«Отцы и дети», или О трудностях воспитания

Пожалуй, сегодня, как никогда, велик интерес в православной среде к  психологии: звучат дискуссии среди священнослужителей о необходимости введения в учебную программу обязательного, хотя бы базового курса психологии, чтобы будущие пастыри могли различать духовные и душевные проблемы; ведущие православные издания наполняются публикациями, комментариями профессиональных экспертов-психологов, появляются специализированные вузы типа Института христианской психологии (Москва), проводятся конференции и т. д.

Проблема психологии детства и трудностей воспитания – одна из тех, интерес к которым, наверное, никогда не угаснет. Митрополит Антоний Сурожский в одной из бесед рассматривал специфику детства, используя ницшеанскую метафору хаоса («Хаос рождает звёзды»), то есть говорил о малыше как воплощении ещё не актуализировавшихся, не упорядоченных и не отрефлексированных возможностей. Как помочь ребёнку раскрыть в себе эти «возможности», зацвести им и при этом не ломать его? Как справиться с бунтом подростка? Можно ли избежать ошибок в процессе воспитания? На эти и другие вопросы отвечает замечательный психолог, гештальт-терапевт, Ольга Кобзар (г. Кропивницкий).

Ольга Кобзар, фото из Facebook

– Известный педагог Януш Корчак писал, что нет детей – есть люди. Однако в процессе воспитания не учитывать специфику детского мировосприятия всё-таки невозможно. В этом контексте -   как  говорить своему малышу о чувстве ответственности, ведь  модели ответственности у родителя и ребёнка  ещё не совпадают?

– Ответственность у ребенка формируется посредством очень простых вещей. Например, в самом раннем возрасте чищение зубов является ответственностью матери, так как об этом надо напоминать, присматривать за процессом, объяснять, зачем он нужен. Но через какое-то время это становится уже ответственностью ребёнка, то есть он способен это делать без напоминаний и контроля. Мне кажется, очень важно, чтобы у ребёнка были маленькие «зоны» спокойной, игровой ответственности. Собирать игрушки, помогать маме в уборке – это тоже  формы ответственности. Чем больше у ребёнка сфер обязанностей, которые он способен уже сам исполнять и контролировать, тем больше у него развивается чувство ответственности. В этом смысле пример первоклассников очень показательный. Неизбежно, вначале, проблема обучения, уроков – это сфера ответственности и переживаний родителей, так как и здесь нужно напоминать, иногда заставлять, проверять. Но значимо, чтобы рано или поздно это стало делом ребёнка. Вот такими маленькими моментами, нарушение которых влечёт за собой репутационные (оценки и пр.), гигиенические потери, важно выработать не столько само чувство ответственности, сколько «запустить» процесс её формирования. Это как в школе: важно научиться учиться. Если процесс формирования ответственности запустить в ребёнке, то потом какой бы по сложности задачи ни возникали перед взрослеющим человеком, они смогут «встраиваться» в этот процесс.

– Как не травмировать его и не навредить обязыванием принимать решения там, где он ещё, возможно, психологически не готов?

– Как не травмировать – это одна из самых интересных проблем. Вначале распространения психологии на наших просторах проблеме травмирующего воздействия родителей на детскую психику уделялось, на мой взгляд, недостаточно внимания. Сегодня подобных исследований множество. Но при решении любой проблемы всегда есть риск впасть в крайности. Если раньше мало внимания уделялось последствиям травм от родительского воспитания, то сегодня, в условиях большей просвещённости родителей, их намеренного желания максимально смягчить травматичность воспитания, возникает новая ловушка. Вырастить ребёнка, абсолютно не притеснив его в той или иной мере, – это утопия. Роль матери и отца состоит не только в том, чтобы доставлять ребёнку всяческие приятности, кормить, одевать и пр., но и в таких банальных и неприятных для ребёнка вещах, как ограничения, приучение к соблюдению правил. Рано или поздно нужно нарушить зону комфорта ребёнка: например, почистить ему носик, сделать такую неприятнейшую процедуру, как поставить клизму. Это не что иное, как нарушение телесных границ, правда, необходимое. Я для большей образности привожу физиологические примеры неизбежных действий родителей, которые доставляют ребёнку неприятные ощущения. В старшем возрасте, например, ребёнку настолько важно доиграть с друзьями, достроить домик, так хорошо именно в этот момент, что призыв родителей идти домой или спать кажется большой трагедией, большим насилием. И это тоже неизбежное нарушение его психологических границ. Я говорю сейчас о специфике детского восприятия: когда ребёнку хорошо (он накормлен, в безопасности и т. д.), то это состояние не регистрируется в сознании как событие, а воспринимается как норма. А вот ограничения запоминаются. Это ни в коем случае не призыв к родительскому насилию, но констатация факта, что невозможно не применять в процессе воспитания санкции, ограничения для безопасности и благополучия малыша. К тому же не стоит забывать и следующую  специфическую черту детского восприятия: запоминается иногда не столько сама ситуация, сколько её оттенки. Также ранние воспоминания в детской памяти могут переплетаться с какими-то другими историями.

