Чудеса веры, или «Батюшка, перекрестите ему бок»

До главного городского собора, где покоятся мощи великомученика Димитрия, было недалеко, всего лишь двадцать минут ходьбы. Торопиться нам было некуда, и мы отправились пешком.

 

Храм вмч. Димитрия Солунского, Салоники, Греция

Город внешне ничем особенным не отличался от других современных городов юга Европы. Обычные многоэтажки, стриженые кустарники в скверах, немногочисленные африканские пальмы и кипарисы между платанами, яркое солнце и множество маленьких ресторанчиков, кафе и бистро под полосатыми тентами, из которых доносится ставшее уже привычным шаманское завывание англоязычных рок-групп. Удивляло только то, что время от времени кто-либо из прохожих неожиданно брал мою руку и, с поклоном приложившись к ней, молча удалялся. Чаще это были дети.

Нина объяснила, что у верующих здесь в обычае именно таким образом брать благословение Божие от любого священнослужителя, причем не разбирая: священник ли он, дьякон или простой монах. “Откуда у них такой странный обычай, — подумалось мне, — не просить благословения, а брать его как бы без разрешения, самостоятельно?!” Но тут же мне вспомнилась женщина, страдавшая постоянным кровотечением на протяжении двенадцати лет, которая, подойдя сзади, приложилась к краю одежды Спасителя. И по своей вере получила исцеление! Вероятно, этот ее поступок и лежит в основе обычая брать благословение самостоятельно и независимо от воли того служителя Церкви Христовой, через которого хотят получить Божие благословение.

Интересно, что Спаситель не только не осудил ее, но даже Сам обратил внимание окружающих на возможность как бы самостоятельно получить от Него помощь. Потому-то Он и спросил: “… кто прикоснулся ко Мне? — а затем пояснил Свой вопрос, — <…> прикоснулся ко Мне некто; ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня” (выд. — авт.) (Лк. 8:45-46). Тем самым Он благословил подобное, как бы “насильственное”, отнятие у него благодатной силы, хотя, безусловно, Он Сам и подает ее человеку, видя его веру и заранее зная просьбу каждого…

Наконец, пройдя через сквер с котлованом посередине, где, как сказала Нина, археологи проводят раскопки древнего городища, мы увидели большое вытянутое здание, похожее на базилику, с двумя башнями, между которыми был зажат треугольный фронтон. Левая башня, увенчанная крестом, была выше правой и служила колокольней.

Храм вовсе не блистал красотой архитектурных форм и производил более чем скромное впечатление. Удивляли только его размеры. Располагался он на огромной каменной террасе пологого склона одного из множества холмов, которые за прошедшие века были сплошь изрезаны улицами и застроены домами разросшегося вширь города. К террасе, выложенной квадратными плитками, вели многочисленные ступени. Благодаря своевременным реставрационным работам, древняя базилика выглядела почти новой.

Служба давно закончилась, и людей в храме было совсем мало. Мы остановились посередине центрального нефа, с удивлением рассматривая непривычные для нас ряды обитых красным велюром кресел. Как в кинотеатре! (Прости, Господи!).

— Помогите ветерану войны…

Голос был старческий, дребезжащий, с каким-то непонятным иностранным акцентом. Он принадлежал чисто одетому старичку, который незаметно оказался рядом с нами.

— Слышу, вы русские. А я во время войны вместе с русскими воевал. Сам-то я серб. Сын у меня недавно умер, помогите немного деньгами.

Серб! Ветеран войны! Ну, как не дать?! Лезу в карман (в греческих деньгах я еще совсем не разбираюсь, просто не знаю местных цен), попадается бумажка в 500 драхм.

— Не-е-т. Это мало. Давай еще столько же.

Меня немного покоробила такая бесцеремонность. Давать еще почему-то расхотелось. “Но все-таки он — ветеран войны, да и в Писании сказано: просящему дай!” — вспомнил я и снова полез в карман. Получив свои 500 драхм, старик спросил:

— А вы, наверное, мощи святого Димитрия ищете? Пойдемте, я покажу вам.

Он повел нас в левый неф, где под круглой мраморной сенью стояла рака с мощами великомученика. Сверху, на самой раке, под стеклянным колпаком находился похожий на архиерейскую митру ковчег, в котором хранилась глава святого. Позже мы и в других храмах видели, что святые главы хранились отдельно от остальных мощей. В то время как мы по очереди прикладывались к раке, делая земные поклоны, у колонн образовалась кучка из женщин-гречанок, которые с пристрастием допрашивали Нину.

— Эпоти Мосха (греч. — из Москвы), — услышал я знакомые слова. Это о нас!

