Католическая и Униатская Церковь в стратегии выдавливания православия на постсоветском пространстве. Продолжение

Тропами «цивилизационной войны»

Как отмечалось в первой части нашей статьи, с начала 1980-х гг. администрация президента США Рейгана повела скоординированное наступление на основы внутренней стабльности и международные позиции СССР, ставя ближайшей целью уничтожение Союза как геополитического конкурента и цивилизиционного соперника-альтернативу. В кампанию энергично включились центры украинской политэмиграции и Грекокатолической Церкви (УГКЦ). К началу 1980-х в США насчитывалось до 130 различных украинских националистических организаций, до 60 в Канаде, 35 в Англии, три десятка в Австралии, до 50 в Западной Европе. Закордонные части ОУН, к примеру,  охватывали до 50 тыс. участников.

Украинский конгресовый комитет Америки во главе с бывшим офицером разведки Львом Добрянским создал свыше тысячи филиалов и десяток печатных органов – вряд ли на средства прижимистых диаспоритян и близко сопоставимых по финансово-экономическому потенциалу с общинами еврейской, греческой или армянской. По оценкам социологов, националистические структуры охватывали не менее 10 % молодежи. К прыжку-реваншу в Украину поддерживали готовность ГКЦ и Украинская Автокефальная Православная Церковь, лишь в США располагавшая четырьмя епархиями, 350 священниками и 400 приходами.

В аналитических документах КГБ УССР отмечалось, что зарубежные пропагандистские акции, связанные с эксплуатацией темы возрождения (легализации) грекокатоличества в советской Украине, особенно активизировались в связи с подготовкой к празднованию в СССР на общецерковном и государственном уровне 1000-летия Крещения Руси[1].

При этом за рубежом своеобразная подготовка к юбилею опережала процесс в атеистическом СССР. Еще в августе 1982 г. КГБ Украинской ССР поставил в известность ЦК Компартии Украины об активизации зарубежными центрами украинских националистов, лидерами закордонных «украинской католической церкви» и УАПЦ Мстислава (Скрипника) массированной информационно-пропагандистской кампании, приуроченной к 1000-летию Крещения Руси. В подобные мероприятия планировалось вовлекать правительственные круги и общественность зарубежных государств. Сами акции рассчитывали политизировать, свести к обсуждению проблем «прав человека» и «свободы совести и вероисповедания».

Началось развертывание соответствующих стркутур. Украинский конгрессовый комитет Америки лоббировал через сенатора Бари Голдуотера принятие в Конгрессе  США резолюции о признании «Украинской католической церкви» в Украинской ССР. Члены Организации Украинских Националистов создали в Монреале «Комитет по празднованию 1000-летия Крещения Руси» с целью проведения через правительство Канады решений, весьма далеких от историко-религиозных и вероисповедальных[2].

Начиналась мощная кампания, в которой переплелись задачи восстановления УГКЦ как тарана против советской власти и православия одновременно и перехвата смыслов празднования 1000-летия Крещения как поворотного узла духовно-культурного и государственнического развития восточнославянских народов.

Как уже говорилось, холодная война была не столько средством сведения идеологических счетов, никогда не мешавших Западу торговать с «первым в мире государством рабочих и крестьян», сколько цивилизационным конфликтом –  независимо от пребывания у власти государя-императора, Сталина или крайне дороживших миром экс-участников войны – Л. Брежнева и его команды (после распада СССР на Западе спокойно признали, что в высших штабах никто всерьез не верил в «советскую угрозу» и танковые армии на Ла-Манше и не располагают данными о каких-либо спецоперациях КГБ по подрыву западного мира).

«Продажная девка» антропология

Тут следует оговориться. Несмотря на прекращения гонений в религиозной сфере со времен «поздней перестройки», Советский Союз оставался официально атеистическим государством. В 1981–1987 гг. в Украинской ССР закрыли 893 православных храма[3]. Советское обществоведение и партийно-государственный аппарат в вопросах этнорелигиозных отношений пребывали в плену упрощенного (вульгаризованного) «марксистско-ленинского» подхода к этим сложнейшим и во многом иррациональным проблемам общественного бытия.

Советская наука держалась и не имела права отступать от догм К. Маркса (крайне злобно относившегося к христианству как таковому), типа его положения из работы «К критике гегелевской философии права»: «Человек создает религию, религия же не создает человека» (что исключало адеватное изучение колоссального воздействия религии на все процессы общественной жизни и сознания). Религия априори считалась «опиумом народа» и отживающим «мракобесием» (попутно уничтожался духовно-традиционалистский стержень православных народов СССР, иммунитет против «информационно-духовных вирусов» «из-за бугра», особенно поражающих интеллигенцию).