Я думаю, нельзя путать травмирование с ограничениями. Ребёнок с детства должен быть «привит» к будущей  жизни, ему следует быть готовым эмоционально к встрече с трудностями на своём пути уже во взрослой жизни. Поэтому ребенку полезно эмоционально пережить ощущение вины, стыда, но это должно происходить посредством вполне выносимых, здоровых «доз». Вырастая, человек будет встречаться со всем спектром переживаний. Если они в его опыте были, то станут своеобразным инструментарием, который позволит  быть готовым к той или иной по-настоящему серьёзной жизненной ситуации, не прятаться от неё.

– Сейчас много пишут о проблеме сепарации, то есть предоставления родителями подростку, потом взрослому человеку, права самому брать ответственности за свои поступки, ценности и пр. Очевидно, что нет какого-то точного возраста, когда ребёнка вдруг резко нужно «отпускать в свободное плавание». Малыша следует приучать к ответственности постепенно. Не могли бы Вы выделить основные фазы этого процесса и кратко их охарактеризовать?

– Действительно, нет точного возраста. Я сравниваю процесс психологической сепарации подростка с процессом телесной сепарации – родами. У одной женщины они происходят стремительно, у другой затяжные, с долгими схватками. Это настолько индивидуально, что чёткой классификации я бы не давала и не советовала таковой пользоваться, потому как наработки (в разных отраслях науки), которые были актуальны на фоне одних декораций времени, не всегда приемлемы в других исторических, культурных, социальных реалиях. Когда погода, климат устойчивые, то понятно, как одеваться, вести себя на улице и пр. Но сейчас «климат» в обществе меняется, поэтому прежние наработки не всегда уместны. Приходится «на ходу» приспосабливаться и творчески решать возникающие проблемы.

– По каким признакам Вы опознаёте эту смену социального, культурного «климата»?

– Во второй половине XX века в СССР и даже в зарубежных странах многие ценности были похожи. Рассмотрим  пример стран постсоветского пространства. Мы долго жили в ситуации, во многом регламентированной, где определённые чувства поощрялись: любовь к семье, Родине и т. д. В самих по себе таких проявлениях нет ничего плохого. Беда в том, что иные были под запретом. Недовольство высказывать воспрещалось, но ведь это не столько чувство само по себе, сколько реакция на дискомфорт. Личные ощущения были вторичны по отношению к интересам коллектива: «мы» считалось важнее, чем «я». Забота о благополучии народа оказалась значимее личного благополучия человека, совершающего ради неё трудовые подвиги. И если ещё несколько лет назад необходимо было развивать в человеке умение опираться на себя, то сегодня это то, с чем даже дети уже сталкиваются в раннем возрасте. Например, старшеклассники должны думать о будущем месте работы, так как государство не трудоустраивает. Потому уже в детстве вырабатываются такие качества, как смелость, инициативность, конкурентоспособность, ориентация на некоторую успешность в обществе. Если раньше сама конкуренция была регламентирована и локализована в т. н. соцсоревнованиях, то сегодня конкурентность – это изначальные координаты жизни. Вот почему раньше важно было помогать людям замечать себя, а не только Другого. Сегодня концентрированность на себе чревата побочным эффектом, когда заметить Другого, не как конкурента, не как носителя качеств, за которые надо соревноваться («богаче», «в лучшей физической форме», «образованнее» и т. д.), а как человека со своими переживаниями – трудно.

Потому тема травматизации ребёнка немыслима без  учета этой «смены координат». Мне кажется, сегодня дети не столько страдают от некоторых ограничений, сколько нуждаются в них.

