Православие.ru

Папа предпринял единственное, что, по его мнению, могло мне помочь: стал звонить в Нью-Йорк, в Синод, где в этот момент на заседании находился владыка Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский.

Истории протоиерея Александра Красовского, настоятеля церкви святых апостолов Петра и Павла в городе Санта-Роза недалеко от Сан-Франциско.

Как святитель Иоанн спас меня от смерти

В 1963 году, когда мне было девять лет, я заболел инфекционным мононуклеозом. Серьезная болезнь для детей, да еще в начале шестидесятых. Мне было очень плохо: температура под сорок, страшная слабость. Аппетита нет, есть ничего не хочется, я и так был худеньким, а тут еще в весе сильно потерял. Лежу – ничего не хочу, ничего не могу, даже книгу почитать не в состоянии – сил нет ее держать. Врачи предупредили моих родителей, что я могу не выжить.

Мой папа, Вадим Владимирович Красовский, в критические минуты всегда был серьезным, собранным, деловым, никогда не терял голову, хранил самообладание. Поскольку все медицинские меры были уже приняты и все лечение назначено, но безрезультатно, папа предпринял единственное, что, по его мнению, могло мне помочь: стал звонить в Нью-Йорк, в Синод, где в этот момент на заседании находился владыка Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский.

Папа дозвонился до владыки Иоанна и рассказал, как мне плохо. Владыка спокойно ответил:

– Не беспокойтесь! Все будет в порядке.

Папа возразил:

– Но врачи говорят, что он может умереть!

И владыка повторил те же слова:

– Не беспокойтесь! Все будет в порядке.

На этом разговор закончился. На следующее утро температура у меня спала, я в первый раз встал с постели и, шатаясь от слабости, попросил покушать.

Меня накормили, и папа повез меня к врачу. Тот осмотрел и заявил:

– Кажется, что у мальчика все будет в порядке, но, честно говоря, мы, врачи, тут не при чем!

Позднее мы узнали, что в ту ночь после всех заседаний усталый и измученный долгим перелетом и работой владыка Иоанн вместо отдыха отправился в Синодальный собор, где отслужил молебен о моем здравии.

Верю, что именно его святыми молитвами я выжил.

Уже в девять лет я чувствовал, что владыка Иоанн – это что-то особенное. Не совсем мог понимать, что такое святость, в силу своего малолетнего возраста, но твердо знал, что владыка – особенный.

«Русская Церковь – это гордость Бурлингейма»

Тут мне нужно пояснить, почему отец стал звонить именно владыке Иоанну Шанхайскому. Дело в том, что мои родители хорошо знали владыку и уже тогда прекрасно осознавали его святость и силу его молитвы, а он хорошо знал нашу семью Красовских.

Во-первых, мы все, четыре брата Красовские, учились в православной гимназии при храме Всех святых, в земле Русской просиявших, в городе Бурлингейм (пригород Сан-Франциско), и владыка постоянно присутствовал на наших экзаменах и выпускных, следил за нашим духовным воспитанием.

Во-вторых, он так же хорошо знал наших родителей, поскольку они активно участвовали в жизни прихода. В 1960 году папа был избран председателем Духовно-просветительского братства «Всех святых, в земле Российской просиявших». Тогда в Бурлингейме имелся только маленький домовый храм, который его прихожане мечтали расширить.

Новое правление братства во главе с новым председателем не ограничились мечтами, а приобрели в 1961 году дом. В течение двух лет здесь был возведен величественный пятиглавый храм в честь Всех святых, в земле Русской  просиявших, с центральным куполом, покрытым чистым золотом, и четырьмя голубыми куполами с золотыми звездами, наподобие знаменитого храма в Свято-Троицкой лавре.

Примечательно, что значительная часть строительных работ выполнялась руками самих членов братства, среди которых имелись и замечательные архитекторы, и толковые инженеры, и умелые строители. По субботам и воскресным дням церковное сестричество готовило обеды для работавших с утра до вечера членов братства. Помогали в строительстве даже дети: выносили мусор, подавали инструменты, выполняли мелкие работы.

