Часто слышу упрек: вы тут церкви строите и купола золотите, а надо заниматься душами людей!

Ну, то есть надо ходить проповедовать на улицах, в больницах больных проведывать, по школам там, в ночлежки к бездомным...
Не поспоришь – надо! Очень надо.

Но, видать, так устроен человек, что ему нужен не просто «духовный хлеб», а и приличное место, где он будет воспринят – храм, требуется архитектурная доминанта, важно «место обитания Бога».

Вот агностики говорят: «Главное, чтобы бог был в душе, а какой бог – не имеет значения, и как служить богу тоже не стоит заморачиваться, из этого всего не надо делать религию, потому что религия лишает человека свободы».

Когда мне пришлось стать настоятелем православной общины в городском микрорайончике, то службы совершались в малом приспособленном помещении без внешних признаков храма. Люди приходили, были и певчие, нашлись чтецы и пономари. Можно было бы на этом успокоиться. Денег на стройку не было, да и городские власти не позволяли строить. Но приходили жильцы этого микрорайона со своими потребностями, нестроениями. На них и сосредоточил свое внимание.

Помню, что решил помиссионерствовать  со святой водой на дни Крещения Господня. Стал ходить по домам. Звонил в квартиру, многие открывали и принимали батюшку, который окроплял квартиру, а денег за это не брал. Бывало, приглашали посидеть за чаем, говорили, знакомились. Выявлял тяжело больных, предлагал Исповедь, Причастие. Люди откликались, соглашались на то, чтобы их больные прилучались к опеке Церкви.

Находились и те, кто грубо закрывал двери передо мною без объяснений. Но таких было очень мало. В основном люди интересовались беседами со священником. Потому ожидал «буйных всходов».

Но, увы, народ в церковь не повалил!

На Пасху повесил объявления на подъездах, что буду во дворах благословлять куличи, яйца. Надеялся с людьми поговорить о самом празднике, привнести радость… Вышли только немощные и самые ленивые. А остальные поехали в знатные храмы и монастыри со своими корзинками. Потому беседы хоть и состоялись, но были вялыми, и люди всем своим видом показывали, что им не до рассказов: мол, делай свое дело – кропи!

Беседовал летом в парке на скамеечках. Это было еще менее эффективно. Люди выходили посидеть, отдохнуть, с детьми повозиться, со знакомыми пообщаться или просто помолчать с природой. А я хочешь не хочешь, а навязывался со своими разговорами, которые вынуждали думать о «тяжелом». Потому заметил, что даже раздражать стал, как иеговист (некоторые даже так обо мне думали!).

И это невольно вернуло к мысли о религии. Человек по сути своей религиозен. Ему нужны конкретные знания о Боге, ему важно знать, как общаться с Творцом, как можно Ему угодить. Это естественная потребность человека, заложенная в него еще в раю.

Первые дети первых людей чем отличались? Религиозным действием- жертвоприношением. Они из-за родителей изгнаны из Эдема. Казалось бы, точка. Но при этом ищут возможность служения Богу и совершают посильное, но жертвенное действие.

Многие упрекают: зачем в церкви установлены цены? Согласен. Мне они тоже не по нутру. Но их требуют сами же люди, посещающие храм. Хотят конкретики. Спрашивают даже, почем Причастие!!! И успокаиваются только, если прямо скажешь: «Бесплатно!»

Люди религиозны. Посмотрите, сколько создано ритуалов в человеческом обществе! Они «живут» в семье, ими заполнен быт каждого человека. 

Против них время от времени выступают те, кто потом создает новые ритуалы, или переносит старые на новые даты, или перелицовывает прежние, выдавая за новые. Традиции и символические условности живут в человеческой потребности как чувство красоты, как геометрические формы, как чувство справедливости.

Они не совершенны, но необходимы.

Потому, когда мы все же соорудили храм больших размеров и с куполами- крестами, я осознал всю полноту миссионерства именно в этом деянии. Ведь сразу в разы прихожан стало больше, люди без зазываний стали ходить в храм и на службы, и во внебогослужебное время. И детей добавилось, им стало интересно в этом «особом» помещении, не похожем на другие.

