Об этом статья Аристотеля Папаниколау1 «Orthodoxy, Post-Modernity, and Ecumenism: The Difference that Divine-Human Communion Makes» (Фордэмский университет). Перевел специально для PravLife священник Андрей Ухтомский.

Православие и постмодернизм

Будучи студентом чикагского университета, я слушал лекции Дэвида Трейси2 о постмодернизме. В одном из перерывов он сказал мне (перефразирую): «Знаете, Аристотель, православные имеют определенное преимущество — они не пережили хорошо известную на Западе цепь событий: Реформацию, Контрреформацию, Просвещение, Романтизм, Модернизм, Постмодернизм. Поэтому они (православные), имея традицию, имеют и преимущество знания, наподобие “размышления как традиции”». Пока я был в Чикаго и присутствовал на лекциях Дэвида Трейси, задумывался над этими и многими другими вещами, сказанными им; однако Дэвид Трэйси, как всегда, так и в этот раз, в одной фразе дал ключ к пониманию места Православия в той культурной среде, которую сейчас называют Постмодернизм.

Православие и постмодернизм

В этом эссе я изложу свое понимание «размышления как традиции» Дэвида Трэйси, исходя из чего я постараюсь дать православный ответ на такое явление, как Постмодернизм. Я начну c краткого и структурированного изложения современного Православного богословия, которое покажет исключительное единомыслие касательно реальности Богочеловеческого общения в богословии. Православие, по сути, является традицией размышления о реальности Богочеловеческого общения, явленного в личности Иисуса Христа. Именно эта (двойственная, Богочеловеческая — прим. пер. А. У.) сторона традиции позволит дат православный ответ на главные вопросы современности, без помощи Постмодернизма, и сделает исключительный, наиболее существенный вклад (какой только может внести Православие) в экуменический диалог.

Постколониальный контекст

К концу долгого господства Византийской империи, падение Константинополя в 1453 г. заставило замолчать долгую и живую интеллектуальную традицию на православном Востоке, последним известным богословом которой был св. Григорий Палама (1296–1359). Это произошло за 400 лет до возрождения в России, выразившегося в создании по всей России духовных школ (intellectual academies) Русской Православной Церкви.

Я говорю о современном Православном богословии, употребляя термин «возрождение», потому что об этом часто забывают, в связи с порабощением (с XIII в.) большей части православного мира монголами, Османской империей и коммунистическим режимом. Современное Православное богословие — это постколониальная попытка отбросить «реальную историю» порабощения, чтобы, используя свое прошлое, возродить интеллектуальную традицию, которая даст ответы на вопросы современности.

Обычные «выпады» в адрес Православия — это явные проявления этого забвения: мистика запахов и колокольного звона христианства; безнадежный доминирующий мужской, патриархальный и иерархический след христианского мира, который сегодня подвергнут суровой богословской критике; сообщество, которое отказывается соприкасаться с современностью в своем упрямом следовании древним богословским формулам.

Наиболее трудным является обвинение Православия в том, что оно никогда не противостояло современности, из чего следует очевидный вопрос: как православные могли быть вовлечены в современный ход событий, если им воспрещала Османская империя? Верно то, что Османская империя не оккупировали Россию, но общее представление о том, что российское развитие отставало на шаг от остальной части Европы, никогда не учитывает постколониальные последствия почти двухсотлетней монгольской оккупации России.

Более 400 лет, вплоть до первого десятилетия ХХ в. большая часть православного мира находилась под Османским турецким игом. Вселенский Патриархат в Константинополе по сей день все еще страдает от нарушений его религиозной свободы турецким правительством. Забвение этого факта большей частью христианского мира усилено смелостью некоторых ученых, описывающих Османскую империю как толерантную 4.

«Толерантность» — это даже не то слово, которое употребила бы моя бабушка, вспоминая жестокое обращение покидавших ее деревню осман, когда ей было девять лет. Фактически консервативное православное богословие в России (начала XIX в.) и в Греции (до 1960-х гг.) подражало протестантским и католическим догматическим руководствам и может иметь смысл только тогда, когда его рассматривают через призму постколониального контекста. Вскоре после освобождения консервативные православные страны в течение большей части ХХ в. страдали от коммунистической тирании.

Каждый, кто перенес насилие — расовое, половое, этническое, кто перенес различные виды домашнего насилия, знает: тень угнетателя остается и после освобождения, и необходимо достаточное количество времени, чтобы воссоздать хоть какое-то чувство подлинной самобытности. Православному богословию, как я покажу, нелегко вписаться в традиционный западный домодерный, модернистский и постмодернистский исторический контекст, поскольку это — постколониальная попытка восстановить затемненную гнетом традицию, одновременно пытаясь восстановить эту традицию перед лицом современных вопросов.

В такой постколониальной ситуации Православие занимает необычное среднее положение: зачастую оно определяется как подобное христианству общество с мужским доминированием в обсуждении богословия, что является неуместным, а возможно, и опасным. Все же, многие либеральные богословы наших дней, тщательно анализируя современное православное богословие, показывают подобное противостояние традиционным западным формам богословия, прежде всего, интеллектуализации богословия.

Как большая часть сегодняшнего либерального богословия, современное православное богословие подчеркивает роль «опыта», особенно опыта соединения с Богом. Поразительная близость между современным православным богословием, латинским и латиноамериканским богословием в отношении понятия о личности и связи между присутствием, символом и таинством. Это станет очевидным, если вы сравните книги Роберта Гоизуэта «Идем с Иисусом»5 («Caminemos con Jesus») и «Общение и Инаковость» Иоанна Зизиуласа.

Место православия в постмодернистском мире не столь очевидно, как могло бы показаться. Бесспорно одно: современное православное богословие может быть правильно понято, если принять во внимание постколониализм Православия.