Также важно отметить, что не родители «предоставляют право» ребенку самому брать ответственность; это взаимный процесс, часто инициируемый самим подростком. Если процесс запускается, его трудно не заметить. Ребёнок растёт, увеличиваются его потребности. К тому же он растёт на фоне своего времени, в некоторых особенностях которого иногда ориентируется даже лучше, чем его родители. Часто смена укоренённости в семье на укоренённость в мире происходит через критику и обесценивание родителей. Дети сначала очаровываются родителями, а потом разочаровываются в них. Ребёнок сам сигналит о том, когда перерастает существующий «расклад» правил.

– Какие основные родительские ошибки в этом процессе?

– Что зачастую осложняет процесс сепарации? Это невнимание к детям. Родители и дети могут «пересекаться» по вечерам после работы и учёбы на кухне и что-то обсуждать из новостей и т. д., но не факт, что они встречаются по-настоящему в эмоциональном плане. Родитель часто может поинтересоваться успехами в школе, но не заметить, что ребёнок чем-то расстроен.

Избежать «погрешностей» в процессе воспитания может помочь проявление творческого подхода родителей к способу донесения своей мысли.

Большинство ошибок происходит из-за того, что родители впадают в некоторые крайности. Воспитание подростка можно рассмотреть через образ ожидания ребёнка: беременная женщина планирует быть лучшей в мире мамой – это прекрасно. Но опасно, когда мама заранее себе уже расписала мысленно, по какой «системе» будет растить, воспитывать, кормить и пр. малыша («японской» и пр.) без учёта индивидуальных особенностей самого ребёнка.

Даже самая прекрасная «стратегия» опасна, если применяется вслепую.

Вообще любую идею можно довести до абсурда, в том числе страх  травмировать ребёнка. Иногда нужно вовремя остановить дочку или сына, чтобы он не шёл «на красный свет». И напротив, можно слишком «структурировать» жизнь ребёнка и не оставить ему возможности развить в себе творческие способности.

Сепарация подростка от родителей – сложный и важный процесс. Ребенку, чтобы отделиться, необходимо «оттолкнуться», что ли, от них. Чем четче, яснее и понятнее будет их позиция – тем оптимистичнее прогнозы. Процесс все равно происходит небезболезненно, как и роды, но он как бы легализован. И здесь интересный момент – важен не столько умный, образованный и т. п. родитель, сколько ясный в своих проявлениях.

А вообще, мысль о необходимости вводить курс психологии  в образовательные программы разных направленностей и уровней видится мне очень своевременной и актуальной.

– Митрополит Антоний Сурожский в одной из бесед рассматривает  специфику ребёнка через ницшеанскую метафору хаоса («Хаос рождает звёзды»), то есть говорит о малыше как воплощении ещё не актуализировавшихся, не упорядоченных и не отрефлексированных возможностей. Как помочь ребёнку раскрыть в себе эти «возможности», зацвести им и при этом не выдавать желаемое за действительное, не ломать его,  не превращаться в кукловода?

– Как помочь раскрыть ребёнку свой потенциал? Идти за ребёнком, видеть и чувствовать его. Смотреть не на соседского Колю, который красиво рисует, а на своего Ваню, отлично играющего в футбол. Может быть, мои взгляды устаревшие, но мне кажется, существует соблазн преждевременно развивать в ребёнке некоторые способности. Ведь само развитие тех или иных зон мозга происходит постепенно и в определенной последовательности. Потому в тот момент, когда у ребёнка важно развивать эмоциональную сферу (читать сказки, обсуждать чувства, комментировать неоднозначные ситуации и пр.), кто-то может усиленно обучать малыша трём языкам. Натренированные интеллектуальные «мускулы» действительно способны обеспечить в будущем ребёнку компетентность, конкурентность, но если при этом атрофирована эмоциональность, то во взрослой жизни такому человеку будет трудно в семье, в общении с друзьями и пр., без чего немыслима полноценная жизнь. Ведь важно не только  какой ты профессионал, но и способен ли ты чувствовать и сочувствовать Другому. Это не о работе, а об отношениях.

Мы живём в мире с повышенной соревновательностью (соревнуются бренды за покупателя, учебные заведения – за учеников и пр.), что может побуждать родителей конкурировать между собой относительно успехов чад. В азарте соревнования может возникнуть нечувствительность к способностям своего ребёнка.