2 ноября 1963 года состоялось торжественное поднятие куполов и крестов. Молебен с освящением крестов возглавил сам святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. Невероятный трепет охватил сотни богомольцев из Сан-Франциско, Бурлингейма, Сан-Матео и других городов епархии, когда кран поднял нашего папу, Вадима Владимировича Красовского, председателя братства, и Владимира Ивановича Лисина, строителя куполов, над куполом, чтобы водрузить главный крест.

После этого местные американские газеты поместили фото нашего храма на своих первых страницах, причем подробно описали поднятие куполов и водружение на них православных крестов. Интересно, что члены городского совета Бурлингейма, американцы, вначале были настроены весьма скептически и с большим трудом дали папе, как председателю братства, разрешение на строительство храма, а теперь стали во всеуслышание заявлять о том, что «Русская Церковь – это гордость Бурлингейма».

Как я сломал посох владыки

Как я уже говорил, владыка постоянно посещал православные гимназии при храмах в своей епархии, часто приезжал и в нашу гимназию в Бурлингейм. Мы держали перед ним экзамены, он с нами беседовал, благословлял нас, молился, и все это оказывало на нас значительное влияние. Как-то, когда мне было лет десять, у нас шел экзамен по закону Божиему, и владыка Иоанн на нем присутствовал.

А я со своим другом Колей, сыном церковного регента, начал шалить и бегать по комнатам подворья (вокруг храма у нас было выстроено Синодальное подворье). Там у нас имелись учебные кабинеты, комната старосты, комната сестричества, ризница, канцелярия, квартира отца настоятеля, квартира Первоиерарха РПЦЗ и так далее.

В какой-то момент, когда я забежал в очередную из комнат и захлопнул за собой дверь, я понял, что Коля за мной больше не бежит. Вернулся к другу и увидел, что он стоит и с ужасом смотрит на что-то в углу. Подошел ближе и разглядел оставленный там владыкой Иоанном архиерейский посох. Это был длинный посох, который обычно возвышался над головой владыки, поскольку тот был невысок ростом. Посох вроде бы подарили святителю Иоанну его прихожане из Шанхая на долгую память. Набалдашник был серебряным – его-то я и сломал дверью, хлопнув ею изо всех сил.

Что делать? По глупости я подумал: вдруг владыка не заметит, что посох сломан, ведь он невысокий, а посох, наоборот, высокий…

И вот экзамен закончился, объявили результаты, и мы все стали подходить к владыке под благословение. Подхожу – совесть мучает. И я показал на верхушку посоха и сказал:

– Владыка, простите, пожалуйста, это я сломал!

Он посмотрел и действительно только в этот момент заметил. Тогда он благословил меня и сказал:

– Спасибо, что был честным!

И это на меня очень подействовало! Ему важнее была душа молодого дурака, чем даже этот действительно памятный и ценный для него посох.

«А теперь начнем с начала!»

Мой старший брат, Владимир Вадимович Красовский (для меня – просто Вова), вспоминал, как во время экзамена в их классе владыка Иоанн задремал.

Дело в том, что он со времен своего монашеского пострига много лет не ложился спать в кровать и мог только ненадолго вздремнуть, сидя в кресле, или даже отключиться на несколько мгновений в земном поклоне.

И вот тут как раз уставший владыка задремал, и один из учеников, не знавший билет, стал тихим, монотонным голосом рассказывать что-то совершенно не относящееся к вопросу, надеясь, что экзаменатор его все равно не слышит.

И вдруг владыка медленно, не открывая глаз, поднимает свой архиерейский посох, ставит его на стол, а потом роняет в сторону этого паренька. Тот, конечно, посох ловит. Тогда владыка открывает глаза и говорит:

– А теперь начнем с начала!

Впечатление на всю жизнь

Моя мама была с владыкой Иоанном в Шанхае, а потом на тропическом острове Тубабао, где спасались русские беженцы от китайских коммунистов. Мама вспоминала, как в Шанхае, в соборе в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных», служили Пасхальную заутреню, и святитель Иоанн обходил собор с каждением и восклицал:

– Христос воскресе!

