Радонеж

Приверженность Фанара хотя бы самым основам христианской веры и нравственности оказывается под большим вопросом.

Представитель Фанара в США, архиепископ Елпидифор, отозвался на кончину члена верховного суда США Руфь Гинзбург твитом такого содержания: «Мы оплакиваем кончину Руфь Бэйдер Гинзбург, служение которой в верховном суде США было историческим. Признавая ее огромную роль, мы молимся, чтобы справедливость, за которую она боролась, восторжествовала в отношении всех людей»

Нет ничего неправильного в том, чтобы оплакать чью-то смерть. Вполне уместно выразить соболезнование родным. Мы все призваны к молитве за живых и усопших. Но архиепископ Елпидифор сделал нечто другое - он восхвалил ее «огромную роль» и «борьбу за справедливость».

Борьба судьи Гинзбург за справедливость состояла  во всемерном продвижении абортов и ЛГБТ-идеологии. Она последовательно голосовала против любого ограничения абортов - и во время знаменитого решения 2015 года, когда «однополый брак» был признан «конституционным правом» голосовала «за» и вообще горячо поддерживала это решение.

Она повторяла тот лозунг, что правительство не должно указывать женщине, что ей делать со своим телом. Конечно, этот лозунг представляет собой грубую подмену тезиса - речь не о том, имеет ли женщина право распоряжаться своим телом (разумеется, имеет) а о том, имеют ли право другие люди распоряжаться телом маленькой женщины (или маленького мужчины) в утробе, произвольно лишая их жизни. Тело ребенка в утробе беременной женщины - это тело другого человеческого существа. Мы знаем это не из библейского откровения (хотя оно это и подтверждает), а из биологии. Это эмпирическая данность, никакой веры не требующая.

Если мы признаем за людьми неотъемлемые права, сам статус человека может быть только неотъемлемым - иначе само понятие «неотъемлемых прав» теряет смысл. Если человека можно произвольно вычеркнуть из людей, значит, его можно лишить прав - и никакой «неотъемлемости» у них нет. Признавая неотъемлемые права, мы тем самым должны признавать и принадлежность к людям, как нечто объективное, не зависящее от решений тех или иных органов власти. Человек есть живое существо, принадлежащее к человеческому роду.

Возможно, вам кажется, что я уже целый абзац занимаюсь тавтологией - ну да, конечно, веревка есть вервие простое, кот есть живое существо, принадлежащее к виду Felis catus, человек есть живое существо, принадлежащее к виду Homo Sapiens.

Однако современный мир (это, увы, относится и к США, и к России) этой тавтологии не признает - не все люди в биологическом смысле, то есть, существа принадлежащие к человеческому роду, признаются людьми, имеющими права.

Причем если вы прямо скажете об этом, ваши прогрессивные собеседники вознегодуют. Как, это они отказывают людям в правах? Да они неустанно бьются за равноправие, приходя в негодование от малейшей тени дискриминации!

Тем не менее, принципиальным для прогрессивного либерализма  является именно отрицание права на жизнь за целой категорией человеческих существ - детей в утробе матери.

Биологически это, несомненно, человеческие существа. Но юридически их не существует. Они могут быть убиты в любой момент, по любому капризу взрослых.

Если бы я был либералом, мне пришлось бы признавать внутренне противоречивую и абсурдную доктрину, что  члены человеческого рода обладают неотъемлемыми правами, в число этих прав входит право произвольно лишать жизни некоторых заведомо невинных членов человеческого рода.

Мне пришлось бы видеть фотографию убитого ребенка, который выглядит в точности как убитый ребенок, и своим либеральным языком отрицать то, что видят мои патриархальные глаза.

Говорят, что подвиг веры нужен для того, чтобы быть христианином; но, по правде сказать, какие наши подвиги - от нас не требуется отрицать ни логики, ни очевидности. Отрицать то и другое требуется от либералов - вот где подвиг, вот где усилие, вот где постоянное самопринуждение, от ежедневной практики сделавшееся автоматическим.

Увы, но Руфь Гинзбург прилагала все усилия к тому, чтобы сделать уничтожение невинных людей на самых ранних стадиях их жизни как можно более доступным. Такова реальность; может быть, ее стоило бы забыть, учитывая, что она уже узнала истину по этому вопросу - как мы все, каждый в свой час, узнаем.

Я не собираюсь бранить покойницу - я просто говорю о том, почему я никак не могу присоединиться к хору людей, воспевающих ее борьбу за «справедливость» и почему я вижу восхваления, с которыми выступает архиепископ Елпидифор, чрезвычайно странными и неуместными для православного епископа.

Мы можем, в похвалу Руфь Гинзбург, сказать, что чем она ничуть не согрешила - так это ложью, лицемерием или двуличностью. В юности она отвергла иудейскую веру своей семьи, возмутившись тем, что женщины не допускаются до некоторых обрядов, и ей бы в голову не пришло выступать с религиозными проповедями или изображать из себя истинную хранительницу благочестивых традиций.

Даже в людях очевидно ложных убеждений может быть некая последовательность, достоинство, даже верность - совершенно ложно ориентированная - но верность своим взглядам и своим сторонникам. Она совершенно открыто провозглашала свои взгляды, и совершенно последовательно действовала, исходя из них. Восхваления, которыми сейчас полна либеральная пресса, можно назвать, в каком-то смысле, заслуженными - она верно и преданно служила их делу, и ни в чем их не подвела.

Само дело это - неправое, но, заметим еще раз, никто не может упрекнуть ее в неверности или двоедушии.

Увы, но мы не можем обратить такие же похвалы к архиепископу Елпидифору. Православная Церковь имеет совершенно определенное учение о ценности человеческой жизни от зачатия до естественной смерти. Миссия любого епископа - возвещать, разъяснять и защищать это учение.

Восхвалять, как дело великое и справедливое, продвижение такого грубого нарушения заповеди «не убий», как аборт, не говоря уже о содомском грехе - это совсем не то, что мы могли бы ожидать от верного пастыря, да и любого верного христианина.

В другой ситуации мы могли бы счесть, что архиепископ оговорился, он просто хотел сказать что-то сочувственное и вежливое, вышло неудачно, бывает. Но увы - он уже успел выступить на съезде демократической партии, и поддержать свирепо проабортных кандидатов Байдена и Харрис.

При этом архиепископ Елпидифор - это никоим образом не рядовой христианин; это второй человек в константинопольском патриархате, вероятный преемник патриарха Варфоломея. Это человек, утверждающий, что константинопольский патриарх - это «первоиерарх» вселенской Церкви, первый без равных, тот, кто обладает властью во всех поместных Церквях - властью, которая была так грубо заявлена в создании ПЦУ.

Конечно, эти притязания были бы неосновательными, даже если бы во всем остальном константинопольский патриархат был безупречным хранителем благочестия.  Увы, это явно не так.

Приверженность Фанара хотя бы самым основам христианской веры и нравственности оказывается под большим вопросом.

Это глубоко печально, но вряд ли мы что-то выиграем, пытаясь это не замечать.

Нам же остается пребывать в истинной вере и отстаивать здравый смысл. В утробе беременной женщины находится маленький человек. Брак - это союз мужчины и женщины.

Это просто истина, и она никуда не денется, даже если законы могущественных государств ее отрицают. Как никуда не денется и Церковь, если некоторые иерархи оказываются неверны ей. Как сказал Господь, «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф.16:18)

Сергей Худиев