В некоторых церковных кругах относительно иконы популярна такая стереотипная схема: есть «правильная» иконопись (созданная в средневековой стилистике, а ещё лучше – в московской стилистике XV–XVI вв.), и это истинная высокодуховная иконопись, а есть «неправильная» – академическая, реалистическая, душевная, созданная «под влиянием падшего Запада». Схема довольно известная. Под нее подведена своя философская база, написаны десятки книг и сотни статей.

И все в этой схеме гладко и хорошо, если не принимать во внимание некоторые очевидные факты.

Церковь принимала и продолжает принимать живописные иконы

Вспомним, что в течение всего Синодального периода основным направлением иконописи было живописное. А что это значит на практике? Что большинство верующих и святых этого периода использовали при молитве именно такие иконы. То есть ни преподобному Серафиму Саровскому, ни святым Оптинским старцам, ни праведному Иоанну Кронштадтскому, ни другим великим подвижникам живописные иконы не мешали молиться, не делали их молитву «менее духовной», не искушали своим «живоподобием», «католической мечтательностью» и т. д.

Впрочем, святые отцы ведь не читали сочинения религиозных философов и искусствоведов и даже не подозревали, что их келейные образа могут быть «неправильными», «неканоническими», «бездуховными».

И более того, те иконы, которые, по мнению некоторых ревнителей, должны считаться «правильными» и «каноническими», в этот период по большему счету присутствовали у раскольников-старообрядцев, поскольку именно в этой среде хранилась преданность к средневековой стилистике в иконописи.

Все станет на свои места, если мы вспомним, что само понятие «каноническая икона» введено в публицистический обиход только в XX веке. Ведь «канонический» значит правильный.

И правильным в иконе должен быть прежде всего смысл. Ведь если изображение содержит в себе ересь, то совершенно не важно, в каком оно стиле написано – в византийском ли, в рублевском ли или в академическом.

В разное время и в разных странах в иконописи использовались различные стили, обусловленные именно этим самым временем и этим самым регионом.

Так, в первохристианские времена иконопись стремилась к эллинистическим идеалам с их иллюзорностью и во многом использовала те же приемы, которые мы видим в академической живописи последних столетий.

Христос Вседержитель. Фрагмент иконы. Лик. Византия. VI век. Египет. Синай. Монастырь св. Екатерины

При этом в восточных регионах Византийской империи – в Египте, Сирии и Палестине – в то же самое время можно наблюдать тяготение к более аскетичному стилю.
Менялись эпохи, менялись и стили.

Но не все понимали и понимают этот процесс. Многим ревнителям кажется, что в Церкви во все времена, начиная чуть ли не с апостольских, все было неизменно. И эта мнимая неизменность проецируется на то, что окружает ревнителя в данное время – у нас все, как у отцов, дедов и прадедов.  А то, что выходит за рамки ревнительского кругозора, клеймится как неправильное.

Вот, например, как реагировал протопоп Аввакум на современные ему иконы нового «фряжеского» письма:

«Пишут спасов образ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власы кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ног бедры толстыя, и весь яко немчин брюхат и толст учинен, лишо сабли той при бедре не писано. А все то кобель борзой Никон, враг, умыслил, будто живыя писать, устрояет все по фряжскому, сиречь по немецкому» (1).

А вот что бы сказал Аввакум, если бы увидел, к примеру, мозаику, изображающую Христа Еммануила в образе римского полководца-триумфатора из архиепископской капеллы в Равенне, созданную более чем за тысячу лет до самого Аввакума?

Христос-триумфатор. Мозаика. Западно-Римская империя. V век. Италия. Равенна. Архиепископская капелла

Совершенно ясно, что Аввакум – человек своей эпохи, который другой иконописи не видел, и для него все, что отличалось от привычных ему форм, казалось чуждым, нецерковным, еретическим.

И ошибка Аввакума лишь в том, что образ благочестия своей эпохи он переносил на все христианство разом.

В чем-то это, конечно, проблема нашего отечественного региона, ведь в Византии всегда под рукой были образцы древней иконописи и произведения античности, которые постоянно вдохновляли византийских изографов, о чем свидетельствуют так называемые византийские ренессансы – Македонский, Комниновский, Палеологовский.

