В сегодняшнем «прогрессивном» обществе все больше и больше «разгоняется» идея о том, что эмпирический опыт – единственный опыт подлинной реальности.

При этом можно наблюдать, как происходит маргинализация опыта духовного или религиозного, который, как правило, относят к сфере субъективных вкусовых предпочтений. Однако же все далеко не так однозначно и ряд интересных аргументов мы можем найти в философии христианского экзистенциалиста Карла Ясперса.

Сергей Левицкий называет его «властителем дум современности», но в том-то и проблема, что самих «дум» становится все меньше, а потому уже многие «бездумные» люди находят в научном атеизме (хотя сам термин абсолютно нелегитимен, но оставим его как наиболее характеристичный) «шумоизолятор», позволяющий заглушить голос совести. И здесь нам на помощь приходят идеи Карла Ясперса.

Свою философскую систему он начинает с критики «священной коровы» всех «цивилизованных прогрессистов» и «продвинутых» умников, так любящих побросаться «грязью» в «верунов» – критиков научного познания. Конечно же, Ясперс, как умнейший человек, признает заслуги объективных достижений науки, но говорит, что эта самая пресловутая объективность достигается ценой отвлечения от всего рационально необъяснимого, фактически игнорирования рационально непостижимых глубин человеческого и мирового бытия. Эта мысль в словах собирательного образа представителя так называемого сциентистского мировоззрения имела бы следующий вид: «Наука доказала все благодаря тому, что ‟закрыла глаза” на то, что она доказать не смогла».

В этом небольшом сарказме не стоит видеть попытку критики науки как таковой, ведь эксперимент – это основной ее метод познания (иначе и быть не может), но он всегда направлен на «застывшую поверхность бытия». Критика Карла Ясперса относится к мировоззренческой позиции превращающей научную методологию в единственную объективную догму. Четкую границу между рациональной объективностью и иррациональными субъектностями провести невозможно, однако мысль немецкого философа построена на убеждении, что в глубине повседневного эмпирического опыта открывается бездна непостижимого.

Ясперс пишет, что человек живет в этом мире не как некий отвлеченный объект, но как целостный субъект. Именно в этом проявляется его неотмирность, нечто превосходящее простое существование. В каждом человеке присутствует субъективное «я» – источник состояний и переживаний, благодаря которому мы не просто проживаем жизнь, переживаем события окружающей действительности, но находимся к ним в отношениях свободы и ответственности.

Именно поэтому Карл Ясперс является философом-экзистенциалистом. Он делает акцент на уникальности человеческого бытия. Когда что-то просто существует, то такое существование протекает в определенных ситуациях и исчерпывается этими ситуациями, человеческая же экзистенция выходит за пределы «ситуаций». Наше бытие как существ материальных протекает во времени, но при этом превосходит время. Сегодняшний динамичный ритм жизни не позволяет человеку остановиться и «нащупать» в себе начало той глубины, которая заложена в каждом личностном «я». Даже если говорить о тех, кто еще хотя бы несознательно прислушивается к голосу совести и не позволяет себе впасть в адскую бездну гедонистических устремлений, все равно довольно часто ограничивается рассудочным руководством жизни, сводя ее к утилитарным и прагматическим целям. Только этот факт делает философию Карла Ясперса особенно актуальной для современности.

Человек – существо свободное, в этом его величие, но и в этом его трагизм. Ясперс пишет, что жизнь наша протекает в постоянном напряжении между «полярностями». Человеку все время приходится выбирать: стремиться к свободе или впасть в зависимость, жить в одиночестве или в общении, по законам «трезвости дня» или «страсти ночи». Пассивность здесь невозможна, мы не можем не выбирать, но каждый выбор творит нас самих и за внешним выбором мы, по сути, выбираем самих себя. И разум здесь далеко не всегда играет решающе важную роль. Ясперс относит его к безличной сфере духа, помогающей хорошо ориентироваться во внешнем мире, но мы прекрасно понимаем, что и выбор между «полярностями» далеко не всегда лежит в плоскости материальной действительности.

