6 августа Православная Церковь почитает память страстотерпцев Бориса и Глеба. Причислены к лику святых они были за смерть, но ведь и сама эта смерить явилась следствием праведной жизни.

Образ сыновей князя Владимира всегда вызывал трепетное благоговение у нашего народа излившееся в знаменитое «Сказание о Борисе и Глебе» – письменный памятник древнерусской литературы, «перо» к которому приложили несколько авторов. Помимо повествовательного сюжета в нем затрагиваются различные духовные темы, демонстрирующие уникальность христианского мировоззрения, об этом и скажем несколько слов.

Напомним, что Борис и Глеб были младшими сыновьями князя Владимира, после смерти которого, в 1015 году, последовала междоусобная брань за право наследовать Киевский престол. Их старший брат Святополк, опасаясь конкуренции, организовывает покушение. Борис и Глеб о нем знали, но не стали сопротивляться и поднимать меч против близкого родственника, приняв смерть по-христиански спокойно. Благодаря «Сказанию» нам известно, что по-хорошему, Святополку нечего было опасаться, но видимо жажда власти, не позволила ему разглядеть кротость младших братьев. Вот пример: новость о смерти князя Владимира сильно потрясла Бориса, он не просто плакал, а «слезами разливался», онемел и «не мог глаголати». Немощь тела компенсирует сердечный монолог Бориса. Из него мы узнаем, что он, как один из младших сыновей, привык, дабы кто-то был над ним, именно поэтому он готов признать верховенство Святополка «в отца место». Но тут же душа и сердце Бориса смущается и предчувствует неладное, потому что брат замышляет убийство. С одной стороны он думает над тем, что нужно пойти, признать брата страшим и поручить себя его воле, но с другой – понимает неизбежность трагедии.

Кротость и любовь Бориса проявляется еще и в том, что он думает о младшем брате Глебе, помышляет, увидит ли он его еще раз. Далее следует параллель с библейским Иосифом и Вениамином – родными братьями по матери (Рахили) от Иакова. Только вот Иосиф и Вениамин все-таки встретились в этой жизни, на что не надеется Борис. Далее очевидным становится проявление у него христианской совести. Борис обладает возможностями сопротивления Святополку, при желании он может «прогнати брата», но уже понимает, что окружающий материальный мир «мимоходит и хуже паучины». Его беспокоит, что будет с душой, отягченной виной изгнания близкого родственника, а вывод делается ссылкой на Екклесиаст: «Суета сует, – всё суета» (Екк. 1,2). У Бориса четко отслеживается действие ума, которым он распознает действительность и подвергает ее суду, и действие сердца, благодаря которому он отвергает материальные ценности и уповает на Бога.

Не нужно думать, что князю легко, что он готов бесстрашно принять смерть. Он переживает, нервничает, борется, сомневается. «Сказание» передает нам, что Борис идет куда-то совершенно без цели, а может и просто ходит взад-вперед. Ему есть что терять, он помышляет «о красоте и о доброте телесе своего и слезами разлевашеся весь». Конечно же, здесь нет и толики самолюбования, ситуация совсем не та, просто давайте сами поставим себя на его место. Князь молод, полон сил и энергии, благороден, честен, ему не хочется расставаться со своей еще только начавшейся жизнью. Авторы «Сказания» передают нам, что плачет не только Борис, но и воображаемые зрители: «И вси зряще его тако, плакашеся о добродетельнем теле и честнем разуме». Этот оборот трансформирует личные терзания Бориса в общенародную скорбь. Каждый читающий, переносится в XI век и вместе с князем предвидит его близкую смерть.

Далее Борис получает уже точное известие о том, что Святополк занял город отца и собирается его убить. Мысль о предстоящей кончине ради Христа гармонизирует состояние князя: «И он поиде радостнем сердцем». Следующее беспокойство настигает будущего страстотерпца в том момент, когда его покидает дружина. Далее мы видим проявление такой диалектики, которая могла произрасти только лишь в христианском мировоззрении. Мы читаем, что в сложившейся ситуации сердце Бориса удручено и сокрушенно, но душа, при этом наполнена возвышенной радостью, так как приближается к «жребию со всеми святыми».

Мы помним, что князь – человек и борьба в нем продолжается. Хотя он и вспоминает подвиг мучеников Никиты, Вячеслава и Варвары, но оставаясь наедине с собой в шатре, ему становится страшно. И даже сон не приносит и малейшего облегчения. Это же противостояние «земного» и «небесного» продолжается в душе Бориса и в момент приближения убийц. Князь молится: «Тем, Владыко, душа моя в руку Твоею выну, яко закона Твоего не забых», –  в момент молитвы его пронзают копьями.

Переживания, терзания и помыслы у князя Глеба схожи, ведь схожа и сама сложившаяся ситуация. Он также горько плачет, когда узнает о смерти отца и брата, при этом, важно, что чувство осиротелости у него вызывает не столько гибель отца, сколько убийство брата: «Уне бы с тобою умрети ми, неже уединену и усирену от тебе в сем житии пожити». Глеб понимает, что его ждет та же участь, но и жизнь без брата уже не мила. Он обращается к молящемуся у Престола Всевышнего Борису, дабы и ему сподобиться такой же участи. Лучше страдания воспринять и снова с братом быть, чем продолжить свое существование в этом лживом мире. «Сказание» передает, что сердечные терзания Глеба так велики, что и земля от слез его промокла.

И снова мы видим диалектику «земного» и «небесного». Князь видит приближающихся в лодке людей Святополка и радуется сему. Глебу вроде бы нужно опасаться собственных убийц, но у святых свои меры поведения: «И яко узре я святый, възрадовася душею». Убийцы видят ладью князя и увеличивают скорость, дабы настигнуть ее, но Глеб настолько проникнут благодатью, что и не замечает надвигающейся беды: «Целования чаяше от них прияти».

И вот люди Святополка, с обнаженным оружием перепрыгивают с лодку Глеба, но и оставшиеся мгновения до смерти не омрачают его внутреннего благостного состояния: «Разумев яко хотят его убити, возрев к ним умиленама очима и слезами лице си умывая, сокрушенным сердцем, смиренным разумом». Боле того, совсем еще молодой князь, этот «колос несозревший» и «лоза неразвившаяся», как наставник обращается к своим убийцам словами апостола Павла: «Братия! не будьте дети умом: на злое будьте младенцы, а по уму будьте совершеннолетни» (1 Кор. 14,20). В последней своей молитве зрелый умом Глеб просит спасения себе, отцу, матери, Борису и Святополку. Князю также тяжело расставаться с эти миром, но, подобно брату, он просит выполнить палачей то, зачем они пришли. Люди Святополка обращаются к княжескому повару, плывшего с ним в ладье, с просьбой осуществить убийство, и тот перерезает Глебу горло.

Бориса сразу похоронили в Вышгороде, а вот тело его брата еще какое-то время находилось в небрежении на берегу реки, между колодами, но над ним люди видели свет. Когда Ярослав расправился со Святополком, то приказал священникам обрести тело Глеба и с почестями похоронить рядом с братом. Так они снова встретились как земле, так и на Небе.

Удивительное по своей теплоте и смысловой наполненности «Сказание о Борисе и Глебе» – это лучшая похвала подвигу святых страстотерпцев. Всем нам знакомая история наполняется человеческими чувствами и переживаниями и попросту оживает в сердце каждого из нас. Пусть мужественность и кротость этих чудесных братьев будет источником вдохновения и радости для многих христиан, всех поколений и возрастов.

Святые страстотерпцы Борисе и Глебе молите Бога о нас!

Протоиерей Владимир Долгих