Авторитет Церкви, либеральная интеллигенция и православный шовинизм

Кто критикует Церковь, к чему неизбежно приводит невежество, а также о романтиках-утопистах и проповедниках «последних времен»  адекватный собеседник протоиерей Владимир Пучков. 

 
 – Отче, как известно, и в православной среде существует крайности. Есть два крыла: т. н. либеральная интеллигенция и радикальные консерваторы. Либералы критикуют большей частью Православное Предание, которого они зачастую не знают, не принимают и отказываются признавать как таковое.

Почему и когда возникли вышеуказанные крайности? Почему у либералов такой страх перед церковными канонами и Преданием? О какой свободе они мечтают?
 
– Среди православных действительно существуют либералы и консерваторы, однако я не спешил бы давать столь жёсткие характеристики ни одним, ни другим. Отрицанию ради отрицания, как и к шовинистическим выпадам, подвержены, скорее, немногочисленные группы верующих, сознательно или невольно подменившие подлинную веру набором идей. Упомянутые недостатки присущи им в полной мере. Группы эти почти маргинальны, а взгляды их приверженцев, как правило, бессистемны, поэтому рассматривать их как оформившиеся течения в Православии я бы не стал.

Правильнее было бы говорить о модернистах (для меня это слово не имеет негативного характера) и традиционалистах. 

Не стоит полагать, что модернисты не знакомы с Преданием Церкви. Многие из них – люди читающие и мыслящие. В то же время далеко не все традиции, сложившиеся в церковной жизни последнего времени, соответствуют Преданию. Один из ярких примеров – молитвы анафоры на Литургии. Под влиянием разных факторов почти повсеместно установилась традиция тайного чтения этих молитв, тогда как из содержания самих молитв явствует, что написаны они были для чтения во всеуслышание. И поздняя традиция чтения их вполголоса, с точки зрения литургического предания, выглядит новшеством. Модернисты, видя подобные несоответствия, не боятся об этом говорить.

Проблема, скорее, в том, что, желая безусловного блага Церкви, многие из них стремятся изменить всё и сразу, плохо отдавая себе отчёт, что радикальные и стремительные перемены никогда не проходили для Церкви безболезненно.

Первые, и достаточно смелые, «модернистские» идеи были сформулированы в процессе подготовки к Всероссийскому Поместному Собору 1917–18 годов, многие из них были рассмотрены Собором, отдельные получили одобрение. «Модернистами» иногда называют также богословов Парижской школы, хотя известный призыв о. Георгия Флоровского «вперёд к Отцам» провозглашает, скорее, возврат к святоотеческой традиции, нежели призывает к отрицанию традиций, сложившихся в последние века.

Соответственно, никакого страха перед Преданием и канонами у модернистов нет. Есть лишь опасение, чтобы обычаи, рождённые церковно-народным сознанием в недавнее время, не заслонили подлинное Предание и традицию. 

– Почему либеральное крыло становится к официальной позиции Церкви, к ее руководству и представителям, в оппозицию, поддерживая при этом некоторые «лжеучения»? Получается, что они перечеркивают  многовековые труды отцов Церкви, которые защищали чистоту Православия, объясняя это тем, что они не видят церкви в Церкви. Какая церковь им нужна?

– Я бы не стал обобщать. В разряд «лжеучителей» у нас нередко попадают те, кто больше других потрудился на ниве Христовой и чья деятельность принесла реальные плоды. Достаточно вспомнить  не блещущие грамотностью и объективностью разборы книг о. Александра Шмемана, дебоши на лекциях А. Кураева... Здесь выразить своё несогласие – скорее долг совести, нежели пренебрежение традицией.

С другой стороны, есть, конечно, и явное критиканство. Когда практически всё, что есть в Церкви, объявляется плохим, устаревшим и подлежащим немедленной утилизации. Носителями подобных идей нередко бывают люди с активной жизненной позицией, воцерковлённые или околоцерковные, успевшие состояться в профессиональном плане и считающие, что только они знают, каким должно быть христианство. Эти люди с готовностью хвалят любое, даже самое нелепое мнение, только бы оно шло вразрез с традиционным церковным. В общем «есть такая работа – Церковь критиковать».

