Человек – венец творения, но при этом свою «венценосность» он может утратить и стать хуже животного.

В воскресенье, 12 декабря, на Литургии читается довольно короткий евангельский отрывок об исцелении женщины, восемнадцать лет страдавшей от духа немощи (Лк. 13:10–17). Заметьте, что на подобного рода зачала мы часто не обращаем внимания, их смысловое содержание как-то ускользает. Однако в Евангелии нет ни одной лишней буквы, потому и здесь хотелось бы поделиться некоторыми размышлениями.

Итак, чтоб иметь все необходимые сведения перед глазами, уточним некоторые подробности: «В одной из синагог учил Он в субботу. Там была женщина, восемнадцать лет имевшая духа немощи: она была скорчена и не могла выпрямиться» (Лк. 13:10–11). Собственно эти стихи и подталкивают к размышлениям о возможности человека стать хуже животного, точнее, для более красочной иллюстрации, скажем, популярной у святых отцов фразой – хуже скота. Мы видим, что источник недуга кроется не просто в какой-то физической болезни или дефекте, а в одержимости злым духом. Казалось бы, причина довольно внешняя, но давайте не забывать, что если бесы и влияют на нашу жизнь, то нередко виновны в этом мы сами. Да, возможен вариант, подобный ситуации с праведным Иовом, но не думаю, что кто-то из нас решится претендовать на такой уровень святости, благодаря которому мы будем способны противостоять диавольским козням и таким тяжким испытаниям, что перенес знаменитый ветхозаветный праведник.

В общем, несчастная женщина была поражена злым духом, скорчившим ее тело. Примеряем этот эпизод на себя. Где то окошко, через которое бесы лезут в нашу жизнь? Ответ очевиден – грехи. Мы совершаем зло, и демоны – злы, значит, у нас есть кое-что общее, что нас объединяет. Только вдумайтесь в это: зло – коннектор с адскими сущностями, чем больше зла, тем больше у нас общего с бесами. При этом, идя на поводу у страсти, всегда есть точка невозврата, минуя которую человек уже теряет способность сопротивляться и полностью подпадает под влияние инфернальных сил. Эта бедная женщина восемнадцать лет страдала, но никак не могла избавиться от своего душевно-телесного недуга. Мы не можем объективно говорить о ее духовном состоянии, если Христос ее исцелил, значит она того заслуживала, но мы можем говорить о себе. И в отношении нас самих мы должны понимать, что бывает и так, что грех мы осознаем, даже откровенно ненавидим, постоянно грызем себя за неспособность полностью избавиться от него, но всякий раз к нему возвращаемся. Человек в таком состоянии может жить годами, пока Господь не посетит его.

Почему в данном случае Бог иногда медлит? Да потому, что мы сами во всем виноваты. Он же не скорая помощь, чтоб «ехать» к нам по первому вызову. Если мы накуролесили, сами своими собственными действиями прошли ту самую точку невозврата, неспособности сопротивления пороку, то и чего ж тогда на Бога жаловаться. Как говорится, за всё нужно платить, и уж лучше «рассчитаться» в этой жизни, чем в вечности. Господь милостив, но при этом суров и справедлив, а от того и «неудобен», если Он долгое время не помогает нам избавиться от какого-то греха, то значит есть на то причины. И пенять здесь можно только на себя – не нужно было вляпываться. Теперь же важно запасаться терпением, стойкостью и надеждой.

Физический недуг женщины также несет в себе некоторый символизм. У владыки Виссариона (Нечаева) находим такое объяснение: «Плачевно положение скорченного человека, лишенного возможности прямо стоять и ходить и к верху смотреть. Словно это не человек, а четвероногое животное. Не менее жалко состояние души, грехами доведенной до скотоподобия». Основным отличием животных от человека является практически исключительное стремление к удовлетворению физических потребностей в еде, питии, сне, движении, продолжении рода. Но есть и люди, забывающие, что они люди, и скатывающиеся до скотоподобной жизни. Да, она не такая грубая и может быть приукрашена внешним лоском и целым ворохом оправданий, но суть ее от этого не меняется. Более того, животное знает меру: оно не ест после насыщения и не пьет больше, чем необходимо для удовлетворения жажды. А вот человек может переступать эту меру. Мы и сами, имея кое-какие успехи на ниве борьбы со грехами, нет-нет да и впадем в скотоподобное состояние – внешне все также ходим прямо, а внутренне бывает, что и в пробегающей рядом собаке больше нравственности чем в нас. «Бедная душа, – продолжает владыка Виссарион, – доведшая себя до подобного состояния или по слабости воли, или, быть может, по убеждению, что по самой природе человек почти не отличается от прочих животных, что потому виды человека не должны простираться дальше земных удобств и наслаждений, – пойми твое унижение, пойми, что плотоугодники, забывающие о Боге, суть игралище той же злой силы, которая 18 годов держала в своих оковах скорченную женщину, лишив ее возможности поднимать взоры к небу».

И вот мы слышим, как Спаситель исцеляет несчастную женщину – она выпрямляется и начинает прославлять Бога (Лк. 13:13). Чувство благодарности от обретенной свободы должно переполнять нас всякий раз, когда мы получаем облегчение от довлевшего порока. Важно, чтоб благодарность эта простиралась на всю оставшуюся жизнь, иначе не ровен час, как мы снова угодим в прежнюю пропасть. Не зря же прп. Силуан Афонский всегда говорил, что о раскаянных грехах нужно всё время помнить, постоянно иметь их перед своими глазами, иначе они могут снова повториться.

Последнее, на что хотелось бы обратить внимание, – это твердость Христа в вопросе об исцелении в субботу и неуверенность Его противников: «Когда говорил Он это, все противившиеся Ему стыдились» (Лк. 13:17). Возможно, именно такой решимости и уверенности в собственной вере нам не хватает. Возможно, и с помощью нам Господь медлит, потому что мы часто стыдливо говорим о вере. Мы же в крещенской купели и в Таинстве Миропомазания облеклись во Христа, и теперь наша жизнь должна сообразоваться с Его жизнью. Если Он всегда был решителен в Своих словах и действиях, то такими нужно и нам быть. Если мы носители Истины, то чего нам стыдиться? Об Истине, правде нужно говорить, и тогда перед ее свидетельством пасует всякая ложь. Мне захотелось сказать об этом, потому что от твердости веры полностью зависит наша духовная жизнь: и борьба с грехами, и взращивание добродетелей, и приближение к Богу. Пусть же образ несчастной женщины, страдавшей восемнадцать лет, раз и навсегда поселит в нас надежду и даст понять, что с Господом всё возможно, просто иногда нужно потерпеть.

Протоиерей Владимир Долгих