Более того, болящие, которые умирали дома, стали желать побывать именно в храме. И из последних сил начали стремиться к Причастию в церкви, а не просто в остывающей постели. А тут уже их посильно окружали вниманием, давали понять, что они живые для нас, верующих во Христа, что нужны.

Сюда, в храм, как к маяку стали стекаться страждущие, неимущие.

Уже не было нужды ходить по квартирам. Люди сами увидели, куда им идти – Крест на куполе стал ориентиром.

Когда появились колокола, некоторые жильцы близлежащих домов выражали свое неудовольствие. И невольно закралось сомнение: стоило ли тратиться? Теперь только с людьми переругаемся, потеряем авторитет, а с ним и прихожан…

Но когда улеглись страсти возмущений нескольких человек, обнаружилось, что абсолютному большинству колокола на церковной колокольне приятны и они тоже служат делу миссионерства. Не зря ведь мусульмане и советская власть так активно запрещали колокольный звон!

К началу богослужения приходили с детьми под колокольню послушать краткие звоны. Колокола стали символом жизни будничного микрорайона, озвучивают праздничность.

Ритуальность тех или иных богослужебных действий создавалась веками. Она входит в человеческую жизнь; атеистам и агностикам приходится с ней бороться. Они же вынуждены создавать другие ритуалы.

Меня, например, позабавило, что в Великобритании возникла Церковь атеистов! И собираются они в брошенном англиканском храме. Знаете, чем они там занимаются? Под гитару поют славления природе и мудрому материальному миру, а потом произносят проповеди-доклады на тему отрицания Бога.

Если вас упрекают во внешнем проявлении христианства, послушайте эти упреки с покаянным чувством. Да, есть за что критиковать. Мы действительно много занимаемся внешним. Да, нужно больше уделять внутреннему. И правда, надо прежде всего созидать внутреннего христианина.

Но я в корне не согласен, что при этом не надо строить храмы, что их не нужно украшать, что не следует заботиться о стройном церковном пении и опрятном хорошем богослужебном облачении, о богослужебных сосудах. Опыт Церкви показал, что миссионерство имеет много различных подходов, оно не однобоко. И все эти подходы приемлемы, все хороши в тех или иных условиях.

Алмаз прекрасен своими гранями, которые создают игру света. Гармония этого свечения подчинена определенным законам, и они есть у Церкви. К ним надо прислушиваться, их надо придерживаться, дорожить церковным опытом и только так созидать.

А критики будут во все времена. И в большей своей части они похожи.

В VI веке не критиковали пышные богослужения? Но богослужение перешагнуло VI век и стало еще более богатым. В VII веке не отрекались от церковного изобразительного искусства? Но и оно живет с еще большей выразительностью! Во все времена подвергалось критике духовенство за строительство храмов и монастырских помещений, за богослужебные облачения и сосуды. Всегда церковники встречали огонь нападок за «торговлю в храме» и за то, что брали деньги за требы, и постоянно оправдывались, что больше жить и кормить семью не за что. Вспомните, сколько было написано памфлетов о епископах, разъезжающих на богатых многоконных колесницах, о драгоценных окладах икон и золотых церковных сосудах вместо помощи нищим и болящим…

Все это необходимо исправлять и подвергать разумному переосмыслению на пользу делу. Не всегда блеск золота на священном предмете бывает уместен. Не все храмы должны блистать изящным мрамором и драгоценностями. Но не стоит и спешить ломать, разорять в угоду требованиям мира. Все, что мы делаем, должно совершаться с искренностью во славу Божью.

Эта искренность и будет более всего понятна людям и Творцу. Этим и объясняется жертва Авеля, которую можно было бы употребить в праздничную пищу для удовольствия плоти, но он приносит ее Богу. И Христос похвалил не рвение Иуды продать и раздать нищим, а безрассудную трату средств женщиной, излившей драгоценное миро на главу Господа (Ин. 12:1–9).

Во всем должна быть разумность и определенный такт. И для делающего, и для критикующего. Ибо и в критике Церковного сообщества ничего нового нет, она тоже по большему счету ритуальна.

Архимандрит Алипий (Светличный)