Вы говорите о «кукловоде-родителе». Это действительно очень страшная ситуация. Вот только я всё меньше встречаю «кукловодов»-родителей и всё чаще наблюдаю «кукловодов»-детей. Это плод искренних «благих намерений» предоставить ребёнку больше прав, чем он может «вынести» в своём возрасте. В советское время, например, ребёнку не разрешали ездить игрушечной  машинкой по полированной стенке, чтобы не поцарапать ее. Эта мебель была символом семейного достатка и благополучия, на неё долго копили средства, по знакомству покупали и т. д. И вот такой мальчик (девочка) во взрослом возрасте позволяет своему ребёнку значительно больше, чтобы как бы компенсировать собственное детское табу. Так недостаток свободы может перерасти в другом поколении в недостаток ограничений. Ограничение – это не какое-то страшное лишение, а всего  лишь правило безопасности, «ориентации на местности». Ребёнку задаётся поле, в рамках которого он безопасно может делать то, что желает.

– Вы отмечаете, что психологический термин «сепарацию» часто редуцируют до понятия «разрыва связи» с родителем, какой-то агрессии и даже злости по отношению к нему. Как сохранять эмоциональную связь со своим чадом, при этом переводить отношения на всё качественно новые уровни? Каковы признаки «здоровой дистанции»?

– Разрыв связи происходит очень часто. Мне кажется, в странах, где не было опыта гражданских войн, меньше риска прерывания связи между поколениями, между отцами и детьми до такого полного эмоционального разрыва. В странах, где стреляли друг в друга кровные родственники, существует некоторый прецедент, в меню возможностей есть такой риск.
Сохранить эмоциональную связь можно только уделяя внимание важности связи поколений, реализовывая творческий подход к отношениям.

У детей и у взрослых существует очень важная потребность - гордиться родителями. Нужно давать повод детям чем-то гордиться в нас. Это снабжает их устойчивостью. Когда я говорю о гордости за родителя, я не имею в виду его Нобелевскую премию, звание народного артиста или парк из дорогих авто. Ведь можно гордиться папой, который хорошо разжигает костёр, ловко чинит машину или прекрасно ладит с людьми, мамой, которая прекрасно печет пирог и умеет улаживать конфликты, придумывать новогодние развлечения.

Ниточки, связывающие родителей и детей, очень тонкие. Чем ближе ребенок к подростковому возрасту, тем больше опасностей. И важна возможность опираться на свою семью, даже если он отделяется от неё.
Образ родителя может испортиться в глазах ребёнка в подростковом возрасте, но ведь можно «застрять» в этом периоде. Когда после очарования наступает момент разочарования, важно потом ребёнку вновь «встретиться» с родителем, уже реальным, а не лучшим или худшим, то есть дорасти до фазы «реабилитации» родителя. Иногда, к сожалению, место «родителя» символически пытается занять другой человек, пытаясь быть «лучшим» наставником, преследуя свои личные сознательные или бессознательные интересы.

Сепарационный процесс между родителем и ребёнком происходит всю жизнь, так как и сами отношения развиваются, меняются. Признаками же здоровой дистанции, например, является то, что повзрослевший ребёнок способен советоваться по каким-то вопросам с родителем, потому как навязчивое желание поступить исключительно в соответствии или, напротив, вопреки совету родителя – это форма зависимости. Также показателем здоровых отношений есть возможность выразить какое-то недовольство, вместе с тем и возможность умиляться друг другом, проявлять нежность. Уехать в другой конец страны и навсегда прекратить отношения с родителями – это проявление как раз нездоровой привязанности, которая проявляется просто в другой форме – форме игнорирования. Поэтому отношения надо оценивать не столько по «знаку» (плюсу или минусу), сколько по «модулю», как говорят математики.

– Бывают случаи, когда мать полностью растворяется в ребёнке – весь мир её  сжат с невероятной плотностью в её малыше. Но ребёнок взрослеет. Как амартизировать болезненные ситуации сепарации ребёнка от матери для двоих?

– Для каждой женщины существует огромная палитра возможных проявлений нежности: к мужчине, ребёнку, родителю и пр. Когда всё своё внимание, которое должно бы быть адресовано разным людям, она фокусирует на ребёнке, он может получить «тепловой удар».