Все затронутые размышления нашего философа довольно ясно продемонстрировали «нематериальность» его позиции, а дальнейшее их развитие и углубление может быть весьма сильным аргументом против материалистического мировоззрения. Последующий же ход мыслей Ясперса указывает на христианскую основу его системы. Он говорит, что весь драматизм человеческого выбора становится трагичным, когда мы попадаем в «пограничные ситуации». Любой несчастный случай, тяжелая болезнь или смерть со всей очевидностью демонстрируют хрупкость и даже в определенной мере эфемерность нашей экзистенции. Весь трагизм как раз и заключается в том, что эти «пограничные ситуации» нам абсолютно неподвластны. Максимум, что мы может сделать, – это уменьшить вероятность их наступления в данный момент времени, однако же, ради того, чтобы все равно, рано или поздно, они овладели нами.

Четкое осознание собственного бессилия перед тем, что беспощадно губит все наши надежды, устремления и мечты, а в конечном итоге и жизнь, пугает. Поэтому в «цивилизованном» обществе говорить о своих проблемах, а тем более смерти, считается дурным тоном. Таким образом, «пограничная ситуация» своим разрушительным действием может довести человека до духовного самоубийства – отчаяния. С другой же стороны, пишет Карл Ясперс, это возможность познать самого себя и свою связь с Трансцендентным. Только в таком случае сложившаяся проблема трансформируется в религиозное упование, религиозный катарсис. Если отвлечься от философской терминологии и попытаться выразить изложенную мысль более простым языком, то нужно сказать, что рано или поздно каждый человек сталкивается с ужасом бессилия против крайне разрушительных процессов собственного бытия. Но это бессилие не должно «загонять» нас в тупик, а служить средством познания своей связи с Богом, в Котором мы обретаем не просто поддержку, не просто утешение, но разрешение, возвышение, очищение от всего наносного и в конечном итоге подлинную свободу.

«Пограничные ситуации» ставят нас в такое положение, когда формируется довольно ясная возможность для полной переориентации ценностей, это, если угодно, процесс нравственного выздоровления. Только в таком положении наше предназначение и наша судьба раскрываются в их истинной перспективе. Ведь наше «я», наша внутренняя субъектность, о которой уже было сказано, даны нам не как застывшая и неподвижная субстанция, но как самопризыв к раскрытию и пониманию собственных возможностей. Если человек слышит этот призыв, то он не просто «существует», но живет, «экзистирует» в свободе. Если отказывается слышать, то сам себя загоняет в тупик порабощения собственных страстей и, таким образом, все больше просто «существует».

«Существование» формирует ложное ощущение безопасности и контроля, однако в таком случае, не рискуя «погибнуть» в свободе и ради свободы, мы все рано «погибнем», но только уже в рабстве. Здесь невольно приходят на ум слова Христа: «Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее» (Мф. 16:25). Действительно, на «дне» свободы таятся большие риски, неразрешимые конфликты, мы здесь утрачиваем чувство безопасности, но, потеряв все блага мира, обретаем самих себя, а в конечном итоге и Самого Бога.

Попробуем обобщить все сказанное. В каждом человеке есть его внутреннее субъективное «я», превосходящее простое материальное бытие, или «существование». Человек со всеми его переживаниями, чувствами, опытом, ответственностью не просто «существует», подобно животному, но «экзистирует». Однако эта наша экзистенция беспощадно разрушается в «пограничных состояниях», которые в результате заставляют выбирать между рабством или подлинной свободой, между тупиком отчаяния или катарсисом в Боге. Ко всему этому нельзя не добавить пару слов о посте. Пост – это аскетическое упражнение, которое как раз и позволяет нам «рискнуть», проявить ту свободу, которая заложена в нас от момента сотворения, «нащупать» путь к истинной реальности Бога и тем самым обрести как утраченного Отца Небесного, так и самих себя.

Протоиерей Владимир Долгих