Прва грешка је када човек, у суштини, третира свеце као паганске идоле. И долази у православну цркву, као што је паганин долазио да се поклони идолу.

В чем суть языческого мышления? Язычник зачастую материалист. Он заточил свое сознание на приобретение определенных материальных благ. Бог ему не нужен. Ему требуется определенная материальная или финансовая ценность, которая для него важна и для добывания которой он пойдет на многое. В том числе и на молитву в православном храме.

Вспоминается просмотренный мною документальный фильм про рыбаков и охотников из одной страны. Там был момент, где очень четко видно, как рождается языческая религия. Эти рыбаки очень зависят от рыболовства. На сегодняшний день это их основное пропитание. А рыболовство зависит от «поведения» реки, её разливов, приливов и отливов и пр. В кадре мужчина (это уже было XXI столетие) подходит к реке, что-то ей шепчет, гладит реку, совершает какие-то обряды. А потом принимается за рыбалку. По всему видно, что он относится к реке как божеству. Как древние египтяне к Нилу, от которого они зависели.

Т. е. языческие божки – это во многом символы «обожествленной» природы. Падение язычества и заключается в том, что утрачена вера в Единого Бога – Источника жизни и Единственного Раздаятеля всех благ, и духовных, и материальных. Забыт путь к Нему. А человек сосредоточен лишь на материальном и на удовлетворении собственных потребностей, крепко сплетенных со страстями, похотями да грехами.

Отсюда, кстати говоря, и чрезмерное обрядовое благочестие среди некоторых прихожан наших храмов. А также суеверное фантазирование, уводящее в сторону от православия. То, о чем говорил святой первоверховный апостол Павел: «Негодных же и бабьих басен отвращайся, а упражняй себя в благочестии» (1 Тим. 4:7). Святой апостол довольно резок в своем суждении. Он употребляет эпитет «негодные» по отношении к бабьим басням.

Почему? Как уже было сказано выше, язычник часто материалист по своей сути. Поэтому ему нужен для его извращенного понимания духовного мира материальный обряд. Здесь возникает магия. Магический обряд, который строго арифметичен и геометричен. И малейшее отклонение от обряда воспринималось как его недействительность. Такое язычески-магическое мышление было свойственно древнему славянину. И, к сожалению, мы его унаследовали и сейчас от своих предков как некую ментальную предрасположенность к этому греху, с которой нужно бороться.

На мой взгляд, такой материальный язычески-магический взгляд на вещи был главной движущей силой раскола, который случился в Церкви в XVII столетии. Какая разница между старообрядцем и православным? В сущности, никакой. Ядро православия – догматика не повреждена. Разница лишь в отношении к материальной обрядовой стороне. Но в глазах старообрядца двоеперстие и старые неисправленные книги от фактических ошибок были истинны, а троеперстие невозможно принять. Хотя, в сущности, и двоеперстие, и троеперстие выражает одну и ту же символику Триединого Божества, только разными пальцами.

И вот часто человек такого примерно склада заходит в храм, чтобы помолиться следующим образом. Святому Николаю – о путешествующих, Пресвятой Богородице – о детях, святому великомученику и целителю Пантелеимону – о здоровье.

Визуально таких людей в храме выдает то, что им словно бы не нужен алтарь. Они не обращают на него внимания. Он не есть их целью. Они четко приходят к конкретной иконе со своим прошением. И, помолившись, иногда заказав священнику молебен, уходят. Их не интересует разговор с Богом. Их интересует выполнение конкретного своего прошения.

Почему-то тех людей, которые приходят в храм к Богу, сразу видно. Их душа, что ли, сквозит сквозь распахнутые глаза. И они пришли в церковь, чтобы приобщиться к святости Творца. Одним из внешних выражений таких людей является то, что они длительное время находятся в храме. Могут просто постоять или посидеть. Им нравится находиться в Доме Божием, ощущать на себе и в себе Его присутствие, приобщаться к Нему.

Люди же, пришедшие в храм из-за конкретной проблемы, ходят по храму, как по супермаркету. Поставил здесь свечу, передвинулся к следующей иконе и пр.

Я не говорю, что это не нужно. Конечно, нужно. Но в первую очередь надо совершить главное – встретиться с Богом.

Есть интересная мысль у святителя Игнатия (Брянчанинова): «Молитва, как беседа с Богом, сама собою – высокое благо, часто гораздо большее того, которого просит человек, – и милосердый Бог, не исполняя прошения, оставляет просителя при его молитве, чтоб он не потерял ее, не оставил это высшее благо, когда получит просимое благо, гораздо меньшее».

Поэтому нужно всегда помнить, что святой не божество, отвечающее за определенную стихию, и отрасль раздаяния материальных благ. Святой человек или Ангел – это в первую очередь проводник Божественной благодати и любви Отца, Сына и Святого Духа. Поэтому часто святых называют угодниками Божиими. Они угодили Богу своей жизнью, и Господь их, как некие сосуды, щедро наполнил Своею благодатью, изливающейся, в том числе и через святых, в мир.

Именно поэтому в православной иконографии есть один из главных законов – образ каждого святого христоцентричен. Главное действующее лицо на иконе даже не святой, но Бог, Который сияет сквозь него.

И главная задача в храме – понять не то, чего хочешь ты, но то, что от тебя хочет Бог. Потому что твое желание не обязательно может пойти тебе на пользу, а Божья воля всегда действует для твоего спасения.

Протоиерей Андрей Чиженко