Из рассказов сельского священника.

За окном лил сильный летний дождь. Дождь был настолько сильным, что, казалось, образовывал сплошную стену из водяных капель, создающих непрерывный и веселый шум. Капли звонко и даже будто бы радостно барабанили по стеклу, словно призывая смотреть на них.

Дождь разрубил своим водяным мечом июльскую тягучую едва выносимую жару и принес жизнь страждущей иссушенной земле.

Дождь начался, как только владыка вместе с отцом Владимиром –настоятелем местного сельского храма, другими батюшками благочиния и прихожанами, переступили порог школьной столовой после Божественной литургии, начавшейся (о!) таким долгожданным и историческим для Егоровки событием – освящением храма в честь небесного покровителя села – святого великомученика Георгия Победоносца.

Золотой красавец-храм с сияющими крестами был нечетко и размыто виден сквозь пелену дождя из окошка столовой. Эта размытость не уродовала архитектурный вид здания. Скорее, наоборот, придавала ему таинственности, надмирности, нездешнести.

«Какой чудный вид», – подумал отец Владимир, отрешенно смотря в окно. Он  почти не спал двое суток перед освящением. Потом предпраздничная суета, последние приготовления, Литургия, Крестный ход. И теперь, сидя на стуле и немного поев, тело батюшки расслабилось, впрочем, как и нервы. Можно было выдохнуть. С Божьей помощью главное состоялось. На него нахлынули воспоминания… о том, как он колесил по Украине в поисках денег на храм, как он уснул за рулем от усталости.

Ему приснилось, как он едет за рулем своего старенького «жигуля» и видит дорогу, а потом проснулся посреди пшеничного поля.

Вспомнился первый инсульт. Как он, почувствовав, недомогание, забрался в речные камыши, чтобы никто в селе не увидел, что батюшке плохо, тогда его нашла матушка.

Вспомнился и второй инсульт…

…Должен был приехать «кран», чтобы поднять тяжелые бетонные плиты, необходимые для постройки храма. Все было договорено: машины, люди. Потрачена большая сумма денег. И вдруг поздним вечером раздался звонок. От крановщика. Его перекупили. Дали большую цену, и он принял тот заказ, сорвав работу отца Владимира. Батюшка все это выслушал и почувствовал, как внутри что-то оборвалось, в поле зрения появились золотые точки, как мушки. А потом тьма надвинулась на него. Очнулся он уже в больнице. Врачи говорили, что его парализует. Не сможет ходить. О нем молились все священники епархии во главе с архиереем. И отец Владимир встал с Божьей помощью: молитва творит чудеса. Еще ему не давала покоя мысль о том, что же будет с его семьей – матушкой и четырьмя детьми. Священнику было ради кого оставаться живым. 

И теперь он сидел и смотрел на свою дочь, которая стала настоящей красавицей и пела перед ним вместе со школьным хором песенку, сочиненную учительницей музыки, о родной Егоровке.

Потом слово предоставили учителю истории. Он встал, сильно волновался. Голос у него дрожал. И сказал:

– У нас разрушили церковь в 1962 году. Сегодня вы, владыко, освятили нам новую, построенную. Мне кажется, что Господь нас простил. Нас – все село. Он заключил с нами «новый завет». Как-то так, мне кажется, нужно сказать, – учитель неопределенно махнул руками. – Это грандиозное событие в духовном плане. Наверное, ни с чем не сравнимое в истории Егоровки. Она, эта история, пошла, наверное, с нового витка, с нового уровня – более чистого, более светлого. Потому что мы прощены. Спасибо вам, отец Владимир, за это. Я поднимаю бокал за Вас. За то, что Вы вынесли этот тяжелейший крест. Вынесли нас. Дай Бог вам здоровья!

Отец Владимир ответил:

– Спаси, Господи, Иван Викторович!

И тоже поднял бокал.

Что-то его беспокоило, что-то он должен был осознать. Как будто чувствовал, что мир изменился, открылась новая реальность. Что-то ускользающее было в словах учителя, то, что нужно понять!
Потом он, кажется, понял. В селе открылись двери в Царствие Небесное. Словно Бог сошел и поселился в нем. И покрыл его своей благодатью. Отец Владимир вдруг реально ощутил близость Всевышнего, да так, что даже волосы зашевелились у него на голове.

Храм, в который были вложены его кровь, его нервы, его пот, его жизнь, его страдание, стал немой каменной молитвой, золотой свечой и одновременно колыбелью, в которую Господь положил это село и качал теперь нежно на руках.

И его, тяжело усталого от бессонных ночей, изнуренного работой и нервами, Он тоже качал на руках.

От этого в сердце рождалась тихая золотая радость, в него входила благодатная мирная тишина, успокаивающая израненную душу. И ради этого великого мгновения ощущения единения с Богом можно было, конечно, все это претерпеть.

Иерей Андрей Чиженко