После распада СССР даже специалисты ЦРУ позволили себе честно заявить, что СССР неслыханно развил существующие нации и создал новые. Блестяще решив национальный вопрос после Гражданской войны, создав протогосударственность союзных республик и множество «социалистических наций» (отдельные из них, на Крайнем Севере, насчитывали от нескольких сотен до пары тысяч душ, однако получали разработанный алфавит и кадры национальной интеллигенции), действительно заботясь о развитии национальных экономик и культур (включая культуру украинскую, с созданием современного украинского литературного языка и мощной культуры в обмен на подавление «демона этнонационализма»).  Советская власть и окостеневшая официальная идеология, подчиненные ей «общественные науки» оказались не в состоянии адекватно воспринимать реальное состояние межнациональных и религиозных вызовов, противостоять изощренным социопсихологическим технологиям и массированным инфомационно-психологическим кампаниям подрыва этноконфессиональной стабильности из-за рубежа (на сторону которых, пока неявно, перешла значительная часть выпестованной Советами «национальной интеллигенции», связанной с местной партийно-советской верхушкой – будущей управленческой элитой постсоветских держав).

Ставя во главу угла экономический «базис» общества, советская гуманитаристика, идеологизированная и отрезанная от возможности  учитывать современные «буржуазные» научные течения (типа культурной антропологии или этнопсихологии), не учитывала или сознательно игнорировала многие культурно-антропогенные и социально-психологические концепии, направленные на познание культурно-психологических, религиозных и иррациональных механизмов возникновения и демонтажа этнорелигиозных сообществ. Ученики Фрейда Альфред Адлер, Карл Юнг, Эрих Фромм создали учения о «коллективном бессознательном», культурно-религиозных «архетипах» подсознания, аналитическую психологию. За рубежом гремели имена  основателей структурной антропологии Леви-Стросса, Леви-Брюля, Леруа-Гурана, этноконструктивистов Бенедикта Андерсона, Энтони Смита, Пола Коннертона, вскрывших культурно-исторический «код» этнонационализма, из лабораторных условий шагнувший в арсеналы центров психовойны.

Правда, сознание советского человека и этноконфессионный мир действительно оберегали – от публикаций под грифом «ДСП» работ певца протестантского подхода к душевному миру человека Дейла Карнеги (сам видел в изданиях по оперативной психологии Высшей школы КГБ СССР имени Ф. Э. Дзержинского) и до запрета на открытые судебные процессы над гитлеровскими карателями из Украины, уничтожившими белорусскую Хатынь. Ничто не должно было омрачать дружбу народов, и это понятие не стоит брать в кавычки. Кроме того, содержание учебного процесса и массовой культурной продукции во многом основывалось на народной культуре, литературной классике, впитавших христианское вероучение и мораль.

Западные же исследовательские и аналитические центры, этнология на службе государственных органов и разведслужб имела колоссальный теоретико-аналитический и прикладной опыт управления процессами национальных и религиозных отношений. Использовались солидные навыки конструирования явлений в этой сфере, включая провоцирование управляемых конфликтов (чему особенно содействовал опыт колониализма и заказы времен холодной войны).

Сделав еще в начале 1960-х гг. ставку на дестабилизацию этноконфессионной среды в СССР и других соцстранах, спецслужбы и другие госорганы США и стран НАТО уделяли огромное внимание и выделяли немалые средства (в т. ч. мощные неправительственные фонды).

В 1952–1964 гг. создается сеть зарубежных украиноведческих научных учреждений, к их финансированию подключается Фонд Форда. Создается Украинский научный институт при Гарвардском университете  (США), и к 70-м годам проблемы украиноведения в США разрабатывало 29 университетов. В 1950–1980-х гг. состоялась защита 78 профильных докторских диссертаций. Солидные центры украинистики возникли в Канаде: в 1959 р. учредили Украинский научный институт при Альбертском университете, научные центры в университетах Торонто, Виннипега, Калгари и других. В Западной Германии такие исследования сосредоточились в Украинском вольном университе в Мюнхене, в Мюнхенском, Франкфуртском, Геттингенском, Гейдельбергском университетах[4]. О прагматическом характере изучения украинской тематики откровенно высказался известный советолог К. Меннинг: исследование истории Украины подчинено задаче поиска методов «сдерживания коммунизма» и разработки политических акций против СССР[5].

Активизировалась издательская деятельность в области религиозной украинистики. В частности, выходит 3-томный сборник (на украинском, польском и основных европейских языках) «Структура украинской церкви», серии «Мартирология украинских церквей», на которые Ватикан и ЦРУ США ассигновали $ 2 млн[6].