Он восклицал это так убежденно, словно только что сам пребывал рядом со Гробом Господним и своими глазами видел воскресшего Христа.

Мама вспоминала:

– Владыка Иоанн смотрел в это время не на нас, а словно сквозь нас – в самую нашу душу, и впечатление, которое производил его взгляд, его радость и убежденность в Христовом Воскресении остались со мной на всю жизнь…

«Как трудно возвращаться в мир после Божественной литургии»

Владыка Иоанн часто подолгу оставался в алтаре после литургии. Некоторые ему говорили:

– Владыка, вас ждут!

Или:

– Владыка, пора на трапезу!

И он иногда мог вздохнуть так:

– Как трудно возвращаться в мир после Божественной литургии…

Будучи уже тридцать лет священником, настоятелем прихода, теперь я понимаю, о чем он говорил. Думаю, что многие священники согласятся со мной: когда вкладываешь свою душу в служение литургии, испытываешь, по милости Божией, невероятно благодатное состояние. Совершать служение пред престолом можно только с благоговением и страхом Божиим. И когда выходишь после службы из алтаря – тут сразу дела, проблемы, мирская суета…

Как все бросились слушать проповедь владыки Иоанна

Я уже говорил, что вырос в пригороде Сан-Франциско, Бурлингейме. Как-то на праздник мы поехали в Сан-Франциско, в старый собор в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», где служил святитель Иоанн, пока строился новый собор. Я был ребенком, но для меня эта поездка была огромной радостью: я очень любил службы, любил кафедральный собор.

И вот по окончании литургии владыка Иоанн вышел на проповедь, и народ бросился к амвону, чтобы слушать его. Несмотря на то, что я бывал на проповедях своего приходского священника, я никогда не видел, чтобы все прихожане такой толпой, с таким рвением устремлялись к амвону, желая слушать проповедь.

У святителя Иоанна была не очень хорошая дикция, но то, что он говорил, было прекрасно, проповеди у него были замечательные.

Каким я запомнил владыку Иоанна

Владыка Иоанн был почти одного роста с нами, детьми, что особенно бросалось в глаза, когда мы подходили к нему под благословение, но это нас никогда не смущало. У него были добрейшие глаза, когда он нас благословлял, – они были просто необыкновенно добрыми.

Иногда я прислуживал владыке Иоанну в алтаре, очень его уважал, почитал и любил. Помню случай, когда я, будучи прислужником, пробежал за престолом через алтарь, чего делать не подобает, и владыка строго посмотрел на меня, но он не был сердит: так отец смотрит на родного сына.

Владыка мог быть и строгим, особенно когда дело касалось литургии или чего-то церковного, но в первую очередь он был строг к самому себе: строго постился, мало спал, всегда бывал на всех службах.

Ему было уже под семьдесят. Мы, дети, смотрели на него, как на старичка, но меня всегда удивляло, какие у него были гладкие и молодые руки – как у юноши.

Как моя супруга в детстве играла с владыкой в прятки

Моя супруга, матушка Анна, внучка известного церковного композитора и регента Михаила Сергеевича Константинова, вспоминала, как детстве она и ее подружка Марина играли с владыкой в прятки в Свято-Тихоновском приюте, который он устроил в Сан-Франциско для своих шанхайских сирот. В приюте есть домовая церковь, и многие туда ходили.

И вот владыка играл с малышками, шутил с ними, говорил, показывая на Аню:

– Ты – Марина!

А потом на Марину:

– Ты – Аня!

И они от души смеялись, поправляли владыку, прятались от него, а он их искал. Он был великий святитель, но имел детскую простоту и даже любил играть с детьми.

В приюте дети ставили спектакли, читали стихи. Мне запомнилось фото, где владыка сидит среди детей и смотрит на них с улыбкой и необыкновенной любовью, а одна девочка держится за его рясу так, словно рядом с ней ее родной отец. Все дети его очень любили.