Увы, у нас же сложилась немного другая ситуация, которая более содействовала консерватизму, часто в весьма резких проявлениях.

Древние еще византийские образцы не были известны в своем первоначальном виде, ведь были перекрыты слоями потемневшей олифы и поздними поновлениями. Об античном художественном наследии  и вовсе говорить не приходится. И вот в такой ситуации за образец, за канон принималось только то, что имелось здесь и сейчас. А вот другие иконы, другие иконописные стили, созданные в иное время и в иных регионах, или не были известны вообще или отрицались как ересь (особенно западные произведения).

Разумеется, если говорить именно о западной иконописи, стоит признать: при отпадении той или иной христианской группы от чистоты православия в церковное искусство этих групп проникают и чуждые православию идеи. В качестве примера можно привести различие в изображении Распятия в православной и католической традиции, о котором мы ранее говорили.

Но эта разница имеет отношение именно к содержанию образа, а не к живописной технике как таковой.

В известном смысле можно сказать, что «живоподобие» русской «фряжеской» иконописи XVII века (Симон Ушаков, Иосиф Владимиров и др.), иконописной школы Киево-Печерской Лавры и т. д. – это не новшество, а скорее – возвращение к истокам.

Пример «фряжеского» письма. Фрагмент иконы Симона Ушакова. Россия. XVII век. Москва. Кремль. Оружейная палата

С поправкой на эпоху, иногда и с определенным католическим привкусом. Но можно ли утверждать, что благочестивый киевлянин или москвич, который молился перед иконами «фряжеского» письма был менее духовен, чем современные ему старообрядцы или наши современники, ознакомленные с популярной иконоведческой литературой? Вопрос, конечно, риторический. Особенно если речь идет не только о простых верующих, но о святых нашей Церкви.

Но как бы то ни было, в наших храмах и сейчас соседствуют иконы разных стилей. И нравится ли нам данный факт или нет – церковная практика такова.

Чудотворные живописные иконы

Еще можно вспомнить, что в Церкви почитаются и чудотворные иконы разных стилей, в том числе и живописные и даже примитивно народные.

И уж если говорить прямо, то многие из особо почитаемых Церковью чудотворных икон не просто живописны, но имеют конкретное католическое происхождение.

Можно назвать, например, икону «Умиление» Серафимо-Дивеевскую, известную по многочисленным спискам, которая неразрывно связана с памятью прп. Серафима Саровского и его келейной иконой.

Достаточно взглянуть на этот образ и сравнить его с более ранними католическими иконами.

Слева: «Молящаяся Мадонна» итальянского художника Джованни Сассоферрато XVII век, справа: один из списков иконы «Умиление» Серафимо-Дивеевская

Или образ «Христа в темнице», который есть во многих наших храмах – большая часть этих образов так или иначе восходит к католической традиции, например к известной картине Мурильо. Но ведь есть чудотворные иконы католического происхождения, но почитаемые именно в православии – например Козельщанская или Барская из Киево-Печерской Лавры (на которой присутствуют традиционные для католичества особые латинские инициалы Христа и Богородицы).

Но есть и совсем особый пример - икона Богородицы «Прибавление ума», которая фактически (да простится мне тавтология) есть образ образа. А именно - изображение католической статуи Лоретской Мадонны.

И если Господь прославил их, можем ли мы говорить об их «неправильности» только на том основании, что они не соответствуют некому идеалу, придуманному религиозными философами прошлого века?

Православная Церковь вселенская. В ней есть место всем: и утонченным интеллектуалам, и простым приходским бабушкам. И для каждого Господь проявляет Себя в той мере, в какой человек может Его вместить. Это касается и икон. Главное – не приписывать свой личный образ благочестия всем.

Дмитрий Марченко

Примечания:

1) Аввакум. Беседа четвертая. [Об иконном писании] // Житие протопопа Аввакума, им самим написанное, и другие его сочинения. [М.]: Academia, 1934. С. 209–214.