«Конклав» на улице Короленко, 33

Разумеется, и советская спецслужба весь послевоенный период стремилась к проведению «активных мероприятий» против зарубежных центров УГКЦ и других конфессионных центров (автокефалов, «греко-православных» и иных, как правило, берущих начало от квазирелигиозных объединений, созданных нацистской Германией в рамках стратегии психологической войны и ликвидации христианства в недалекой перспективе). В докладной записке «О специальных мероприятиях против зарубежных центров ОУН», направленной КГБ УССР «лично» первому секретарю ЦК КПУ Владимиру Щербицкому от 9 февраля 1988 г., шла речь об операции «Конклав», проводимой спецслужбой «с целью подрыва авторитета верхушки так называемой Украинской католической церкви (УКЦ) перед Ватиканом».

В ходе операции, с использованием выявленных в архивах рукописных документов, исполненных лично И. Слепым, его почерком были сфабрикованы материалы «тайного архива». Обыгрывая действительно имевший место конфликт между Ватиканом и амбициозными устремлениями преемника А. Шептицкого к получению статуса патриарха, чекисты в этих «документах» отразили «интриги» Слепого в пользу создания «украинского патриархата» (что всегда болезненно воспринималось Папской курией). По агентурным каналам эти «документы» довели до зарубежных клерикальных и националистических центров.

Сплав национализма и антиправославия

В справке «О подрывной деятельности противника в связи с предстоящим 1000-летием введения христианства на Руси по состоянию на 1 ноября 1987 года» (подготовленной 4-м («религиозным») отделом 5-го Управления (контрразведывательное противодействие идеологической диверсии иностранных спецслужб) КГБ УССР для ЦК Компартии Украины) прямо подчеркивалось: «Особую активность в использовании» грядущего юбилея «для усиления подрывной деятельности против СССР проявляют зарубежные ОУН, которые стремятся придать юбилейным церковным мероприятиям на Украине националистичесую окраску, соединить в единое целое враждебные социализму идеологии и направить национализм и религию на достижение своих замыслов»[7].

Прямо указывалось на цели санкционированой лично Рейганом кампании, не имевшие, казалось бы, ничего общего со «сдерживанием коммунизма»: наряду с дискредитацией правящей КПСС и национальной политики советского государства планируется скомпрометировать перед зарубежной общественностью «миротворческую деятельность русской православной церкви, нейтрализвать ее влияние в христианском мире», а также перенести информационно-психологические мероприятия непосредственно в Украинскую ССР.

Кроме того, отмечалось в документе, западные спецслужбы и подконтрольные им клерикально-националистические организации намереваются воспользоваться юбилеем для инспирирования антисоветских акций, подрывных мероприятий и активизации религиозных экстремистов.

Как указывали чекисты, общее руководство подготовкой и проведеним националистических и антисоветских мероприятий в связи с 1000-летием Крещения Руси, координацию деятельности националистических, клерикальных организаций и «мозговых танков» возложили на «Научный  совет» при Всемирном конгрессе свободных украинцев. В странах проживания украинской диаспоры создали «краевые юбилейные комитеты», финансирование которых осуществлялось за счет пожертвований и правительственных субсидий.

Изменилась и тактика, содержание пропаганды. Если раньше всячески замалчивалась международная деятельность РПЦ, бойкотировались ее мероприятия, то теперь усиленно стали рекламировать подготовку к торжествам. Руководство Антибольшевистского блока народов, подконтрольное выходцам из «Революционной ОУН» С. Бандеры, и созданных им же в 1945 г. Закордонных частей (ЗЧ) ОУН изначально заявило, что празднование юбилея Крещения «будет служить средством усиления решимости угнетенных в борьбе за независимость»[8]. 

Показательно, что к кампании против Православной Церкви присоединились протестантские организации США. В частности, руководитель «Всеукраинского евангельско-баптистского братства» Гарбузюк на 6-м съезде баптистской молодежи в Филадельфии (США, июль 1987 г.) заявил, что празднование 1000-летия Крещения должно пройти не в Москве, а только в Украине.

Концептуально кампания строилась на основе радикального противопоставления истории Украины и Росссии, «украинцев-славян» и «отсталых финно-угров русских». С санкции Ватикана был запущен тезис о «1000-летии Крещения Украины», и только Украины (что в свою очередь требовало обращения к другой псевдонаучной доктрине – об отдельной ветви происходжения украинцев, идущей по восходящей прямо от антов V столетия). Хотя, как говаривал известный диаспорный мыслитель Иван Лысяк-Рудницкий, нет более абсурдного определения, чем «чистокровный украинец». Действительно, антропологи выделяют среди украинского этноса по крайней мере пять краниолгических групп (по особенностям строения черепа), а в самом украинском языке – не менее 4000 слов тюркского происхождения.