Если мать растит ребёнка сама после развода, то ситуация осложняется. Важно, что транслирует ребёнку эта женщина об отце. Могут развестись мужчина и женщина – родители развестись фактически не могут. Это звание навсегда. У каждого ребёнка, даже растущего в неполной семье, есть «хромосомная пара», то есть мама и папа. Люди разводятся не от счастливой семейной жизни, поэтому, например, у мамы закономерно остаётся какая-то уязвлённость по поводу мужчины. Психологической незавершённости развода способствует не столько невыраженность обид (они-то как раз встроены в саму ситуацию), а противоположных переживаний. Ведь эта женщина выбрала когда-то этого мужчину не по критерию «худшести». И если у пары есть ребёнок, то это уже значит, что она (пара) была плодотворной. Возможно, недолго и не так, как хотелось бы. И если мама потом транслирует ребёнку об отце только негатив («вот твой папа такой-эдакий, бросил нас в самый трудный момент, я без работы, город чужой», «нашёл другую», «запил» и т. д.), то нужен ли он ребёнку? Ребёнок – это произведение пары. В такой ситуации он ощущает себя состоящим из одной «хорошей» части, а другой какой-то «бракованной». Иметь возможность уважать родителей – это как ходить на двух ногах. Их у нас две – как и родительских фигур. Ребёнок лишается возможности опоры на одну из «ног». Но я, как психолог-оптимист, считаю, что можно восстановить возможность опоры на вот эту вторую, «обесславленную» ногу в любом возрасте.
Ещё очень важно, кто растёт с мамой. Если это мальчик, то ему опора на половину отца в себе особенно важна.

Потому необходимо предоставлять ребёнку полезные воспоминания об отце. Например, помимо того, что отец его бросил, неплохо бы знать, что он был отличником, очень радовался его рождению, был красив, хорошо танцевал и т. п. Эти мелочи очень нужны, но крайне важно говорить правду. Мифологизированный образ отца не подтверждается ни психологически, ни интонационно.

Отмечу, также значимо, чтобы у ребёнка формировались представления о разности мужской и женской природы.

– Как вести себя родителям с бунтующим, нигилистически настроенным подростком, например, отказывающимся ходить в школу за считаные месяцы до выпускных экзаменов и пр.?

– К сожалению, обычно совпадает подростковый возрастной кризис с периодом окончания школы. Ребёнку бы в это время учиться, а у него на первый план выходят проблемы компании, любви, поиска смысла жизни, справедливости, пробы каких-то глупостей и т. д. Дети сейчас должны определяться с выбором профессии фактически за год до окончания школы (это связано с выбором экзаменов, репетитором и пр.). Это единичные случаи, когда юная девушка или парень точно знают, куда хотят поступать. Очень часто дети не готовы ещё к такому выбору.

Уровень нигилистических проявлений ребёнка в этот период зависит от разных факторов. Мне кажется, чем больше давление на ребёнка, чем больше «директивности» со стороны родителей (непробиваемости), тем больше протеста.

Второй фактор – компания. Для подростков очень важна горизонталь в общении, то есть окружение таких же, как он. Потому нигилизм ребёнка может быть также не столько протестом против давления родителей, сколько откликом на ценности той или иной группы, в которую он включён. Например, много знаю случаев, когда подростки безосновательно боялись негативной реакции родителей на свои ценности или поступки.
Могут быть и другие причины.

Чтобы вместе пережить этот кризисный момент, родителям вновь нужно проявлять творческий подход к воспитанию. Одна моя студентка рассказывала о своём сыне-подростке, который отказывался ходить в школу. Мама нашла прекрасное решение в этой затруднительной ситуации. Она, видя неимоверные мучения своего ребёнка при походах в школу, с ним решила договориться: предложила выбрать 2 дня в месяц, когда он может не ходить в школу, отдыхать дома. И вот каждый раз, когда утром мальчик не хотел вставать, она спрашивала его, берёт ли он сегодня один из 2 своих «законных» отгулов. Мальчик получил выбор, смог сам себе планировать, воспользоваться ли ему сегодня правом выходного дня или в другой день. Он сомневался – использовать или сохранить про запас день свободы от школы. Чаще выбирал идти – вдруг будет более трудное утро? Эта родительская стратегия вернула ребёнка в школу и уменьшила сопротивление. Это один из примеров. Каждый родитель должен сам находить пути решения сложившихся проблем.

– Прекрасный харьковский философ и православный богослов А. С. Филоненко отмечает, что наше время – эпоха обесценивания фигуры Отца, ухода её в тень? Согласны ли с этим? Если да, то по каким «маркерам» в современной культуре  мы это можем узнать?

