О героизме современных мужчин – Денис Васильев.

В 1944 году стало очевидно: Отечественная война, унесшая десятки миллионов жизней, закончится и нужно жить дальше. Строить мир заново можно, но кому строить и для кого? Тогда наше государство приняло ряд мер. Многодетным женщинам стали присваивать звание «Мать-героиня», вручать орден и назначать социальное обеспечение.

Вопрос о героизме отца ребром не ставили. В то время героизмом для мужчин считали трудовые и военные подвиги, а отцы, вернувшиеся с войны, были сокровищем, без всяких званий.

Прошло более полувека, и теперь участие отца в жизни ребёнка находится в пристальном фокусе украинского общества. Педагоги и чиновники, психологи и богословы всё чаще усматривают важность наличия полной семьи для воспитания личности. Реклама стирального порошка редко обходится без отца семейства, излучающего счастье в присутствии жены и детей, одетых во всё белое. Зубная паста 24/7 оберегает белые зубы мужчины, приторно счастливого на семейном фото, сделанном почему-то в кабинете стоматолога. При постоянно растущем количестве разводов общество на бис вызывает на сцену жизни отцов. Об образе этого стереотипного идеала разговор отдельный, но потребность современной культуры в отце торчит, как шило в мешке, из пословицы.

Мы с женой воспитываем двоих сыновей. Теперь ясно, что стать отцом внезапно нельзя. Бывают случаи, когда кажется, что это так, но это не так.

Мы не планировали детей. Хотели. Вернее, хотела она, я был не против. Говорил: «Конечно, скорее бы!», а когда понял, что переживаю на самом деле, спросил у многодетного священника об этом. Мол, вдруг со мной что-то не так. Отец Георгий сказал: «Это нормально. Я захотел отцовства, когда старшему сыну исполнилось девятнадцать. Тогда я перестал ‟спасать мир”, исправлять ‟тысячелетнюю непросвещённость Руси” и жить верой в собственное мессианство.

Мы с детьми ходим в лес, обсуждаем кино, книги, их жизнь. Вместе молимся по вечерам. Теперь я хочу отцовства не выдуманного, а моего. Так что всему своё время».

Не помню, что я тогда понял, но картина точно стала ясней.

Шесть лет назад у нас один за другим родились сыновья. Тогда отцовство переживалось иначе, чем сейчас. Не героизмом или работой. Странно было бы работать отцом или совершать подвиг по расписанию. Это просто жизнь, и приложенные усилия не только стоят того, они уже награда. Отвечая на детские вопросы, самому приходится многое понять. Сегодня наличие детей ощущается только началом. Я вырастаю в отцовстве с взрослением детей, присутствуя в их жизни. Это не значит, что я становлюсь лучше. Жизнь – чаще работа над ошибками, а уже после радость побед. Ждать от себя идеала и страдать, что так не выходит, уже почти пройденный этап.

Сегодня для меня в словосочетании «быть отцом» время упорно ставит ударение над словом «быть».

Часто расхожее утверждение «Лучше никакого отца, чем такой…» в беседах о разводе звучит как оправдание и забота о ребёнке. Для церковного сознания в разводе больше трагедии, чем вины для оправданий. Поэтому аргумент этот часто надуманный. Да и обвинителем себя чаще всего выступает сам человек. 

Чин повторного венчания говорит больше о заботе Церкви помочь преуспеть в любви, чем о бичевании за грехи. Трагедия развода – это крушение отношений двоих, и пословица формулирует это как «чужие потёмки». Сейчас не об этом, а больше о том, что происходит после. Отцы покидают семью.

В полных семьях дистанция между отцом и детьми тоже может быть пропастью. Далёкие заработки, отрешённость в контакте с ребёнком, даже плохие слова об отце – уничтожение его достоинства в глазах детей.

Способы «не быть отцом» – частности, не отменяющие факта. Они, конечно, не из злого умысла, а потому, что так сложились обстоятельства. Не встречал ещё родителей, которые рассуждали бы о том, как лучше ранить детей.

Сегодня статистика динамики разводов в стране говорит о новой «войне», с которой всё больше отцов не возвращаются. Этот незаметный вроде бы не политический фактор формирует сейчас несколько поколений и лицо общества на многие годы вперёд.

Не хочется нагнетать панику, жизнь сложнее любой статьи. Отчим, приёмный отец, а иногда дедушка могут стать мужской фигурой для формирования личности ребёнка. Праведный Иосиф Обручник был отчимом Христа, спасшим Его от Ирода и водившим в храм на Пасху.

В своей книге «Быть отцом» священник и психотерапевт Игорь Старынин пишет:

«Первый и основной принцип – отцовство формирует отец. Второй следует из первого – здоровое отцовство формирует отец, как зрелая личность. Поэтому быть отцом – это еще и работать над своим личностным и духовным ростом». Автор говорит о рождении ребёнка: «Для многих этот день – счастливый конец их ожиданий, но на самом деле – начало отцовского пути. Вот так и получается, сын – начало отца».

Когда Христос говорит о Боге, он называет Его Отцом Небесным. Ветхозаветный мир не знал такой близости. Новозаветный мир в неё призван, и само звание отца освящается. Теперь мир услышал, что Бог не Благодетель избранных, а Отец всех живущих, живших и тех, кто будет жить.

«Ты не говоришь: Отче мой, а ‟Отче наш”, – пишет блаженный Феофилакт Болгарский, – итак, смотри на всех, как на братьев, как на детей одного Отца».

Денис Васильев