Как учит «Влесова книга»

Кстати, давность лет Крещения не может вводить в заблуждение, в годы холодной войны история стала активным фронтом. Так, большие усилия прилагались для опровержения существования единой этно-религиозно-языковой восточнославянской общности в «империи Рюриковичей», давшей затем начало трем народам – интересно, что именно в годы канонизации этой концепции в официальной исторической науке в СССР в 1952 г. в США  (усилиями политэмигрантов Ю. Миролюбова и Ал. Кура (Куренкова), «всплыли» «дощьки» известного фальсификата «Влесовой книги» – милой неоязычникам «альтернативной истории» дохристианского славянства.

Правда, до сих пор никто не предъявил почтенной публике ни одной из «дощек», якобы найденных полковником-белогвардейцем, художником Федором Изенбеком в разгромленной усадьбе на Харьковщине в 1919 г. (умер в Брюсселе в 1941 г., в эмиграции увлекаясь алкоголем и наркотиками).

В свою очередь в диаспорной среде культивировалось неоязычество, сконструированное гитлеровцами в Институте СС «Анненербе» и ведомстве по делам восточных территорий Альфреда Розенберга. Усилиями оккультистов «Черного ордена» СС-манов «рідна українська національна віра» (РУН-вера) ее гуру, уроженца Кировоградщины и офицера СС Льва Силенко, была густо нашпигована духовными вирусами – идеями «украинца-сверхчеловека», ненавистью к создавшему основу нашей культуры христианству, антисемитизмом, русофобией, вседозволенностью по отношению к «ворогам».

Кружки адептов РУН-веры создавались в лагерях «перемещенных лиц» после 1945 г., а затем распространялись в диаспоре США и Канады. Сеющее духовный раскол и «окормляющее» агрессивных радикалов неоязычество взростало, как в инкубаторе, именно в диаспорной среде, чтобы после 1991 г. хлынуть в уже независимую Украину. РУН-вера, к примеру, стала основой «Кодекса лыцарской чести гопаковца» течения «боевого гопака» львовянина Владимира Пилата – «Верховного учителя боевого гопака» и главы «Организации сынов и дочек Украины – РУН-веры».

Десант от «Ковбаснюка»

От деклараций перешли к делу. Украинский конгресовый комитет Америки (УККА) активизировал кампанию по получению от Конгресса разрешения на сооружение в Вашингтоне памятника князю Владимиру, возле которого в ночь с 13 на 14 августа 1988 г. планировалось провести «кульминационные торжества» с участием 250 тыс. человек под лозунгом «Если не в порабощенном Киеве, то в свободном Вашингтоне». Упомянутый Украинский  институт Гарварда принял программу научных исследований на 1987–1992 гг.

В сентябре 1987 г. в Риме прошло заседание Синода Украинской Католической Церкви, 6-й конгресс мирян по проблеме «Украинская католическая церковь на пороге второго тысячелетия христианской Украины». Центральную же манифестацию к юбилею планировалось провести в Риме 29-30 июня 1988 г., продолжив публичные мероприятия в ведущих европейских странах, США, Канаде.

Рассчитывали направить в СССР (торжества должны были пройти в Москве, Киеве, Ленинграде, Новгороде, Владимире, Минске, епархиальных центрах РПЦ, ожидалось прибытие 400 религиозных деятелей РПЦ и других Церков) группы туристов, введя туда «религиозных фанатиков, организаторов националистических ячеек на религиозной основе». С участием ОУН предполагалось подготовить 20 специализированных тургрупп (до 3000 человек), а также до 4000 туристов от Национального совета церквей Христа (США). Группы должны были формировать американские агенства «Ковбаснюк», «Блур Тревел», «Астро Тревел», французское «Мондатур». Съезд молодежного «Пласта» в Колвин-Бее (Англия) решил направить в Украину летом 1988 г. группы из 30-40 молодых людей для «проведения дискуссий» со сверстниками.

Заранее готовились листовки для распрорстранения в православных храмах, музеях и людных местах СССР. Накапливались литература и пропагандистские аудиозаписи, замаскированные под записи украинских литературных классиков, религиозные песнопения, чтение Библии. В частности, они изготавливались в Украинской католической духовной семинарии в Риме – совместно с функционерами ОУН и сотрудниками украинской редакции радио «Свобода»[9].