Не думаю, что у таких людей есть своё целостное видение Церкви. Апломба, амбиций и желания самоутвердиться, конечно, через край, но по сути они романтики-утописты. Верх их возможностей – выступления в медиапространстве и полемика в соцсетях.

– Другая сторона этой же медали, иная крайность – православный шовинизм. Лично у меня двоякое отношение к некоторым православным акциям, т. к. сюда примешиваются показательная «отстраненность от мира», противопоставление современному обществу, что только отталкивает сомневающихся и думающих людей от Православия, которое является гарантом мира, добра и нравственных ценностей, а не враждебности. Именно враждебность ко всем инакомыслящим, в том числе к своим же православным братьям, и является визитной карточкой радикального крыла. Какие предпосылки к возникновению таких взглядов? Как с этим бороться? 

– Если критиканский подход рождается от желания говорить при полной неспособности к созидательному труду, то причина радикального ретроградства в нежелании думать. Помните у В. Высоцкого: «Не надо думать – с нами тот, Кто всё за нас решит». Придя в Церковь, несамостоятельный, инфантильный человек очень быстро находит возможность не только оправдать свои недостатки, но и возвести их в ранг добродетели. «Всё по благословению», «послушание превыше всех добродетелей», «слушайся своего старца»… Дело теперь за немногим – нужно найти себе духовника, да такого, чтобы сказал как отрезал. И находят. Как раз там, где «благословляю на платок», «телевизор выбрось» и «мужа в пост обнимать не смей». Надо ли говорить, что вокруг таких вот горе-духовников и собираются общины, смотрящие на мир и общество волком, боящиеся даже самых безобидных новшеств и готовые до последнего сражаться за собственное «все погибнут, а мы спасёмся» с химерами, которых они сами же и придумали.

Бороться с этим явлением, по-моему, можно только уча людей думать. Лучше всего с этим справляется литература, причем совсем не духовная. Привейте неофиту любовь к чтению хорошей светской литературы (классической, прежде всего), спрятав от него до времени творения отцов-аскетов, и риск того, что он попадёт под влияние «православных активистов» или проповедников «последних времён», сократится в разы.

Вместе с тем я бы не спешил записывать в ретрограды и шовинисты всякого церковного консерватора. Я лично знаю священников, которые к своим прихожанам весьма строги. Строгость эта простирается подчас и на вполне житейские вещи. Службы в их храмах совершаются по Типикону, посты соблюдаются по самому строгому Уставу, и даже неуставные богослужебные традиции чтутся с благоговением. При этом в их общинах нет ни злобных старух, ни фанатиков с нездоровым блеском в глазах, никто не выставляет напоказ своего благочестия и все стремятся жить по Евангелию. Это – здоровый традиционализм, на фоне которого крикливые, но немногочисленные шовинисты выглядят хоть и досадным, но всё же недоразумением.

– Вышеупомянутые крайности проявляются не только у мирян, но и у священников. Разномыслие приветствуется в Православии, важно единство в главном. Но какие границы разномыслия допустимы? Как сосуществовать таким разным взглядам?

– Границы разномыслия очерчивают Священное Писание и святоотеческое богословие. Для того чтобы за эти границы не выходить, необходимо хорошее знание как первого, так и второго. Не умение цитировать во время проповеди, а именно знание. Главная предпосылка мирного сосуществования под одной церковной крышей либералов, модернистов, традиционалистов и консерваторов – умение слышать друг друга и взаимный интерес. В конце концов всецелая уверенность в собственной правоте – признак не обладания истиной, а ограниченности ума. А вот в дискуссиях нужно уметь спорить не ссорясь, как солженицынские Рубин с Нержиным – убеждённо, с жаром, на чём свет стоит, но при этом не теряя взаимного уважения и не стремясь последнее слово оставить за собой.

– Почему смиренное искание водительства Церкви в учении веры подменивается самочинным блужданием ума в области религиозной мысли? Чем это вызвано? 

– Современный человек как-то болезненно, патологически дорожит собственной свободой, не всегда при этом понимая, что есть свобода на самом деле. Такова, увы, примета нашего времени, которое в своих дневниках очень точно охарактеризовал о. Александр Шмеман: «Эпоха бунтующих рабов, сменившая эпоху высокого “послушания” свободных людей».

Записала Наталья Горошкова

Социальные комментарии Cackle