– На этот счёт у меня нет сформировавшегося мнения – есть отдельные рассуждения. Фигура отца – это ещё и мужская фигура. Стоило бы порассуждать о судьбе патриархальных традиций в современной культуре. Например, после революции расстреляли царя, символического отца империи. Не стоит забывать и колоссальные демографические потери, особенно среди мужчин, в период революции, гражданской войны, мировых войн, голода, репрессий. Нужно обратить внимание на то, как возникла замещающая царя-отца фигура «отца народов» Сталина и как потом это понятие «отца» перестало использоваться явно, но руководящими фигурами по-прежнему были мужчины. Зато звание «мать» (Родина-мать, 8 марта – праздник мам и пр.) активно использовалось в обиходе. Это при том, что какие-то очень женские качества были девальвированы. Целые поколения женщин воспитывались на «мужских» ценностях: интеллектуальность, свершения, работа, трудоспособность. Я помню времена своего детства, когда вертеться перед зеркалом считалось признаком легкомысленности. Я также помню, как в школах нам запрещали приходить в серёжках, красить ногти – уподобляться первобытным примитивным людям. Исконно женская особенность – умение украшать себя и все вокруг – была обесценена. Многие современные женщины жалуются, что у них нет культуры ухода за собой, воспитанного чувства стиля, чувства красивого и т. д. Они обвиняют в этом своих матерей – дескать, не привили, не поддерживали и т. д. Так ведь и не могли – они выживали и реализовывались в социуме других требований, в другом «климате». Ведь тогда идеология формировалась из весьма прагматических целей. А типичные женские радости, например, цветы, – они материально «нерентабельны» и нелогичны.

Мне кажется, отцовская и материнская фигура «по модулю» всегда представлены, другое дело – с каким знаком?

В целом это  очень сложный, «ажурный» процесс.

Я бы отметила другую особенность: у взрослых, состоявшихся людей сейчас отмечается какая-то острая потребность в родительской поддержке.

– Часто пишут о созависимости матери и ребёнка-подростка (взрослого человека). А как часто аналогичная проблема встречается в отношениях отца с ребёнком? Отличается ли эта созависимость чем-то принципиально от созависимости матери–ребёнка?

– Я избегаю в своей практике термина «созависимость», так как в него вкладывают самый разный смысл. Созависимые отношения, в частности – это отношения, в которых до конца невозможно представить весь спектр переживаний, несвободные, непроясняемые отношения.

При беременности невозможно переносить ребенка дольше, чем на неделю. К сожалению, «переносить» ребенка психологически, передерживая, не отпуская – можно. Это не всегда выглядит как полное послушание, иногда наоборот – подчеркнутое отвержение. Но по модулю – это крепчайшая связь. Полное повиновение или, напротив, протест требуют постоянной «оглядки» на родителя

Да, встречается особая зависимость сына от матери и дочери от отца. «Побочным эффектом» таких отношений являются проблемы в личной жизни детей. Говорят же, что сын выбирает жену по матери, дочь мужа – по отцу (я не полностью с этим согласна). И бывает, что девушка предъявляет возлюбленному такие же ожидания, как к отцу. Но отец – это кровный родственник, степень его заинтересованности в дочери чрезвычайно велика. Муж – это всё-таки «чужой дядька», который не испытывает лояльности такого уровня . Женщина, равномерно распределяющая свою любовь к родителям, трезвее способна оценивать трудности в семейной жизни.  Аналогично с ситуацией созависимости матери и сына.

Если младенец сепарируется телесно от матери, то подросток должен сепарироваться от родительской пары. Именно от совместности действий и проявлений обеих родителей, включая их разные взгляды на происходящее с сыном или дочерью, зависит возможность их чада уйти в мир «на своих двоих». На одной ноге далеко не ускачешь.

Это очень непросто – сохранять в супружеской паре вкус сочетания женского и мужского мира, взгляда, удерживаясь в совместности решения задач, которые ставит жизнь. Но если Мужчине и Женщине удаётся овладеть этим «парным танцем» отношений, подразумевающим уважение как к совместности, так и к  взаимной  разности, то от этого выигрывают в первую очередь их дети, а как следствие – и общество в целом.

Беседовала Анна Голубицкая

Теги

Социальные комментарии Cackle