Получившие специальную подготовку участники националистических организаций  подвергали тщательному разведопросу возвращавшихся из УССР туристов или родственников граждан СССР. У них выведывали режим работы и охраны храмов (особенно Софийского собора, Лаврских пещер, Андреевской и Кирилловской церквей, музеев)[10].

Однако подготовительные работы вскрыли застарелые противоречия и разногласия. Лидеры ГКЦ подвергли критике «восточную политику римской курии» за стремление «наладить конструктивный диалог с РПЦ ценой судьбы УКЦ». За этим стояли давние амбиции по поводу получения грекокатолического патриархата, и Иоанн-Павел ІІ поспешил в очередной раз заявить о невозможности «на данном этапе» учреждения униатского патриархата. Некий «Украинско-американский кординационный совет» потребовал от упомянутого «краевого комитета» перенести на более ранний срок торжества, дабы опередить празднования РПЦ, заодно обвинив оппонентов в намерении синхронизировать действа с президентскими выборами в США[11].

Что же касается обстановки в УССР, то она не вызывала тревоги у органов госбезопасности, если не считать «ворчания» по поводу желания Экзархата РПЦ поднять вопрос о передаче Церкви Киево-Печерской Лавры. Однако отмечалось, что часть катакомбного «униатского духовенства занимает выжидательную позицию», ищет бесконфликтный способ легализовать свою деятельность путем перехода в римо-католичество под юрисдикицию действующего католического епископа Латвии, что «равносильно фактической легализации униатства и реализации замысла клерикально-оуновских центров о воссоздании «украинской национальной церкви»[12].

…Подготовку к празднованию 1000-летия Крещения Руси власти поначалу трактовали как внутреннее мероприятие Церкви. Однако под влиянием всенародного духовно-культурного подъема, либерализации общественной жизни в СССР подготовка и празднование юбилея вылились во всенародное дело, что заставило власти пересмотреть свое отношение и фактически совместно провести торжества. Генеральная ассамблея ЮНЕСКО призвала отметить юбилей как «крупнейшее событие в европейской и мировой истории и культуре».

Путь к общегосударственному празднованию открыла встреча Святейшего Патриарха Пимена и постоянных членов Святейшего Синода РПЦ с Генеральным Секретарем ЦК КПСС Михаилом Горбачевым (встречу по значению сравнивали со встречей И. Сталина с иерархами в сентябре 1943 г.). Генсек сообщил о подготовке нового закона о свободе совести. Начался рост числа приходов РПЦ, 26 мая 1988 г. в Оружейной палате Кремля состоялась передача Церкви многочисленных святынь, хранившихся в музейных фондах. Разворачивался процесс реабилитации жертв незаконных политических репрессий.

Лишь в Москву на торжества (5-12 июня 1988 г.) приехало 517 почетных гостей, а 14 июня празднование переместилось в Киев, куда прибыли предстоятели четырех автокефальных Православных Церквей. Вскоре возобновилось богослужение в старейшем монастыре святой Руси – Свято-Успенской Киево-Печерской Лавре.

На короткий срок приоткрылось окно исторических возможностей для нормализации отношений государства и Православной Церкви, построения новой модели церковно-государственных отношений (даже в условиях однопартийной системы) на условиях реального соблюдения государством законодательства о культах и молитвенно-духовной поддержки Церковью государства в его добрых начинаниях, тем более что РПЦ придерживалась государственно-патриотического служения даже в периоды физического истребления ее клира и верующих. Скорее всего, понимали этот шанс на укрепление союза государства, Церкви и народного духа (а значит и безопасности страны) заинтересованные силы за рубежом.

Дмитрий Веденеев, доктор исторических наук

Примечания:

1. Отраслевой государственый архив (ОГА) СБУ. Ф. 16. Оп. 9 (1986). Д. 18. Л. 161.
2. Политические центры украинской диаспоры делали акцент на том, что это было исключительно «крещением Украины-Руси», а не «дикой Московии».
3. Анисимов В. С. В кругах Левиафана. Православная Церковь и Украинская держава. К.: ЧПИФ, 2009. С. 302.
4. Варварцев Н. Н. Национализм в обличье советологии (критика современной буржуазной историографии Украины). К.: Наукова думка, 1984. С. 33; Камінський Є. Є. Український буржуазний націоналізм в психологічній війні американського імперіалізму. К.: Наукова думка, 1983. С. 53.
5. Там же. С. 5.
6. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 247–250.
7. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 53.
8. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 50–53.
9. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 51–53.
10. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 14. Д. 7. Л. 31–33.
11. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 56.
12. ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 13. Д. 3. Л. 58–59.