книги, где вписаны ушедшие в вечность жизни людей, которых давно уже нет с нами.

— После смерти своего старца, — продолжал свой рассказ отец Ириней, — ныне уже прославленного преподобного Силуана, отец Софроний, тогда еще иеродиакон, получил благословение игумена и духовника Свято-Пантелеимоновской обители на отшельничество в пустынных скалах Карули. Там, кстати, до сих пор еще сохранилась его маленькая келья. В ней он и прожил, если не ошибаюсь, два года — с 1939 по 1941. Сейчас там один серб живет. А в начале 1941 года ему предложили стать священником и духовником греческого монастыря Святого Павла. Это был первый случай, когда греки пригласили русского в качестве духовника! В феврале 41-го он был возведен в иеромонахи, а на следующий год по особому чину отец Софроний был поставлен духовником для окормления братии. Есть такой специальный краткий чин с особой молитвой, который совершается епископом для поставления духовника.

Итак, в 1941 году отец Софроний перешел в обитель Святого Павла. Впоследствии, уже будучи духовником, он решил поселиться в уединении и около трех лет прожил в пещерке-каливе Святой Троицы высоко над морем, недалеко от Свято-Павловского монастыря по направлению к Новому скиту. Оттуда он приходил в монастырь для исповеди монахов, а иногда братья ходили на откровение помыслов к нему в каливу Святой Троицы. Он был большой подвижник, постник и молитвенник, но слабенький здоровьем. Во время зимних дождей его пещерку сильно заливало. Случалось, что из воды выступало только его каменное ложе, а все остальное оказывалось под водой. Прожив в таких условиях несколько лет, отец Софроний нажил себе туберкулез. Впоследствии, уже во Франции, он перенес операцию по поводу язвы желудка. Представляете? У него от желудка осталась только одна четвертая часть! И что интересно: при всех этих страшных болезнях он дожил до 97 лет! Кажется, невероятно! Но в этом был особый промысл Божий.

Шла вторая мировая война. Во время немецкой оккупации, в 1941 году, Священный Кинот Святой Горы направил Адольфу Гитлеру письмо с просьбой сохранить монастыри от разрушения. Это общеизвестный факт, который упоминает даже в своем путеводителе по Афону г-н Панаётис Цацанидис. Вскоре на Афон прибыла группа немецких офицеров. Для того чтобы вести с ними переговоры, нужен был монах, знающий немецкий язык, а на Афоне в то время грамотных монахов было очень мало. Но отец Софроний знал несколько европейских языков. Его-то и попросили сопровождать офицеров, чтобы убедить их в необходимости сохранения Святой Горы от разрушения. Своей образованностью, воспитанием и скромностью отец Софроний так поразил немцев, что рапорт, который они подали в ставку Гитлера после посещения Афона, был самым благожелательным. Ответ ставки также был положительным. В результате ни один из монастырей Афона во время оккупации не пострадал и не лишился своего самоуправления. Более того, немецкий гарнизон перекрыл доступ на Афон всем мирянам.

Хуже было во время гражданской войны 1946—1949 годов. Малограмотные и малодуховные монахи-националисты (а скорее всего те, кто стоял за ними) стали распространять слухи о сотрудничестве отца Софрония с немцами. При этом они несправедливо порочили его честное имя. Вот так обычно в жизни и бывает. Вместо благодарности за помощь в сохранении святынь Афона (по просьбе самих же святогорцев) его обвинили в грязном пособничестве оккупантам. Именно эта немилосердная травля и являлась главной, но мало кому известной причиной вынужденного отъезда отца Софрония со Святой Горы. Но, как говорится: “…любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу” (Рим. 8:28). Даже зло! По воле Божией даже оно в конечном итоге приводит праведника к добру. Так случилось и с отцом Софронием. Сначала он вынужден был уйти в Андреевский скит, а затем уехать во Францию.

Но если бы дьявол не изгнал о. Софрония с Афона, неизвестно, смог бы он закончить и издать свою рукопись. Проблематичным было бы тогда и прославление старца Силуана. Вероятно, не было бы написано и множество других его книг, не существовало бы его бесед, которые теперь тщательно собираются и издаются. Не смогли бы обратиться к Православию многие католики, протестанты и даже атеисты, с которыми встретился о. Софроний в Европе и которые под влиянием его благодатной личности оставили свои прежние заблуждения. Многие из них стали потом монахами. Безусловно, не существовало бы тогда и Иоанно-Предтеченского монастыря в Англии, который стал буквально школой Православия для всей Западной Европы. Я прожил с ним в этом монастыре более 20 лет. Тысячи людей разных национальностей, изломанных жизнью и томимых духовной жаждой, приходили в монастырь. Они уходили от отца Софрония уже совсем другими людьми. Многие из них становились православными христианами, принимая крещение.

Не исключаю даже и того, что отец Софроний умер бы от туберкулеза еще на Афоне, как и многие другие святогорские монахи, которые полностью предают себя на волю Божию и исполняют обет — умереть на Святой Горе. Но бесконечно премудрый Господь попустил дьяволу через малоопытных и духовно неграмотных монахов изгнать отца Софрония с Афона, предусматривая через него спасение множества душ, ищущих Бога, но не имеющих истинного пастыря. В результате — после отъезда исцелился телесно и сам отец Софроний, и тысячи людей с его помощью исцелились духовно. Однажды, уже в Англии, отец Софроний сказал мне: “Тем из монахов, кто созрел для самостоятельной духовной деятельности, например, для отшельничества или уединенного богомыслия, соединенного с научной работой, либо для проповедничества и окормления заблудившегося человечества, Бог попускает быть униженными и изгнанными с позором из монастырей. Этим позорным изгнанием Бог сильно смиряет человеческую гордыню для того, чтобы у монаха не появилась греховная мысль, что он достоин уже того, чтобы перейти на более высокий уровень жительства — к отшельничеству или учительству”. Думаю, эти слова можно вполне отнести и к самому отцу Софронию.

Со временем, конечно, клеветнические наветы на старца рассеялись как бы сами собой, и сейчас на Афоне слово о. Софрония является непререкаемым. Если в духовных вопросах возникают здесь какие-то недоумения, а у о. Софрония находят некое мнение на этот счет, то его принимают без обсуждения. До смерти старца в 1993 году многие афонские духовники считали необходимым советоваться с ним. Ему писали или звонили по телефону. В 1965 году я приехал из Англии на Афон и 18 месяцев, до середины 1967 года, жил в монастыре Святого Павла, где он когда-то был духовником. Там я убедился, что отца Софрония помнят и уважают старые монахи, которые служили с ним или окормлялись у него в те годы.

Отрывок из книги Игумена N

"Сокровенный Афон"

Социальные комментарии Cackle