Как только я вышел из-под сени, женщины тут же окружили меня плотным кольцом. Они были удивительно похожи на наших российских верующих женщин и, в отличие от многих других, “эмансипированных” гречанок, все были в платочках. Нине тут же пришлось переквалифицироваться в синхронного переводчика. Благодаря ей полностью исчез языковой барьер. Возникло ощущение, будто я снова оказался в России и беседую со своими родными российскими прихожанками. Вопросы были самыми разными.

— Батюшка, меня помыслы замучили во время молитвы, что делать?

— Афродита, ну что же ты стоишь? Подойди к батюшке под благословение!

— Помолитесь, патэрас, у меня сын никак на работу не может устроиться.

— Если внучек в храм не хочет идти, стоит ли его тащить насильно?

— У моей дочери недавно появились страхи, а теперь она стала слышать угрожающие голоса. Прямо в голове! Что это? Как от них избавиться?

Пока я объясняю маме и дочке — что нужно делать и каким образом молиться, другие женщины что-то быстро строчат на листках бумаги.

— Сократ! Скорее иди сюда! Покажи батюшке бок. — Сократ (здоровенный детина) послушно задирает рубашку. На боку у него красное пятно, что-то наподобие лишая. — Батюшка, перекрестите ему бок.

Женщина произносит просьбу с такой несомненной верой в крестное знамение и молитву незнакомого священника из России, что я, секунду поколебавшись (нашли, тоже, исцелителя!), всё же крещу бок Сократу, а про себя молюсь: “Посли, Господи, милость Свою, и да будет ей по вере ея, и аще хощеши, исцели сына рабы Твоея!”. Вспоминаю… Удивительные вещи происходят иногда в жизни священников, причем совершенно независимо от них! Бог Своею благодатью действует — как хочет, когда хочет и через кого хочет. И не приведи Господи, приписывать действия Божии себе! Это прямая дорога в “прелесть”. В уме неожиданно всплывает картина: лето, жаркий день. У трапезной палаты монастыря двое рабочих раскидывают лопатами по дорожке горячий асфальт. Когда я прохожу мимо, один из них, весело улыбаясь, говорит:

— Батя! Тресни Кольку лопатой по спине, а то жалуется: всё болит, да болит. Радикулит, вишь, замучил. Врачи помочь не могут. Может, ты поможешь?!

Я прекрасно понимаю, что это шутка. Отстраняю протянутую мне лопату.

— Ведь этак, лопатой, я искалечу, а не вылечу!

Подхожу к Кольке, а он послушно (как сейчас это сделал Сократ) задирает рубаху. “Господи, помоги!” — я крещу больное место и напоследок, шутки ради, хлопаю его ладонью по пояснице. Мы все смеемся, и я ухожу по своим делам. Недели через две ко мне подходит тот самый весельчак-рабочий, но на этот раз с очень серьезным лицом. На нем написано даже некоторое недоумение.

— Батя, а ты знаешь? Шутка шуткой, а у Кольки-то спина прошла в тот же день! Он всё ждал, ждал — что вот сейчас снова заболит. Дак ведь не болит! А уж сколько дней прошло!

Но я-то и не думал тогда ни о каком исцелении. Так, скорее по привычке, перекрестил и в шутку ударил. Моей заслуги во всем этом нет никакой. Как говорится: “и знать не знал, и ведать не ведал” — что может произойти. Один только Бог ведает: как и почему Он это сделал.

Все это мгновенно проносится в моем сознании в тот момент, когда я хочу отказаться крестить доверчиво заголившего свой бок Сократа…

— Костас, сыночек, — зовет другая женщина мальчика лет двенадцати, — наклони голову!

И, обращаясь ко мне:

— Батюшка, у моего сына очень сильно голова болит. Перекрестите ему голову. Пожалуйста!

Все они смотрят на меня с таким доверием. Ну, совсем как дети! И я ловлю себя на мысли, что ощущаю их как совершенно родных, близких и давно знакомых мне людей. Господи, как же радостно сознавать, что мы, христиане, — одна большая семья, где нет “ни эллина, ни иудея, ни… скифа”! (Кол. 3:11). Но время идет, и нам нужно уже прощаться. Со всех сторон ко мне тянутся руки с записочками.

— Вы же едете на Святую Гору, — говорят женщины, — помолитесь там о нас и о наших близких.

— Не надо денег, — говорю им, заметив купюры, вложенные в записки, — я и так помолюсь за вас.

— Нет, нет, они вам пригодятся в пути.

Уже вечером, в монастыре, я обнаружил, что в записках оказалось ровно 1000 драхм разными купюрами. Именно столько я дал старику-сербу. “Вижу, Господи! Не оставляешь Ты нас без Своей помощи ни на минуту! Слава Тебе!”

Отрывок из книги "Сокровенный Афон" 

Игумен N

 

Опубликовано: Tue, 17/07/2018 - 14:45

Статистика

Всего просмотров 90

Автор(ы) материала

Социальные комментарии Cackle