«Господи, дай мне дожить до того, как этот гроб откроют опять!»

На похоронах владыки Иоанна Шанхайского я, будучи прислужником, держал жезл епископа Саввы Эдмонтонского (1902–1973). Похороны длились очень долго, и после крестного хода мы спустились вниз, в усыпальницу под кафедральным собором «Всех скорбящих Радость», уже около часу ночи. Отслужили последнюю литию. Владыку Иоанна провожали в последний путь множество архиереев, священников, диаконов, и я, маленький прислужник (в 1966 году мне было 12 лет), еле втиснулся в усыпальницу за спинами взрослых.

К концу литии я увидел, что все падают на колени, и догадался, что сейчас будут закрывать гроб. Я стал изо всех сил пробираться вперед, к гробу, чтобы попрощаться с моим любимым владыкой Иоанном – тем самым человеком, который спас меня от смерти.

Пробрался ко гробу, но, пока добирался до него, его уже закрыли и покрыли мантией. Я жутко расстроился, и вот один из протодиаконов, увидев мое лицо, отодвинул мантию, чтобы я смог приложиться ко гробу. И я приложился и помолился при этом так:

– Господи, дай мне дожить до того, как этот гроб откроют опять!

Мне было всего 12 лет, но уже тогда у меня было понимание святости владыки, и я был уверен, что со временем его прославят, а когда прославляют святых, обычно их мощи открывают и осматривают (если только это возможно). И вот я так помолился.

Как я получил ответ на свою молитву

Спустя 27 лет, в 1993 году, я получил ответ на свою молитву и стал одним из пятнадцати человек, которые участвовали в открытии мощей святителя Иоанна, причем из этих пятнадцати только шестеро, и я в том числе, присутствовали на его отпевании в 1966 году.

Когда мы пропели панихиду и стали открывать гроб, я думал о многом, но в то же время испытывал необыкновенное духовное спокойствие. И когда открыли гроб и наш правящий архиерей, архиепископ Антоний (Медведев), снял воздух с лика святителя, мы все увидели то, чего и ожидали, – нетленные мощи святителя Иоанна, Шанхайского и Сан-Францисского чудотворца.

Я учился в Джорданвилле в духовной семинарии, но кроме этого учился еще и в университете по специальности биолог-физиолог. Так что мой разум биолога говорил мне, что это невозможно, а моя душа радостно ликовала и отвечала, что это так и есть: перед нами нетленные мощи великого святителя.

У всех нас, присутствующих в усыпальнице святителя, в эту святую ночь было особое благодатное состояние, и нам было очень трудно выходить из него и возвращаться обратно в мир к повседневным делам.

«Иногда приходится такие вещи оставлять в руках Божиих»

Помню, что и на следующий день я никак не мог успокоиться. Поехал куда-то по делам, а потом отчего-то свернул с дороги и отправился в похоронное бюро. Там работал один очень опытный мастер, с которым я был хорошо знаком: этот верующий человек часто помогал нам в церкви с подготовкой почивших к похоронам. Он работал с телами усопших около сорока лет, так что очень хорошо, просто прекрасно знал свое дело, был знатоком.

И вот я вдруг решил к нему поехать и рассказать о том, что произошло сегодня ночью. Начал рассказывать, и вначале он отнесся к моему рассказу с некоторым недоверием. Я стал досконально описывать ему все: как выглядели мощи, в каком состоянии они находились, сказал, что их не бальзамировали в 1966 году, что они все эти годы пребывали в подвале храма, где не имеется никакого охлаждения. Причем все знают, что климат в Сан-Франциско очень влажный, ведь рядом океан, и здесь часто случаются сильнейшие туманы, когда влага буквально висит в воздухе.

И по мере того как я это рассказывал, его лицо становилось все серьезнее. Он начал расспрашивать меня о деталях, а потом задумался и наконец сказал:

– У меня для тебя нет никакого объяснения тому, что произошло – тому, что мощи остались нетленными.

И добавил:

– Иногда приходится оставлять такие вещи в руках Божиих…

Подготовила Ольга Рожнёва